– Выходит, после смерти Савелия, мне княжеством править?

– Да! Да! У тебя власть останется. А у меня деньги. Один только знаю, где князь казну спрятал. Когда женимся, всё тебе отдам.

– А как c женой поступишь?

– Она любви не помеха. На Руси монастырей много, а ещё кладбищ больше.

– Хорошо Глеб. Сделаю, как велишь. А сейчас ближе подойди, обнять тебя хочется.

Оголтелый почувствовал боль слишком поздно, когда клинок уже пронзил сердце. Сгоряча выхватил его, сделал шаг вперёд, повалился и захрипел.

Тут же открылись двери и в комнату вошли две женщины – кухарка Матрёна и жена дьяка Софья. Они были вооружены топорами. Вытащили боярское тело на крытый двор и принялись молча его расчленять. В глазах не было ни страха, ни жалости. Вскоре появились конопляные мешки. Останки загрузили и отправили на ледник. До весны. Когда земля станет мягкой.

Пол отмывали втроём.

Четвёртого марта 1238 года на реке Сить произошла величайшая и наиболее кровопролитная битва тринадцатого столетия. Несмотря на значительные приготовления, трагический исход Ситского сражения был предрешён. Его определял двукратный перевес ордынцев в сравнении с численностью русских дружинников. К тому же, неприятельское войско было конным, тогда, как русские воины в большей части пешие. Мобильность конных отрядов обусловила эффективную разведку ордынцев. Они задолго до битвы определили слабо защищённые участки обороны.

Наиболее кровавое столкновение произошло на изгибе реки в районе сёл Покровского и Семёновского. Действия защитников были настолько эффективны, что при численном меньшинстве Русского войска, ордынцы вынуждены отступить, неся колоссальные потери. Между тем, Бурундай вводил всё новые и новые силы. Русские полки без надлежащей поддержки, несли значительные потери. И вскоре всё закончилось.

Число павших с двух сторон было столь огромно, что река Сить и впадающая в неё Гориновка были запружены трупами.

В том легендарном сражении погибли – великий князь Георгий Всеволодович, удельный князь Ярославский – Всеволод Константинович. Пленили и зверски убили князя Ростовского Василько Константиновича.

А в селе Красное и деревне Игнатово были построены храмы на костях убиенных. Согласно летописным источникам, князь Владимирский и Ростовский были похоронены в Ростове, в соборном храме "Богородицы". Молебен служил епископ Ростовский Кирилл.

Савелий Мстиславский в битве не участвовал. Вступив после гибели отца в княжение, он отвёл войска в леса, где переждал тревожные, мартовские недели. После Ситского сражения ордынцы были обескровлены настолько, что не решились идти далее на запад. Мстиславск не пострадал. Так всегда, за великим героизмом русского народа мелкие душонки влачили ничтожное благополучие.

До Куликовского сражения оставалось 142 года.

Весна 1238 года был бурная. Волга вышла из берегов и залила окрестности Мстиславска. Затоплению подверглись и пещеры нижнего острова. Только к концу июля из них ушла вода. Савелий делал многочисленные вылазки. Искал отцовское наследство, но всё тщетно.

А в начале октября Ольга благополучно разрешилась от бремени. Родился здоровый мальчик. Назвала Георгием, а прозвище в честь отца – Живорез.

Кирилл Николаевич Ветродуев образовался в магазине "Продуктовые ряды" согласно фамилии. Произошло это незадолго до обеда. Испуганные внезапным появлением хозяина продавщицы, прижали зады к витринам. Рубщик мяса Юсупов, мужчина размеров значительных не успел увернуться и тут же получил оплеуху от шефа.

– Ты гадина почему здесь? Где рабочее место? Не слышу… где?

– …у колоды, – невнятно пробормотал виртуоз топора.

– У колоды говоришь? Так и беги в подсобку. Что здесь то надо? Только у стакана трётся гад. Уволю сволочь.

Налей, – обратился с раздражением к девице за барной стойкой. Та аккуратно выполнила требование, дальновидно положив на край стакана бутерброд с ветчиной.

Кирилл Николаевич вытер губы. Выдохнул, и вероятно отойдя от праведного гнева начал.

– Кто неделю назад принял мясо от Живорезова?

– Это что, свинину что ли?

– Да! Да! Свинину.

Пышнотелая и белокурая товароведка, неуверенно произнесла, – ну я.

– Ну и дура! – вновь сорвался на крик владелец магазина, – у него санитарного паспорта нет, свидетельства предпринимателя нет. Сам он, что ли свинью откармливал?

– Кирилл Николаевич, позвольте. Накануне вы звонили мне домой и приказали принять мясо от Живорезова. При этом сказали, чтобы деньги выдала сразу, а не по реализации. Звонили из бани. Не в себе. Уставшие от непомерной работы и большого пара. Вот и всё. Может я что-то не поняла?

Ветродуев замер в раздумье. Набычил глаза, и сдерживая гнев произнёс, – нет, нет Зоя всё правильно. Вероятно забыл. Много это я, наверное…, напарился. Перебрал.

– Вот, вот Кирилл Николаевич, не жалеете себя, на износ работаете. Забывчивым стали.

– А где сейчас мясо?

– Где же оно может быть. В холодильной камере. Юсупов только окорок отрубил. Его и продали.

– Кому?

– Толику Головотяпко, для полковника Оголтелого. К ним генерал приехал. На охоту собирались. Кабана всё равно не подстрелят. Вот свинины купили.

Кирилла Николаевича бросило в жар, затем в холод. Липкий омерзительный пот струйкой пробежал между лопаток, – Боже мой. Час от часу не легче.

Персонал магазина не понимал обстоятельства беспокойства, ведь и раньше продавали левое мясо… И ничего… Но, всё же проникнув ответственностью момента, встревоженный коллектив затаился и притих.

– Так, покажи где туша.

Зоя, на сколько позволяли телеса устремилась к служебному ходу. Дверь холодильной камеры отворилась с трудом. Пахнуло морозной свежестью. Мажорная тишина заиндевевшего хранилища пронзительным спокойствием охватила посетителей холодильника. В оцинкованном чреве конечного пристанища жвачной фауны, на крюках расположились полутуши. Куски говядины, напоминающие мраморные изваяния, свисали с потолка в ледяной, пасторальной манере. Белое тело свиньи контрастировало на тёмно-красном фоне травоядных подруг.

Кирилла Николаевича удивило отсутствие филейной части у исследуемого животного. Поэтому вопрос оказался естественным.

– А где второй окорок?

– Честное слово не знаю Кирилл Николаевич. Сейчас у Юсупова спрошу. Эй, Вовка. Поди сюда, – прокричала товаровед в проём холодильной камеры.

Ещё через минуту, шаркая ботинками, притащился Юсупов.

– Ты Зоя чего кричишь?

– Чего? Чего? Где второй окорок от свиньи?

– Так я его отрубил, – нехотя проговорил рубщик и замолчал.

– Ну и что?

– Так и отдал.

– Кому отдал гадина? – теряя остатки терпения, закричал Ветродуев.

– Ну, так, этому, как его, ну хирургу вашему другу Живорезову.

– А кто тебе разрешил рубить и дарить?

– Ну, так, вы и сказали.

– Слушай ты, Цицерон словоохотливый. Лучше всё по порядку расскажи. Не то оплеух навешаю.

– А чего рассказывать. Ну, приехали вы с этим хирургом вашим на "Ниве". Вышли. Ночь уже. Я магазин запирал. И говорите мне: "Вовка, отруби мне ляжку". Сначала я не понял. Но пошёл. Топор в подсобке взял. Подточил. И говорю: "Ложитесь мол Кирилл Николаевич". Сначала вы не поняли. Но легли. Тогда хирург это, как закричит: "Киря он сейчас тебе ногу отрубит!". Тогда вы вскочили, как раскричитесь и по сусалам мне. Не больно так. Даже кровь не пошла.

– Ну ладно, мог бы это пропустить.

– Просили рассказать, вот я и рассказываю. А потом вы своим ключом открыли холодильник и сказали, чтобы я окорок отрубил и в "Ниву" загрузил. Я так и сделал.