— Там был Капровски, который все видел, но не заметил на машине ничего особенного.

— Читал я его рапорт, — возразил Фримен. — С того места, где он стоял, ничего и не увидишь, тем более все произошло так быстро. Да и деревянный щит наверняка был небольшой.

Кленси вздохнул.

— Да, все это не слишком нам поможет.

— Делаю что могу, Кленси. Вы ведь хотите, чтобы я дал вам чудо, а я могу дать только факты. Да, будет очень трудно установить, кто вел машину. Единственная улика — может быть слегка помятый радиатор. А сколько в городе таких машин, у которых он не помят? Найдете — рыба фиш с меня.

— Не занимайтесь благотворительностью, — через силу улыбнулся Кленси. — Впрочем, в радиаторе тоже могли остаться частицы дерева…

— Ну, это только если у них не хватило ума их удалить. Или их могло смыть дождем. Или смахнуть — любой рабочий на бензоколонке. Или…

— Ладно, — не выдержал Кленси, — я все понял.

— Не кипятитесь, я только держу вас в курсе дела.

— Благодарю, — вконец расстроенный Кленси положил трубку.

— Я слышал, — сказал капитан Вайс. — Никаких шансов разыскать машину? — Он покачал головой. — Не говорите мне только, что этот мерзавец выйдет сухим из воды.

Кленси пожал плечами.

— Сэм, если не возражаете, я сейчас поработаю, а потом поеду к директору Синг-Синга.

Капитан Вайс кивнул и ушел, оставив Кленси одного.

Тот придвинул к себе стопку бумаг и просмотрел их по очереди. По большей части ничего интересного. Но Кленси продолжал листать бумаги, пока его внимание не привлек исписанный от руки лист. Он тут же схватился за трубку.

— Сержант, Метью здесь?

— Нет, лейтенант, он придет позже. Вчера он охранял Кирквуда, лег поздно…

— Знаю, — перебил Кленси, — но все равно свяжитесь с ним, я жду.

Сержанту пришлось потратить немало сил, убеждая миссис Метью, что дело очень серьезное и она должна немедленно разбудить своего повелителя.

Метью, совершенно сонный, пришлепал наконец к телефону.

— Алло?

— Метью? Это лейтенант Кленси. Скажите, вчера вечером, когда вы пошли к Кирквуду, вы проверяли, был ли пост у черного хода?

— Конечно, лейтенант, как вы и говорили. Но его не было на месте до самой ночи. Пришлось устраиваться так, чтобы наблюдать одному за обоими входами, а это жутко неудобно. — Метью зевнул. — Я написал все в рапорте, вы что, его не читали?

— Читал, читал, потому и звоню. Что за манера выставлять посты?

— Господи, лейтенант, я-то тут при чем? Да с Кирквудом ничего не случилось. Я лично видел, как он вчера вернулся домой и как сегодня вышел из дому. С утра его охраняли уже двое, так что все обошлось.

— Да, вам везет. Ну, хорошо, отсыпайтесь.

— Спасибо, лейтенант, — снова зевнул Метью.

Кленси взглянул на часы: до поезда в Оссининг оставался еще час. Он снова зарылся в бумаги.

Среда, 12.50

Судя по лицу директора Синг-Синга, не спал он уже несколько ночей.

— Начальник охраны передал мне, что вы вчера звонили, — заметил он, когда Кленси представился. — Чем могу быть полезен?

Кленси сел в кресло, положив на колени шляпу.

— Я не знаю обстоятельств побега Сервера. Мне поручено его найти, и только. Прежде чем попасть к вам, он многим угрожал и вполне способен выполнить свои угрозы. Потому я хотел бы узнать хоть какие-то детали, позволяющие определить, куда он мог направиться, на кого рассчитывал.

— Я в курсе ночного происшествия, — заметил директор, покачав головой. Глаза с темными кругами от бессонницы остановились на собеседнике. — Думаю, будет лучше, если вы будете задавать вопросы.

— Хорошо, — согласился Кленси. — Начнем с того, что вы думаете о Ленни Сервере? Как он вел себя здесь? Зная его все три года, можно было ожидать, что он выкинет такой фокус?

Директор задумался, насупив брови.

— Лейтенант, я сам вижу заключенных лишь при их поступлении в тюрьму и при выходе на свободу. А в другое время — лишь в серьезных случаях, как с Блаунтом. С Сервером у меня не было никакого контакта, слишком много здесь народу и слишком велика моя нагрузка. Так что все, что я могу вам рассказать, сам я знаю со слов охраны. За три года с Сервером никаких неприятностей не было. Но скажу вам одно, лейтенант: я работаю тут пятнадцать лет и всегда жду от заключенных чего угодно.

— Вы имеете в виду Блаунта? И о нем я хотел поговорить. Мне важно ваше мнение о беглецах, а не то, что пишут газеты.

— Историю Сервера вы знаете. Уильямс зарезал человека во время ссоры в баре. Маркус сидел за поджог. Блаунт же — опасный рецидивист: он сидел за ограбление банка, но до этого уже имел срок за поножовщину, и за покушение, и за взрыв чего-то… Он и здесь нам доставлял немало неприятностей. Просто сумасшедший идиот.

— И какие неприятности он вам доставлял?

— Да всего понемногу. Дрался, склочничал, саботировал. Половину срока провел в карцере.

— Все четверо работали вместе?

— Блаунт и Сервер — на складе, Уильямс — в прачечной, а Маркус — в библиотеке. Маркус был из них самый образованный.

— У них были тесные контакты? Сидели в одной камере?

— Нет, встречаться они могли только во дворе, спортзале и в библиотеке. Кажется, все четверо играли в бейсбол, но и все…

— А какие к ним приходили посетители?

— К Серверу — мать и подружка, иногда какой-то парень из бывшей компании. К Уильямсу — брат. У Маркуса никого не было. Странно, но у шантажистов ни на воле, ни в тюрьме друзей не бывает. Блаунт виделся только с женой, и она имела на него влияние: после этого день-два он вел себя прилично. Если б не она, из карцера он бы вообще не вылезал.

— И никаких сексуальных проблем?

— В тюрьме всегда есть сексуальные проблемы. Но что касается этой четверки — ничего особенного.

Кленси недоверчиво слушал, косясь на свою шляпу. Потом спокойно посмотрел в глаза директору.

— Я знаю, что пришлось вам пережить, и вы устали и расстроены. Но постарайтесь правильно понять мои слова. Вы отвечаете за тюрьму и персонал, но вам придется согласиться, что побегу помогали изнутри. Все четверо — люди очень разные, совершившие разные преступления и работавшие в разных зонах… Слишком уж мало было между ними общего. По-моему…

— Мы уже думали об этом, — бесстрастно признал директор. — И у нас есть свои идеи на этот счет, но я пока вам не могу сказать… ни вам и никому другому.

Он наклонился к Кленси, хмуро понизив голос.

— Одно могу сказать вам, лейтенант: если следствие подтвердит наши подозрения, то кое-кто составит Маркусу компанию на электрическом стуле.

— Да?

— Час назад умер полицейский, пытавшийся задержать беглецов.

Воцарившееся молчание прервал, прокашлявшись, Кленси.

— Не могу ли я видеть Маркуса?

Директор покачал головой.

— Бесполезно, он без сознания. Ему влили пару литров крови… только для того, чтобы потом все-таки отправить на электрический стул.

Кленси встал. Лицо директора оставалось холодным и неприязненным.

— Вас проводят, лейтенант. Если мы что-то узнаем, то дадим вам знать.

— Благодарю.

Выйдя из серых тюремных стен, Кленси оказался под ослепительными лучами солнца. Никогда еще оно не доставляло ему такой радости.

Среда, 16.20

Вернувшись к себе, Кленси обнаружил Капровски, раскачивавшегося на откинутом стуле. У стола сидел молодой человек лет двадцати. Он был мрачным, заросшим и в сильно поношенной кожаной куртке. Кленси вопросительно взглянул на Капровски.

— Разрешите вам представить, лейтенант, Джулио Сагарра.

Капровски грохнул ножками стула об пол, захватил в огромную ручищу худенькое запястье парня и слегка встряхнул. Тот сжал зубы.

— Это лейтенант Кленси. Надеюсь, ты будешь так любезен все ему рассказать.

Юноша сердито вырвал руку.

— Я уже рассказал все, что мог.

Кленси снял плащ, убрал шляпу и сел за стол.

— Джулио — главарь «сидов», — пояснил Капровски. — Этот мошенник — непревзойденный враль.