Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Юбилейная ода

  Семидесятипятилетний
     младенец вышел из пелен,
     наветов не боясь, ни сплетней,
     не заголублен, убелен
5 сединами, суров и весел.
     Огонь из распаленных чресел
     в порыве праведном сперва
     вспорхнул — и голову повесил,
     но, встав на место, голова
10 подъемлется на подвиг снова.
     Пускай от Рождества Христова
     последний, наступая, год
     тысячелетия второго
     несметные даров и льгот
15 подносит множества на блюде
     с каймою голубой, во груде
     которых выбирать вольно,
     внимания на то, что люди
     несмысленные все равно
20 рекут, не обращая слишком.
     О новый мир! своим умишком
     живи безоблачно, презрев
     писк, полевым присущий мышкам,
     и — львам ливийским сродный — рев, —
25 при всем несходстве оба дики.
     Хвала Всевышнему Владыке!
     провидящему наперед:
     зачем волнуются языки,
     о чем безмолвствует народ,
30 какая победит идея.
     О благе подлинном радея,
     Господня данница — борьба —
     ни эллина, ни иудея,
     ни властелина, ни раба
35 не различает на широком
     пространстве царства, где пророком
     один становится изгой;
     преображаясь ненароком,
     небес избранником — другой;
40 творится праведником третий.
     Сквозь толщу двух тысячелетий
     ты, новый мир, как старый миф,
     из тесных выпутавшись нетей,
     кору земную проломив,
45 возрос и вспыхнул пышным садом,
     где горький плод и сладкий рядом,
     где ум соседствуют и чушь,
     как ночь со днем и жар со хладом, —
     священной связи не нарушь!
50 единство сохраняя цели.
     В начале мира, при конце ли —
     всегда неравнодушных муз
     сладкоголосо хоры пели,
     печалей облегчая груз;
55 на поиски пускаясь поза —
     вчерашних дней, из недр навоза
     таскали жемчуг петухи, —
     стихов рифмованная проза
     и прозы вольные стихи
60 да не грозят тебе потопом!
     Ямбическим четырехстопом
     я возглашаю, не пою,
     к обратным прибегая тропам:
     тебе ли, новый мир — в бою
65 неторопливый вождь, невесте
     жених нетерпеливый — вместе,
     за: «Возродись или умри
     для жизни вечной!» — не из лести
     знамена, звезды, октябри,
70 народов дружбы пальму дали?
     Так на суворовской медали
     написано: «Сим победих!» —
     без продолжения, но дале
     развенчивает оду стих —
75 созвучный первому — последний.
М. А.

Валерий Залотуха

Последний коммунист

Глава первая

ВОТ МЫ КАКИЕ!

1

Самолет свалился на голову — беззвучно выпал из низких немых облаков, растопырив, как кошка лапы, колеса шасси. Грузно ударившись о мокрый бетон, он взревел, жалуясь и страдая, но скоро замолк, помертвев, став просто железом.

Незамедлительно к его толстому боку прилепились два трапа, и по заднему стали спускаться немолодые, но стройные, хорошо одетые, с мягким загаром на лицах, улыбающиеся господа, которых дожидался внизу длинный аэропортовский автобус; передний трап оставался пустым. Тому, кто должен был выйти из открытой двери первого салона, предназначался стоящий прямо у трапа розовый «роллс — ройс», изящный и церемонный.

Но почему — то из первого салона никто не выходил…

За «роллс — ройсом» стоял огромный, черный, с тонированными стеклами, несколько зловещий «шевроле — субурбан». Рядом прохаживались и недружелюбно поглядывали по сторонам широкоплечие парни со стрижеными затылками и устрашающе мощными шеями — все в черных двубортных костюмах. Поставив ногу на подножку «субурбана», что — то кричал в трубку мобильного их начальник — пожилой, седой, пунцоволицый. Он кричал и от крика еще больше пунцовел лицом.

А из первого салона так никто и не выходил…

Седой кричал, парни нервничали, напряжение росло. Только господа из второго салона продолжали улыбаться и смотреть на пустой трап, на парней, на «роллс — ройс». Иностранцы — они улыбались даже тогда, когда седой вдруг громко и хлестко выматерился…

И одновременно в темном овальном проеме появился тот, кого все ждали. Это был мальчик… И это ему предназначался розовый «роллс — ройс», и это его собирались охранять бравые секьюрити, и это к нему бежал Седой с невесть откуда взявшимся огромным букетом цветов в руках…

Выходил он как — то странно, боком, словно не желая этого делать, — его буквально выдавливал сзади здоровенный охранник с коротким ежиком рыжих волос, в маленьких черных очках.

Невысокий, хрупкий, он был очень красив, этот мальчик или, точнее, юноша, похожий на мальчика. Его можно было бы даже назвать смазливым, если бы не глаза — не по годам серьезные и усталые. Он был одет в нелепую красную курточку с вышитыми золотом на нагрудном кармане тремя горными вершинами, в узкие короткие брюки и в большие, похожие на клоунские, ботинки.

Загадочный юноша задержался на верхней площадке трапа, вдохнул сырой, пахнущий жженым керосином воздух, криво улыбнулся и легко и беззвучно, словно полетел, побежал вниз.

2

За открывшимися воротами аэропорта их дожидался гаишный «форд». Включив проблесковые маячки и взвыв сиреной, он повел «роллс — ройс» за собой. «Субурбан» шел последним. Сидящие в нем парни молчали, сжимая в руках черные автоматические винтовки.

Седой расположился в «роллс — ройсе» рядом с водителем в форменном черном кителе и такой же фуражке с лакированным козырьком. Расстегнув плащ и вытирая носовым платком лицо и шею, Седой шутил и сам же смеялся. Водитель, однако, оставался невозмутимым, ни на мгновение не отвлекаясь от дороги.

Молодой человек сидел в углу, маленький и неприметный. Из — за глухой прозрачной перегородки он не слышал шуток Седого, да они его, похоже, и не интересовали. В глазах молодого человека были усталость и безразличие.

Они не стали въезжать в Москву, но внимательно и молча смотрели на нее, пока Москва была видна: парни с винтовками, Седой, даже водитель «роллс — ройса» коротко глянул назад.

1
{"b":"284175","o":1}