Но самым важным было то, что мы раздули страх перед угрозой войны. Адам Селен выступал по видео, напоминая, что Администрация, без сомнений, попытается восстановить свою тиранию, а на подготовку к обороне нам отпущены считанные дни; газеты наперебой цитировали его высказывания и публиковали истории своего собственного изобретения — мы ещё до переворота прилагали значительные усилия к тому, чтобы завербовать журналистов. Людям настоятельно рекомендовалось держать скафандры под рукой и проверить установленную в домах систему, подающую сигнал в случае разгерметизации. В каждом из поселений был организован Корпус Гражданской Обороны.

Поскольку лунотрясения случаются довольно часто, то в каждом из поселений имелись специальные команды по герметизации, которые находились в постоянной готовности. Но, несмотря на использование силиконовых прокладок и стеклопластика, утечки происходили во всех поселениях. В туннелях Девисов наши ребята постоянно следили за поддержанием герметичности. Но теперь мы набрали сотни человек в аварийные команды, которым предстояло заниматься устранением неисправностей в случае разгерметизации. Большая часть этих команд состояла из стиляг, которых мы натаскали на учебных тревогах и которым велели, находясь на дежурстве, постоянно носить скафандр с открытым шлемом.

Они прекрасно справлялись с этой работой. Но некоторые идиоты пытались поиздеваться над ними, заявляя, что они просто играют в солдатиков, и обзывая их «Адамовыми яблочками» и тому подобными выражениями. Одна из команд занималась учениями, отрабатывая установку временного воздушного шлюза на месте повреждённого, а в это время один из таких остряков, стоя рядом, громко высмеивал их. Ребята из команды гражданской обороны продолжили заниматься своим делом, закончили установку шлюза, закрыли шлемы скафандров и провели проверку его работы. Убедившись, что шлюз держит воздух, они схватили шутника, затащили его во временный шлюз, а затем дальше, в область нулевого давления, и бросили его там.

С тех пор те, кто находил подобную деятельность забавной, стали держать своё мнение при себе. Проф полагал, что нам следует в мягкой форме выразить стилягам своё неудовольствие по поводу столь безапелляционно проведённой ликвидации. Я не согласился с ним и настоял на своём; я не видел другого способа улучшить породу. С точки зрения приличных людей, некоторые виды болтовни вполне заслуживают того, чтобы за них карали смертной казнью.

Но самую сильную головную боль у нас вызывали самопровозглашённые государственные деятели.

Я уже упоминал о том, что селениты аполитичны? Они таковы, когда политика означает необходимость сделать что-нибудь. Но вряд ли хотя бы раз случалось так, чтобы двое селенитов, собравшись за литром пива, не принялись громогласно обмениваться соображениями о том, как именно нужно управлять всем вокруг.

Как я уже говорил, эти господа, сами себя назначившие специалистами в области политической деятельности, уже предпринимали попытку вцепиться в Адама Селена. Но у профа было уже заготовлено для них местечко; каждый из них получил приглашение принять участие в работе Специального Конгресса по Обустройству Свободной Луны, который собрался в Зале Общин Луна-Сити, где была принята резолюция о том, что сессия этого Конгресса не завершится до тех пор, пока не будет выполнена вся работа, — и поехало: неделя в Луна-Сити, следующая в Новолене, затем в Гонконге, далее по кругу.

Все заседания этого Комитета транслировались по видео. На первом из них председательствовал проф, а Адам Селен обратился к собравшимся и призвал их как можно тщательнее выполнить свою работу: «На вас смотрит история».

Я прослушал несколько заседаний, затем отозвал профа в сторонку и попросил его, во имя Господа Бога, объяснить мне, зачем всё это ему понадобилось?

— Я всегда полагал, что вы не хотите никакого правительства. Вы хоть слышали, чем там, с тех пор как вы оставили их без присмотра, занимаются эти фрукты?

Он улыбнулся так, что на щеках заиграли ямочки.

— А что тебя беспокоит, Мануэль?

Меня беспокоило многое. В то время как я надрывался, пытаясь раздобыть тяжёлые буры и людей, которые умели бы обращаться с ними как с пушками, эти бездельники потратили всё утро, обсуждая проблему иммиграции.

Некоторые хотели вообще прекратить её. Другие вознамерились обложить её налогом, достаточно высоким для обеспечения финансирования правительства (это при том, что из ста селенитов девяносто девять человек приволокли на Скалу силой!). Некоторые хотели сделать её селективной, при этом отбор должен был производиться по «этническому признаку». (Интересно, кем бы они сочли меня?) Некоторые хотели ограничить иммиграцию исключительно женщинами до тех пор, пока соотношение полов не достигнет пропорции пятьдесят на пятьдесят.

Это заставило одного из скандинавов заорать:

— Да, приятель! Пусть нам сюда шлют баб! Тысячи и тысячи баб! Я женюсь на всех сразу!

Это была самая разумная реплика за всё утро.

В другой раз они обсуждали время. Конечно, время по Гринвичу не имеет никакого отношения к лунному времени. Но зачем оно нужно, раз уж мы всё равно живём под поверхностью планеты. Покажите мне хотя бы одного селенита, который был бы в состоянии сначала спать две недели, а затем две недели работать. Лунные сутки не согласуются с обменом веществ у человека. Было предложено сделать лунный месяц — один оборот Луны вокруг своей оси — равным двадцати восьми дням ровно (вместо существующих 29 дней, 12 часов, 44 минут и 2,78 секунды). Для этого предлагалось удлинить сутки — а вместе с ними часы, минуты и секунды, так, чтобы это позволило приравнять продолжительность половины лунного месяца к двум неделям.

Конечно, лунные сутки необходимы для очень многих целей. Именно по ним определяют время, когда и зачем можно выходить на поверхность и сколько там можно оставаться. Но, помимо того, это сильно осложнило бы взаимодействие с нашим единственным соседом.

Поскольку я всё-таки был электронщиком, то меня от этой идеи просто затрясло. Что ж теперь, выбросить все книги, таблицы и инструменты и начать всё с нуля? Мне было известно о том, что кое-кому из моих предков пришлось в своё время переключиться с английской системы мер на метрическую, но они сделали это, чтобы упростить некоторые вещи. Четырнадцать дюймов в футе и какое-то совершенно непонятное число футов в миле. Унции и фунты. Боже ты мой!

В принятии тех изменений был свой смысл — но зачем же всеми средствами пытаться создать неразбериху?

Кто-то предложил создать комитет, призванный точно определить, что именно является языком Луны, а затем наложить штрафы на всех, кто пользуется английским Терры или ещё каким-нибудь из языков Земной стороны. О, мой народ!

Я прочёл в «Лунатике» их проекты системы налогообложения — они предлагали ввести целых четыре типа «единого налога»: налог на кубометры, представлявший собой штраф, который накладывался на человека, увеличившего объём своих туннелей, подушный налог (все платят поровну), подоходный налог (хотелось бы мне взглянуть на того, кто сумеет рассчитать доход семьи Девис или попытается получить такую информацию от Мамы!) и «воздушный налог», который представлял собой не привычную для нас плату за воздух, а нечто совсем иное.

Я не вполне понял, почему это «Свободная Луна» собирается драть с нас налоги. У нас их никогда раньше не было, и мы прекрасно обходились без них. Вы просто должны платить за всё, что вы получаете. Бзавнеб. А как ещё?

В другой раз какой-то надутый болван выдвинул предложение о том, чтобы дурной запах изо рта или от тела был признан преступлением, караемым ликвидацией. Я вполне мог бы согласиться с ним — мне приходилось оказываться в переполненной капсуле вместе с такими вонючими личностями. Но такое случается нечасто, и существует естественная тенденция, ведущая к отмиранию этого недостатка: судя по тому, какую разборчивость в этом вопросе проявляют женщины, те, от кого постоянно разит, или те, кто на свою беду не может избавиться от дурного запаха, вряд ли окажутся включёнными в процесс воспроизводства себе подобных.