— Но ты сказал, что ты компьютерщик.

— Да, компьютерщик, но это — кусок всё той же мозаики. Я не являюсь высококвалифицированным специалистом по компьютерам. Но я — лучшее из того, что можно найти на Луне. Я не хочу идти на постоянную службу, поэтому Администрации приходится обращаться ко мне каждый раз, когда у них возникают проблемы. Тогда я назначаю свою цену. В противном случае им пришлось бы посылать за специалистом на Земную сторону, платить ему дополнительно за риск и тяжёлые условия работы и отсылать обратно, прежде чем его организм окончательно отвыкнет от условий Терры. Таким образом, если я в состоянии справиться, работу поручают мне, и Администрация не смеет меня тронуть, поскольку я был рождён свободным. Если работы нет, я остаюсь дома и жую деликатесы.

У нас своя собственная ферма. Мы держим цыплят. Небольшое стадо скота гередфордской породы и коров. Свиней. У нас есть генетически изменённые фруктовые деревья. Мы выращиваем овощи и немного пшеницы и сами мелем её, хотя, конечно, это — не мука высшего качества. То, что не используем сами, продаём на рынке. Варим своё пиво и делаем бренди. Ремеслу бурильщика я научился, когда расширял наши туннели. Работают все, хотя нельзя сказать, что работы у нас невпроворот. Дети заботятся о скотине — не дают ей застояться, гоняя вдоль туннелей. Они же собирают яйца и кормят цыплят, поэтому у нас не так уж много машинного оборудования. Воздух нам удаётся покупать в Луна-Сити — мы живём недалеко от города, и наши туннели соединяются с туннелями, в которых поддерживается атмосферное давление. Но воздух мы чаще продаём, чем покупаем, — поскольку у нас ферма, в процессе циклического обращения оказывается, что в воздух поступает от нас добавочное количество кислорода. Мы всегда при деньгах и в состоянии оплатить свои счета.

— Как насчёт воды и энергии?

— Это обходится не слишком дорого. Мы сами получаем некоторое количество энергии при помощи расположенных на поверхности солнечных батарей. И у нас есть небольшой карман со льдом. Вай, наша ферма была основана ещё до двухтысячного года, когда весь Луна-Сити умещался в одной-единственной пещере. На протяжении всего этого времени мы совершенствуем наше хозяйство — это одно из преимуществ цепочного брака, линия не прерывается, и капитал постепенно накапливается.

— Но ведь ваш лёд, несомненно, когда-нибудь кончится?

— Ну, понимаешь. — Я ухмыльнулся. — Мы очень экономны — перерабатываем свои собственные отбросы и сточные воды; они проходят стерилизацию, и мы снова их используем. Ни одной капли нашей воды не уходит в городскую канализацию. И — только, прошу тебя, не рассказывай об этом Надсмотрщику — уже давно, ещё когда Грег учил меня бурить, случилось так, что один из наших туннелей упёрся в дно главного южного резервуара, и мы врезали туда кран. Но чтобы никто ничего не заподозрил, мы покупаем некоторое количество воды, получаемой из растопленного льда, и честно платим за неё, а поскольку у нас есть ледяной карман, то мы можем позволить себе покупать очень мало воды. Что же касается энергии — её украсть ещё легче. Вайо, я — хороший электрик.

Вайоминг присвистнула и взглянула на меня с восхищением:

— Это просто замечательно. Так следует поступать всем.

— Надеюсь, что этого не произойдёт, иначе всё выплывет наружу. Пусть каждый придумывает свои собственные способы обдурить Администрацию, наша семья свои уже изобрела. Но давай вернёмся к твоему плану. Вайо, в нём есть две ошибки. Первое. Вам никогда не удастся добиться «солидарности». Люди типа Хаузера никогда не поддержат вас. Просто потому, что они угодили в ловушку и не могут из неё выбраться. Второе. Предположим, у вас всё получилось и вы добились «солидарности». Вы стали реальной силой, и ни одна тонна зерна не отправляется больше из катапульт на Землю. Что происходит дальше?

— Будут начаты переговоры о его продаже по настоящим ценам, вот что.

— Дорогая моя, ты и твои товарищи слишком долго слушали только самих себя. Администрация назовёт это мятежом, и на орбите Луны появятся военные корабли, несущие бомбы, предназначенные для Луна-Сити, Гонконга, Тихо-Андера, Черчилля и Новолена. Произойдёт высадка войск, баржи с зерном будут отправлены под вооружённой охраной, а фермерам пригрозят свернуть шеи и принудят к сотрудничеству. На Терре есть орудия и снаряды, бомбы и корабли, и они не будут спокойно взирать на неприятности, которые причиняют им бывшие каторжники. А зачинщиков, таких, как ты и как я, поскольку в душе я с тобой во многом согласен, — нас, мерзких зачинщиков, сгонят в одно место и уничтожат, дабы другим было неповадно. И земляные черви скажут, что мы получили по заслугам. Потому что то, что говорим мы, на Терре никогда не станут слушать.

Судя по её виду, Вайо не собиралась сдаваться.

— Революциям удавалось победить и раньше. У Ленина была только горстка единомышленников.

— Ленин сумел воспользоваться ситуацией, когда образовался вакуум власти. Вай, поправь меня, если я ошибаюсь, но революция побеждает либо тогда, когда правительство уже полностью прогнило и развалилось, либо когда его вообще нет.

— Это неправда! Вспомни американскую революцию.

— Но они же потеряли Юг, разве нет?

— Нет, не эту, а ту, которая произошла на столетие раньше. У них были проблемы с Англией. Те же самые проблемы, что и у нас сейчас, — и они победили!

— Но разве у Англии в ту пору не было других проблем? С Францией, Испанией, Швецией — или, может быть, с Голландией? И с Ирландией. Ирландия тогда была охвачена восстанием. О'Келли принимали в ней участие. Вайо, если бы ты могла организовать какую-нибудь заварушку на Терре — например войну между Великим Китаем и Директоратом Северной Америки — или, предположим, устроила бы так, что Панафрика начала бы бомбёжку Европы, я бы сказал, что наступил очень удачный момент для того, чтобы убить Надсмотрщика и объявить Администрации, что её время окончилось. Но на сегодняшний день нам не стоит ввязываться в это дело.

— Ты — пессимист.

— Нет, реалист. Я никогда не был пессимистом. Я — селенит, а они никогда не отказываются сделать ставку, если имеется хотя бы один шанс на выигрыш. Докажи мне, что шансы на успех составляют хотя бы один к десяти, и я поставлю на кои всё, что имею. Но я хочу иметь этот один шанс из десяти. — Я отодвинул стул. — Ты поела?

— Да. Большое спасибо, товарищ. Это было великолепно!

— Пожалуйста. Иди ложись, а я уберу посуду и стол — нет, не надо помогать. Ты — моя гостья.

Я убрал со стола, отослал посуду обратно, приберёг кофе и водку, сложил стол и стулья и повернулся, чтобы продолжить разговор.

Она уже спала, растянувшись на кушетке. Её рот был открыт, и черты лица стали мягче. Она была похожа на маленькую девочку.

Я тихонько пошёл в ванную и закрыл дверь. Вымывшись, я почувствовал себя лучше. Теперь не имело никакого значения то, сколько ещё предстояло просуществовать миру.

Вайо всё ещё спала, что создавало некоторые трудности. Мы взяли комнату с двумя кроватями, для того чтобы она не чувствовала, что я хочу что-то получить от неё. Не то чтобы я был против этого, но она дала ясно понять, что она этого не хочет. Но мою кровать нужно было разложить из кушетки, а настоящая кровать была сложена и убрана. Может быть, мне тихонечко разложить кровать, взять её на руки, как маленького ребёнка, и перенести на неё? Я вернулся назад в ванную и прикрепил на место руку.

Затем я решил подождать немного. Вай, казалось, и не собиралась просыпаться, и меня мучили сомнения. Я сел рядом с телефоном, надвинул на голову звуконепроницаемый шлем и набрал номер MYCROFTXXX.

— Привет, Майк.

— Здравствуй, Ман. Ты уже просмотрел шутки?

— Что? Майк, у меня не было ни одной свободной минуты. Возможно, для тебя минута — большой период времени, а для меня это страшно мало. Я постараюсь посмотреть как только смогу.

— Хорошо, Ман. Ты нашёл неглупых, с которыми я мог бы поговорить?

— Для этого у меня тоже не было времени. Хотя подожди. — Я взглянул на Вайоминг. «Не тупица» — в данном случае это означало того, кто умеет сочувствовать другому. Этим качеством Вайо обладала. Но в достаточном ли количестве, чтобы сочувствовать машине? Я подумал, что в достаточном. И ей можно было доверять. Дело ведь не только в том, что мы вместе угодили в эти неприятности, её ведь, кроме того, можно было считать опытным конспиратором.