'Вот так попал, — подумал Ерек. — Что же делать? 'Рыжую' я нашел. А дальше? Даже посоветоваться не с кем'.

…Когда Ерек вылез из кустов, спасая чужачку от расправы, то дикари поначалу растерялись. Первым на появление незнакомца отреагировал Ухай.

— Эй, стой! Ты кто? — выкрикнул 'зубастик', поднимая с земли пику.

Ерек остановился.

— Меня зовут Ерек. Я вас знаю. Когда-то мы жили в одной общине.

Ухай наклонил голову:

— Не знаю я никакого Ерека.

Ерек вытянул правую руку:

— А я знаю эту женщину. Ее зовут Ахира. Она — сестра Ахи. А вожаком у вас был Орат. Только я его не вижу.

Дикари озадаченно молчали. Умам, услышав свое имя, сделала несколько шагов навстречу незнакомцу и остановилась:

— Ората больше нет. Он ушел в айки. А ты… Кажется, я помню, что был такой, Ерек. Но столько зим прошло.

Внезапно от кучки женщин, толпившихся у костра в ожидании зрелища, отделилась невысокая коротконогая дикарка, в 'юбке' из козлиной шкуры. Подбоченившись, она с любопытством спросила:

— А меня ты помнишь? Знавала я одного Ерека. Но он был молодой и красивый. А ты старый. Я тебя не узнаю.

Ерек осторожно подошел поближе, прищурил глаза:

— Ты похожа на мою малу, с которой я когда-то терся. Правда, та малу тоже была молодой.

— Если ты со мной терся, ты должен знать, что у меня здесь.

Дикарка хлопнула себя ладонью по шкуре в районе оттопыривающейся задницы.

Ерек ненадолго задумался:

— У моей малу в этом месте было черное пятнышко. Вот такое, с ноготь.

'Коза' открыла рот. Потом запустила руку под шкуру, ощупывая ягодицу. Глаза ее удивленно завращались:

— У меня и, правда, здесь пятно.

Она неуверенно приблизилась к мужчине, осторожно провела ладонью ему по щеке, остановила ладонь чуть ниже уха. Лицо расплылось в широкой улыбке.

— Это Ерик. Он не врет, — женщина обернулась к сородичам. — У Ерека здесь был шрам. И у него есть.

Остальные дикари тоже заулыбались: какая трогательная история. Свой, значит, родич. Вот ведь как бывает, елы молы.

К суровой реальности вернул хриплый и нетвердый голос Иханы:

— Ну и что, что ты Ерек? — язык у колдуньи слегка запинался. — Ты Ерек, я Ихана… И что? Чего ты там говорил про эту, 'бледнолицую'? Ты ее знаешь?

— Я знаю, кто она. Она из общины вариев. Мы поймали ее, но она убежала. Я должен вернуть ее нашему вожаку, Урику.

Ихана покачнулась, но устояла на ногах.

— О, я помню Урика. Я очень хорошо его помню… Ты не получишь чужачку. Ее ждет Большой Огонь. А потом мы убьем ее. Она колдунья. Она наслала на нас окаху. Мы теперь больны… наш вожак болен… я болн…

Колдунья замолчала. На губах выступила пена.

— А ты… ты ухди…

Не обращая внимания на слова Иханы, Ерек приблизился к ней почти вплотную. Он многое пережил, и угрозы явно больной женщины его не напугали. По ее остекленевшим глазам он понял, что с колдуньей происходит неладное. Что-то похожее однажды случилось с колдуньей его общины Ехой. Сначала у нее на губах выступила пена, потом она упала и стала биться о землю, как будто в нее вселился злой дух. А потом Еха совсем перестала дышать и закрыла глаза. Дикари уже решили, что колдунья отправилась в айки, но та через какое-то время ожила.

Ерек сделал еще шаг и успокаивающе протянул раскрытую ладонь.

— Ты сейчас упадешь. Тебе надо прилечь.

— Замолчи! — взвизгнула колдунья. Пошатываясь, она подбежала к лежащей у самого костра Ваде и схватила ее за ноги. Видимо, теряющая рассудок, колдунья собралась самостоятельно затащить ненавистную чужачку в костер. Варийка отчаянно лягнулась. От резкого толчка Ихану качнуло назад, она оступилась и навзничь свалилась в костер. Через несколько мгновений окрестности огласили жуткие вопли.

Дикари выпучили глаза, но никто из них не сдвинулся с места. Они истолковали произошедшее по своему. Колдунья хотела отправить в Большой Огонь чужачку, но вместо этого Огонь сам набросился на колдунью и сейчас пожирал ее. Происходящее потрясло дикарей, ввергнув их разум в смятение. Несчастная женщина извивалась в костре, вопила, но сородичи только пялились на нее.

Первым очнулся Ерек. Он подбежал к Ихане, ухватил ее за одну ногу и вытащил из костра на траву. У колдуньи обгорели волосы и кожа на затылке, но особенно пострадали обнаженные спина и руки. Только тут засуетилась Ахира, чуть позже вышли из ступора Мах и Ухай, но помочь Ихане они уже ничем не могли. При том уровне первобытной медицины женщина была обречена на мучительную смерть.

Единственный же человек, который чем-то мог помочь, хотя бы унять боль, лежал связанный по рукам и ногам в темном углу пещеры. Ваду отнесли туда сразу же после происшествия по указанию Ерека. Пусть полежит, пока все утрясется. Глот не понаслышке знал, как быстро умеет бегать варийка, и не собирался давать ей ни малейшего шанса на свободу.

Командование над дикарями Ерек взял поневоле, что называется, по факту. Боро к тому времени уже бредил. Ухай у сородичей не пользовался серьезным авторитетом, как и 'хромой', не говоря уже о сопляке-Махе. Вот и пришлось Ереку как-то наводить порядок.

День клонился к закату. Стонущую Ихану, после того, как умам засунула ей в рот пригоршню грибов, затащили в пещеру. Затем туда перенесли и Боро.

К тому времени на стоянку вернулся Гар. Узнав от Ухая о последних событиях, охотник не проявил никакой инициативы. Даже то, что его малу едва не принесли в жертву, не вывело его из ступора. Он был хорошим охотником, смелым, сильным и ловким, но на этом его достоинства исчерпывались. Как и остальные сородичи, Гар не умел принимать серьезных самостоятельных решений и очень сильно зависел от коллективного сознания общины. А оно, это сознание, находилось в совершеннейшем раздрае, после того, как им перестали управлять вожак и колдунья. Чтобы привести засбоивший механизм в действие, требовалось время. А его, как показали дальнейшие события, общине Боро судьба не дала.

И даже опытный, видавший виды, Ерек не знал, что предпринять.

Убедившись, что вожак по-прежнему плох, если не сказать — совсем плох, глот присел в уголке и задумался, уже не в первый раз. С одной стороны, дезорганизация внутри общины его устраивала. Так проще заполучить искомую добычу, рыжую варийку-беглянку, никто и возражать не станет — думал людоед. Судя по ситуации, дикари с радостью избавятся от загадочной чужачки. А уж к Урику он ее как-нибудь доставит, в этом Ерек не сомневался.

С другой стороны, его беспокоили 'волки'. Ежу понятно, что они от дочки колдуньи не отступятся. Не дождавшись возращения Ерека, они, наверняка, предпримут завтра какие-то действия.

Если попытаться увести варийку, то 'волки' выследят и убьют Ерека. Фактор внезапности исчез, а в открытой драке одинокий глот обречен. Значит, надо прибегнуть к помощи остальных дикарей. Но для начала требуется объяснить им ситуацию. С вожаком общаться бесполезно, да и невозможно. Он, того гляди, в айки отправится.

Прикинув расстановку, Ерек пришел к выводу, что реальный отпор вариям могут дать всего несколько человек. Не считая его, это Ухай, 'хромой', Гар, Мах и еще один совсем юный, моложе Маха, дикарь. В таком количестве с вариями можно справиться, надо только все правильно организовать.

Ерек решил переговорить с Ухаем.

Так и так, объяснил 'зубастику' глот. Трое (показал на пальцах) вариев могут на нас напасть и убить.

— Почему? — удивился Ухай.

Потому что им нужна чужачка — объяснил Ерек. Надо драться с вариями, иначе будет плохо.

— А зачем нам драться? — лениво спросил Ухай. — Зачем нам эти варии?

— Ну, можно их убить и съесть, — попытался заинтересовать собеседника глот.

'Зубастик' задумался. Ерек не учел, что в отличие от глотов, дикари, жившие в долине, не относились к 'охотникам за головами', то бишь, профессиональным людоедам. С вариями они не воевали, потому что те еще не добрались до горной долины. С соседями-дикарями расходились относительно мирно. Ели они в основном только своих сородичей в рационально-ритуальных целях. Но разве это людоедство? Так, внутрисемейные разборки. И в каком-то смысле даже гигиена, чтобы трупы не разлагались.