Когда позади осталось уже несколько поворотов туннеля, шум реки упал до первоначального глухого биения. Фритти шлепнулся на пол прохода, на миг восславив относительную тишину и прохладу. Отдышавшись, коснулся языком сырой свалявшейся шубки.

— Эй, ты! — прорезал полумрак туннеля чей-то голос.

Фритти вскочил на ноги; сердце колотилось в ушах громче яростной воды.

— Подожжди! — прошипел голос. — Подожжди и перекинься словечком сс Клыкостражжем Гнусняком!

Пристыв к месту, Хвосттрубой стоял, покуда медленные шаги поскрипывали к нему по туннелю. Расслышал свистящее дыхание приближающегося существа. Чуть ли не ошеломляющее желание бежать боролось в нем с тупым смирением; он мягко покачивался на месте.

— Мой спутник и я хотим поговорить сс тобой, незнакомец. — Шипящие слова приближались с каждым звуком.

«Спутник, — подумал Фритти. — Так их двое!» Ноги у него задрожали; он поджал хвост и ждал. Из темноты выступила слепая голова Клыкостража. Бесшерстная фигура неуклюже ковыляла к нему. Фритти вгляделся. Там, где на безглазой морде Клыкостража некогда трепетали громадные ноздри, были только зарубцевавшиеся лохмотья плоти.

Гнусняк, качнувшись, остановился в прыжке или полупрыжке от Фритти, и его поврежденная морда вопросительно заерзала туда-сюда.

— Ты здессь? — спросил Клыкостраж.

У Фритти подпрыгнуло сердце; он невольно пискнул от облегчения. Чудовище было ранено! Оно не могло учуять его, во всяком случае чуяло неважно.

— Ахх, — задышал Гнусняк. — Ты здессь. Теперь я тебя слышшу. Подойди, не бросай насс. Мы со спутником заблудилиссь. — Слепое создание придвинулось ближе, выставив в сторону Фритти одно ухо. — Как тебя ззовут?

Хвосттрубой опять взвесил, нельзя ли вырваться. Решил этого не делать. Возможно, тут были обстоятельства, которые можно бы использовать. Конечно, это будет опасно, но ведь под землей все может быть.

— Мрр… Мрр… Проходчик! — выпалил он после мгновенного колебания.

— Блестящще. Твое имя звуччит так, ссловно ты предназначен помоччь нам. Ты не изз Когтестражей? У тебя оччень тоненький голосе.

— Я еще мальчишка, — быстро ответил Хвосттрубой.

— Ахх, — удовлетворенно вздохнул Гнусняк. — Конеччно. При окончательной подготовке на служжбу берут дажже молодых… Пойдем, ты должжен насс вывести. Как видишшь, я сстрадаю временной немощью. — Бормоча что-то себе по нос, изувеченный Клыкостраж повернулся и зашаркал по коридору. Фритти пошел чуть позади него.

«Окончательная подготовка? — удивлялся он. — Что происходит?» — Ты, должжно быть, прошшел мимо Обжигающщего Потока, — бросил через плечо Гнусняк. — Я никогда не подходил к нему так близко. Боюсь, грохот воды сбил меня сс толку. Это совершенно потрясает, раззве нет?

— Да-да, конечно же, — поддакнул Хвосттрубой. — А как вы оказались в этой пустынной части Холма?

Помолчав, Гнусняк ответил:

— Видишшь ли, боюсь, что я потерпел некоторую неудаччу. Юнцы вроде тебя могут этого и не знать, но тут совершшена довольно большшая несправедливоссть — несправедливоссть к таким старым служжакам, как я. Не подумай, что я собираюссь осужждать, о нет, но меня несправедливо наказзали, потому что сбежжал один заключенный. Но меня там дажже и не было — о нет, я просто вовремя не оссведомил своего начальника, лорда Кровососса. Когда приключчился этот побег, он был наказан лордом-Всевласстителем. В освою очередь досталоссь и мне. Несправедливоссть, такая несправедливоссть… — Клыкостраж прервал речь булькающим всхлипом. Фритти с дрожью страха — и гордости. — понял: Гнусняк имел в виду его бегство.

Спустя мгновение Клык перестал ныть и сказал:

— Мой спутник чуть-чуть обогнал меня. Надеюссь, не ушшел. Он тожже пострадал от несправедливоссти. Ах, да вот он, теперь я точно его слышшу!

Хвосттрубой позабыл было о спутнике, но теперь и он заслышал громкое тяжелое дыхание. Завернув за угол, они приблизились к большой темной фигуре, которая распласталась в проходе. Гнусняк осторожно двинулся вперед, шаря перед собой большой морщинистой лапой. Толкнул громадное темное тело.

— Вставай, вставай! — выкрикнул он. — Я нашшел юного Проходчика, который поможжет нам отыскать дорогу назад! Вставай! — Пока лежавшее существо неохотно оборачивалось, Гнусняк сказал Фритти: — Можжет, оба вы и ззнаете друг друга. Мой приятель был значительным лицом ссреди…

Когда фигура перевернулась, злобно взглянув на Фритти, обнаружилась страшно знакомая, безобразная и бугристая морда.

— Хвосттрубой! — взвыл Растерзяк, приподнявшись на передних лапах. Не успел окаменевший Фритти и двинуться, как Гнусняк наклонился и быстро смазал Растерзяка по морде. Когтестраж от удара потерял равновесие. Стеная, снова повалился на землю.

— Молчи, дурень! — прорычал Клыкостраж и качнул безглазой головой в сторону Фритти, который стоял, потрясенный до оцепенения. — Не обращай на него внимания, — заверил он Фритти. — Боюсь, он повредился в уме. Лорд-Всевластитель довольно реззко обошшелся сс ним по поводу того самого заключенного. Теперь ему в кажждой тени мерещится этот малый. Оччень печально, оччень печально.

Растерзяк и в самом деле не обращал внимания на настоящего Фритти, стоявшего, рядом, — возил подбородком по грязи, вновь и вновь мыча имя Хвосттрубоя. Наконец остановился и взглянул на Клыкостража.

— Ну зачем ты так надо-олго ушел? — спросил Растерзяк Гнусняка. Плаксивый тон казался страшно неестественным для столь могучего тела. Фритти перевел дыхание. Подземный мир, стиснутый каменно-холодной, тяжкой своей шкурой, еще раз расступился перед ним. Невероятно! Везенье продолжало ему сопутствовать. Он был так близко от Растерзяка, и тот его не узнавал!

— Вставай, дубина! — клацнул зубами Гнусняк. Испуганное мяуканье Когтестража отдалось в просветлевшей голове Фритти как что-то комическое. — Я нашшел кой-кого, кто поможжет нам отыскать обратный путь к главным туннелям. Там мы и еду себе найдем! Поднимайся!

Растерзяк выпрямился во весь свой огромный рост.

— Он помешшался, как я и сказзал, — извинялся Гнусняк, пока тройка вступала в коридор. — Не будь меня, он умер бы, несмотря на всю свою силу.

— Странная гордость прозвучала в голосе Клыкостража.

Хвосттрубой оказался в незавидном положении проводника и спутника двух созданий, желавших ему и его роду погибели, — ведя их по совершенно незнакомым ему туннелям к тайному центру лабиринта.

Растерзяк, хотя поднялся и смог двигаться, все еще ничем не показывал, что узнает Фритти. Его поведение колебалось между простодушием и неожиданной безумной злобой. Один раз он внезапно повернулся к Фритти, завыв: «Черные ветры, черные ветры!» — и попытался разодрать его могучими когтями. Но после резкого окрика Гнусняка снова съежился и заплакал.

— Не в ссебе, не в ссебе, — лепетал Гнусняк. — А когда-то, знаешшь ли, был таким важжным начальником…

Когда прошли чуть подальше — Хвосттрубой полагался на мгновенные изменения в температуре и давлении воздуха, чтобы вести в нужном, как ему казалось, направлении, — он набрался мужества, чтобы кое-что выжать из столь мало приятного Гнусняка.

— Ну так как идет «окончательная подготовка», а? Вообще-то я боюсь вмешиваться в такие… мрр… скажем, чересчур важные дела, что творятся наверху… на поверхности.

— Многого-то никто не скажжет бедному старому Гнуссняку, — пожаловался Клыкостраж, — но зато я многое сслышшу. Величайшшие передвижжения, величайшшая тревога… Я недавно слышшал, как двое наших шшептались, что скоро поверхноссть рухнет.

Поверхность… рухнет? Фритти это очень не понравилось. Вот-вот случится что-то ужасное, непостижимое, а по всей видимости, только он да горсточка заикающихся Рикчикчиков — единственные, кто мог бы хоть что-то против этого предпринять.