– И конечно носильщиками динамита непременно должен быть Сёма Пятисотко.

– Нет, он просил привлечь к этому замечательному делу Лёшу Шпекина, Шуру Низяева и двоюродного брата Лёньку Самсоненко. Я позвонил Низяеву, к сожалению трубку взяла жена. Она узнала голос и наотрез отказалась подзывать к телефону мужа. Лёнька пребывал в командировке. Остались Лёша и я. По справочнику нашел телефон Куделиной. Долго звонил. Трубку сначала никто не брал. Затем взял какой-то Поль и сказал, что хозяина нет, но приехать можно. Решил добраться пока ходит транспорт. Дурацкий автобус сломался в дороге. Возвращаться? Такси поймать невозможно. Решил срезать и пройти лесом, но поскольку было темно, провалился по пояс в яму с водой. Побежал через кусты и наткнулся на милицейский УАЗ. Поразительно, никого в нём не было. Двигатель тёплый. В конце концов, не морозить же мне, все, что ниже пояса.

– Скажите, а стреляли в салон зачем? – поинтересовался между делом Семён.

– А ты откуда знаешь?

– Да так, привиделось.

– Недаром показалось, что в кустах нечисть шарахнулась. А стрелял по причине страха, из газового револьвера на всякий случай. Вдруг, какой зверь или человек в салоне притаился. Никого не оказалось. Завёл двигатель и поехал. В дороге чуть не задавил двух придурков, выскочивших прямо под колёса.

– Ну, так скажем, были это не совсем придурки, – возразил Алексей.

– Не скажите, полные идиоты. Как в последствии выяснилось, один из них лупцевал несчастный автомобиль, словно Холифилд Тайсона. Ну, вот приехал. Долго стучал в дверь. Замёрз. Наконец дверь отрыл тип, крайне похожий на Костю. Я сперва обознался. Однако когда тот заговорил, понял, что ошибся. Гражданин, похожий на Живорезова упал на кровать и мгновенно уснул. Таким образом, оказался я один в ожидании дальнейших событий. Водка в холодильнике. По этой причине не скучал. Открыл, и стал вас поджидать.

– Весьма грамотный вариант поведения, – согласился Семён, – однако, куда будем прятать автомобиль, находящийся в розыске?

– Его, что ищут? – недоумевал Сидоренко.

– Святая невинность. Вы думаете гаишники выбросили его на свалку?

– Вообще-то не думаю. Мне этот автомобиль сразу не понравился. Да к тому же в странном месте находился. А откуда он у вас то взялся?

– Его, уважаемый Варрава Модестович, пригнал к дому, безмятежно отдыхающие на тёщиной кровати, французский подданный.

– Француз? А этот откуда?

– Потом расскажем, а сейчас предлагаю машину всё же отогнать. Варрава Модестович, как последний обладатель автотранспорта возьмёт эту миссию на себя, – твёрдо обозначил свою позицию Пятисотко.

– Да конечно, – поддержал авиатора Алексей, – не бросать же жребий. Да к тому же, кто заподозрит в профессоре медицины угонщика.

– Конечно мысль не лучшая, но поскольку я частичный виновник неприятностей, полагаю выполнить волю большинства.

Сидоренко напялил брюки, сушившиеся на печке, надел куртку вышел на улицу и по скрипящему снегу устремился к машине. Двигатель невероятно легко завёлся, заскрежетала коробка передач, автомобиль тронулся. Проехал немного, остановился при въезде на больничный переулок. Погасли фары. Силуэт железного коня отчётливо угадывался на фоне тронутого временем забора. Странное поведение водителя, несколько озадачило зрителей. Между тем профессор бесшумно покинул автомобиль и рысцой, прижимаясь к тени заборов, стал пробираться к спасительной избе гражданки Куделиной.

– Что-то его спугнуло, – предположил Семён.

– Несомненно, – согласился анестезиолог, – может милиция?

Дверь отворилась и профессор с несвойственной ему скоростью речи выпалил, – там ГАИ, или милиция я не понял. Решил покинуть автомобиль.

Семён погасил свет и встревоженные хозяин и квартиранты приникли к окнам. Ждать пришлось не долго. Из-за поворота больничного переулка вышла парочка основательно выпивших граждан.

– Это не те. Там была милицейская машина, – почему-то прошептал Варрава Модестович.

Продолжили наблюдение.

Случайные путники повели себя странно. Сперва обошли машину, затем тот, что пониже исчез. Который повыше открыл по хозяйски капот и принялся глубокомысленно изучать моторный отсек. Вскоре появился мелкий с ведром, малярными кистями и валиками. Ситуация стала занимать ночных зрителей.

После короткого перекура, малярный дуэт с энергией присущей лишь приятелям Тома Сойера, начал скоростную окраску Ульяновского джипа. Какой дурак сказал, что для покраски машины следует иметь специальный бокс, хорошее освещение и мощный калорифер. Мстиславские умельцы в двадцать минут справились с поставленной задачей. Зелёной краски не хватило и потому бампер и заднюю дверь покрыли красной грунтовкой.

– Замечу, что желание вернуть технику законному хозяину у виртуозов малярного валика не прослеживается, – высказал мнение Сидоренко.

– Вы только представляете, эту железяку менее чем за сутки угоняют в четвёртый раз, – вмешался в разговор Семён и добавил, – это не автомобиль, а проходная в уголовный кодекс.

Между тем, к перекрашенному до неузнаваемости транспортному средству привели коня и впрягли мохнатого першерона в наспех притороченные оглобли. Тот тронул и, потряхивая головой, неспешно покатил ржавого правнука вдоль малой больничной улицы.

– Это цыгане, – пояснил ситуацию Семён, – они автомобиль в Вешняки потащили.

А Сидоренко добавил, – через неделю эта колымага будет продана на невольничьем автомобильном рынке города Биробиджана.

– А почему именно Биробиджана? – поинтересовался Алексей.

– Потому, дорогой друг, что до Ханоя за неделю не доедешь. Скорость у лошади маловата.

Однако профессура тоже иногда ошибается.

Все устали и торопливо начали расстилать спальные принадлежности. Потом их не расстелили, потому что не нашли, улеглись в одежде, как попало, где было свободное место, а нашлось оно только для тех, кто раньше его занял. Всем было неудобно, тесно, попахивало носком и не носком, поэтому, когда тишину улицы прорезала милицейская сирена, все даже обрадовались. Алексей подбежал к окну первым.

На улице было уже весело. Если бы Канон Дойл придумал не собаку Баскервилей, а к примеру лошадь с одноимённой фамилией, то несущейся в оглоблях с УАЗом мерин, великолепно справился бы этой с ролью. Горящие бешенством глаза забирали столь большое количество энергии, что Ленинскому плану ГОЭРЛО видимо пришлось бы отдыхать. Топот лошадиных мосталыг, еканье селезёнки, вызывало чувство неподдельного ужаса у оторопевших зрителей. На капоте, с лицом Фреди Крюгера расположился возница. Чтобы УАЗ не перевернулся опытный жокей наклонялся прямым, как струна телом при каждом вхождении в поворот. На хвосте разноцветной кибитки находилась милиция. Узость улицы не позволяла красной "девятке" обогнать автолошадиный гибрид. И будь за рулём хоть сам Шумахер, мерин все равно пришёл бы первым. Из репродуктора на крыше преследователей разносилось: "Придурок остановись, остановись придурок, придурок остановись, остановись придурок". Эту фразу повторили ровно семь раз. Зрителей поразило, что погоня осуществлялась в противоположном от первоначального движения направлении. Трудно представить, как неповоротливое рукотворное чудо сумело развернуться в узком проёме сельской улицы. Между тем, состязание механической и мускульной силы продолжилось. Теперь соперники вплотную приблизились к повороту на Малую Больничную, где обозначился финиш этого удивительного забега.

Мерин с умным выражением морды, бодрым галопом вошёл в поворот. Возница элегантно лёг влево. Но, там где на пределе биологических возможностей лошадино-человеческие силы утраивают свой потенциал, совершает предательство современная техника. Лошадь, в экстазе погони, рванула упряжь, соскочила с оглоблей и стремительно перебирая копытами помчалась по замерзшей улице с ускорением согласно формуле (?=?v/?t). В свою очередь, лихой наездник слетел с капота-облучка и понёсся не выпуская из рук вожжи за совершенно обезумевшим животным. Вскоре он вспрыгнул на лошадиный круп и мерин, точно крылатый Пегас, слегка касаясь земли, устремился к огородам, унося торопливого всадника, к пределам едва не утраченной свободы.