Между тем Костя Живорезов, освободившийся от опеки друзей, устремился вслед за ней, по пути выхватив ключ от "Нивы" у растерявшегося Поля.

– Чёрт с ним, – прокомментировал Сидоренко, – в свои дурацкие каменоломни за сокровищами поехал. Да не попадёт туда. Ничего, походит вокруг и вернётся.

Все стали расходиться. Отец Фалалей вместе с Полем и профессором решили ехать в Храм. Иноверцы по домам к жёнам, зализывать полученные в результате неравного боя с алкоголем раны. Полковник ещё некоторое время пытался найти дочку, отдавал приказы, что-то кричал в телефон, но всё тщетно. Князева сквозь землю провалилась.

Живорезов прыгнул в "Ниву". Автомобиль рванул с места, брызнул влажный снег, шарахнулись в стороны обыватели. Машина неслась уже по окружной дороге, когда из-под заднего сидения раздался женский голос:

– Константин Михайлович, за нами погони нет?

– Боже мой, Светка, это ты?

– А вы ожидали увидеть кого-либо другого?

– Вообще я никого не хотел видеть, – с некоторой досадой пояснил Живорезов.

– Значит, моё присутствие стало причиной неожиданного испуга, – заявила Князева, кокетливо поправляя испорченную причёску, – вообще-то я в пассажиры не набивалась. Всему причина – мой папа, человек консервативных взглядов. Тот неожиданный материал, который я обрела у профессора Сидоренко, не совсем устраивает полковника. И не исключён вариант моего пребывания у папы под стражей в виде домашнего ареста.

– Я правильно понял уважаемая Светлана Фёдоровна, – продолжил Костя, – во мне вы ищите защитника свободы слова?

– И не только слова, но и журналистской чести.

– Про честь забудьте. У журналистов её нет.

– Это вы напрасно…, – обиделась Князева.

– Ваши коллеги пишут объективно, только когда за этот материал больше платят. Ну а поскольку денег у правды всегда меньше, то довольствуется зритель и читатель информацией ложной, а в ряде случаев весьма вредной.

– Злой вы Константин Михайлович и весьма субъективный. Однако ваш информационный негативизм не помешает подбросить меня до редакции на замечательной машине.

– К сожалению, автомобиль следует в ином направлении.

– Странно. В пятом классе Константин Михайлович, вы были влюблёны в меня. Несчастно лупили Князева, как в последствии оказалось последнюю сволочь. Неужели оставшиеся крохи симпатии не подвигают вас, выполнит просьбу пожилой женщины.

Константину ужасно не хотелось тащиться на противоположенный конец города. Из-за капризной журналистки терять время. Он твёрдо решил незамедлительно осмотреть следы разрушений в каменоломне и определить тактику завтрашнего дня. Уточнить способ проникновения в подземелье, определить набор инструментов. Короче, требовалась глубокая разведка и детальная проработка. Действительно, сапёры вряд ли заложили заряды со стороны городской канализации. Войти можно. А как там дальше, одному Богу известно. Тут же привязалась слезливая любовь из пятого класса. Несмотря на давние и пылкие чувства к полковничьей дочке продолжать взаимоотношения не хотелось, да и везти её к редакции не было ни желания, ни времени.

– Послушай Светлана, а что если сейчас заедем в гараж, возьмём некоторые инструменты, после чего я обследую незначительный участок канализации. Всё это время ты посидишь в машине. После чего я лично подброшу ценного работника к зданию редакции.

– Ничего себе предложение. Вы даёте себе отчёт Живорезов, что предлагаете молодой женщине с привлекательной внешностью. Откуда мне знать, что вы не изнасилуете меня в гараже, после чего убьёте, а труп опустите на дно канализационного колодца… Конечно же, я согласна.

– Светка, как была ты непутёвая, так и осталась.

– Уж, какая родилась. Послушай Живорезов, а чего тебя понесло в канализацию? По-моему ты хирург, а не санитарный врач.

– Надо колодец обследовать.

– На предмет чего?

– Оставь меня в покое. Часы я там потерял, – замялся и добавил, – золотые.

– И врать то, как следует, не научился.

Диалог прекратился, поскольку подъехали к гаражу. Константин наскоро побросал в машину инструменты, два фонаря, тушёнку, полутора литровую бутылку минеральной воды. Некоторое время постоял, почесал затылок и бросил в рюкзак четыре тротиловые шашки.

– Интересно Константин Михайлович, зачем для поиска золотых часов необходимо взрывчатое вещество.

– Помолчала бы, – Живорезов понял, что совершил ошибку, но отступать поздно, – посидишь в машине, и чтоб не дёргалась. А то прямо сейчас высажу, и пойдёшь домой к папе.

– Напугал, попробуй, высади. Я такой крик подниму, что все сбегутся и тебя на этот раз обязательно упрячут в кутузку.

– Хорошо, сиди, но тихо.

Остаток дороги проехали молча.

У канализационного люка важной походкой гуляли вороны. Они клевали всякую дрянь и многозначительно гадили. Константин шуганул мерзких тварей, те возмущённо закаркали, нехотя подпрыгнули и, встав на крыло, ушли к кромке леса.

Живорезов сковырнул крышку люка, загасил бычок и неспешно спустился по скобам, с каковых вчера низвергся во чрево санитарно-технического сооружения Лёня Папиросин.

Канализационный проход встретил исследователя приветливой темнотой и душной атмосферой тюремных казематов. Просто замок Иф, – подумалось Константину. Прошло около десяти минут пока не открылся боковой ход, по которому вчера выбрались из заточения незадачливые спелеологи.

– Теперь вперёд и ни капли сомнения, сокровища близки, как собственный пупок.

Между тем, продвижение требовало определённой осторожности. Уже через тридцать метров над входом нависла глыба породы. Она, в неестественном величии пребывала в противоречие с элементарными законами физики. Казалось, сядь муха и сорвётся бедная, засыплет проход. Прощай меркантильные желания и планы.

С глубокой опаской Константин подошёл к висячей опасности. Повеяло смертью. Постоял. Решился. Затаил дыхание. Сделал несколько шагов. Замер. Вновь двинулся. Пронесло. Рукавом вытер пот.

Далее идти стало легче. Несмотря на вчерашние метки, картина движения представлялась весьма путанной. Стало жарко. Живорезов решил присесть и закурить. С целью экономии аккумулятора, фонари погасил. В нависшей темноте подвижным светлячком, мерцал лишь огонёк сигареты.

Неожиданно раздался грохот. Пугающий, грозный звук ударил по барабанным перепонкам, перерос в шум обвала и, отражаясь гулким эхом в сводах пещеры, устремился в глубь тоннеля. Константин включил фонарь. Встревоженная пыль мешали оценить ситуацию. Ещё через минуту воцарилась тишина.

– Чтобы ни стряслось, необходимо удерживать присутствие духа. Скорее всего, обрушилась глыба, и проход завалило.

В ожидании улучшения видимости погасил фонарь. Прошло минут пять. И тут алчный узник к глубокому изумлению обнаружил приближающееся световое пятно. Вслед за чудным виденьем раздались женские всхлипывания и голос, – эй, есть, кто ни будь? Костик, это я Света! Отзовись! Боже мой. И, что же я дура такая?

Фантасмагоричное создание приближалось.

– Светка, ну ты блин даёшь! – как можно спокойнее произнёс Живорезов.

– Костя, Костя, милый, как я тебя искала. Я только коснулась этой дурацкой стены, а она, как повалится, а я, как побегу. Ну, я же дура такая. Как быть теперь? Всё пропали? Не найдут нас! Или найдут?

– Помолчи! – прервал суматошные выкрики журналистки Константин.

По инерции Князева пыталась ещё что-то объяснить, – стена как повалится…, а я, как закричу…, ну я же дура такая…

– Всё? Выговорилась?

– Кажется да.

– Тогда слушай. В силу первозданной неловкости, тебе удалось завалить единственный проход в подземелье. Поскольку вход одновременно служит выходом, сообщу печальную новость – дела наши плохи. Вероятно, путь к свободе предстоит искать в другом месте.

– Костик, миленький всегда буду тебя слушать. Никогда в подвал не спущусь, найди выход, только найди.