Проходя под сводом туннельной пасти в глубины Закота, Фритти испытал странное чувство. Словно в каком-то кошачьем кошмаре, стал ощущать жжение во лбу. Впрочем, как бы то ни было, ни его друзья, ни Когтестражи ничего в нем не приметили.

За порогом им предстало видение, которому суждено было навсегда остаться в памяти у Фритти.

Перед ними раскинулась бескрайняя пещера с кровлей не менее высокой, чем вершины Коренного Леса. Она была освещена голубым свечением земли, уже знакомым им по туннелям, а в придачу — слабым голубым мерцанием камней, свисавших с каменного потолка. Призрачный свет окутывал все в пещере таинственными кладбищенскими тенями.

Ниже, на полу пещеры, подобно термитам на гниющем дереве, взад и вперед сновали бесчисленные кошки. Большинство было обычных размеров, хотя на мордах у них читались такое отчаяние и боль, что казалось — они существа чуть ли не другой породы. Среди них расхаживали тяжеловесные, громадные Когтестражи, управляя роящимися насекомоподобными ордами, ползавшими туда-сюда.

«Это похоже на страшный сон в Перводомье», — подумал Фритти.

Струи горячего воздуха доносили смрад ужаса, крови и незарытой мррязи, — зловоние потрясало его, наполняя ему ноздри. Растерзяк, рыча, погнал их, как стадо, прямо по торчащим камням и теплой влажной падали. Они пробирались среди кошачьих шеренг, проскальзывая среди своих соплеменников, — те даже не поднимали на них глаз: тяжело брели к какой-то неминуемой цели, к которой вели их вездесущие Когтестражи.

Когда проходили мимо одной из групп, Фритти заметил невзрачного кота, казавшегося больным: глаза навыкате, ребра выпячены. Кот кашлял и шатался, а вскоре и вовсе повалился на камни. Не успел Фритти подойти и помочь ему, как мимо протолкался Когтестраж и согнулся над больным. Зверюга поднял его за шею, яростно встряхнул. Хвосттрубой расслышал хруст ломающихся костей. Когтестраж, раздраженно мотнув головой, отшвырнул сломанное тело в сторону, и кошачья шеренга снова двинулась. Хвосттрубой поглядел ей вслед, а потом — на изувеченное тело, которое осталось лежать в грязи, никем не замеченное, не убранное, не оплаканное. В нем вспыхнула ненависть — потом она превратилась в приглушенное пламя и угнездилась глубоко внутри.

Процессия Растерзяка добралась до дальней стороны громадной пещеры и уже приближалась к зияющей утробе другого туннеля, когда тонкий, сверлящий голос окликнул:

— Расстерзяк!

Оклик, казалось, прозвучал в одной из бесчисленных пещер каменной стены, что была перед ними. Начальник остановил группу, а в темном зеве пещеры появился какой-то смутный силуэт.

— Чего это тебе от меня понадобилось? — сердито буркнул Растерзяк. В речи его появились необычные интонации.

— Кровососс хоччет тебя видеть, Расстерзяк, — свистяще и насмешливо отозвался окликнувший. Когда тень в гроте заговорила, Фритти различил мерцание ее зубов, но не заметил поблескивания глаз.

— Шутишь! — проворчал начальник. — Какое мне до него дело?

Во тьме грота снова обнажились зубы.

— Кровососс хоччет знать, кто такие твои аресстанты. Не положжено большше ззахватывать новых пленников. Дошшло или нет?

— Это наши с Толстяком дела. Ну просто нет такого места, куда бы вы, змеюги, не всунули своих безволосых рыл! Если Кровосос хочет от меня дележки, я попозже буду в Нижних Катакомбах. — Растерзяк отвернулся и пошел.

— Ты встретишшьсся с ним там, — сказал тонкий голос, и из затененной пещеры донесся отзвук смертельного веселья.

Разорвяк прошипел Растерзяку:

— Чего же все-таки Клыкостражи так круто хотят от этих?

Начальник с рычанием повернулся к нему:

— Заткни пасть, ты!

Разорвяк не задал больше вопросов, и некоторое расстояние они прошли молча. Наконец Растерзяк остановил группу на распутье. Начальник грубо отпихнул Грозу Тараканов и Шустрика в сторону и повернулся к Раскусяку.

— Ты и эта занудливая мррязь, — рявкнул он, указывая на Разорвяка, — берете этих двоих вниз, в Средние Катакомбы. Они больше никуда не идут, пока я не прикажу. Я — и никто кроме меня! — Раскусяк кивнул. — Ладно. Я собираюсь отвести вот этого умника на особую аудиенцию. По-моему, вы-знаете-кто им заинтересуется. А теперь двинули!

С этими словами он втолкнул Фритти в туннель, а другие Когтестражи погнали его спутников к боковому ходу.

Хвосттрубой обернулся, когда его толкнули, и крикнул через плечо:

— Я вернусь за тобой, Шусти, не беспокойся! Береги его, Гроза Тараканов!

Растерзяк отвесил ему такую обжигающую пощечину, что на глазах у него выступила влага.

— Дурень! — проскрежетала страшная тварь.

Извилистый путь уводил все дальше в землю. Туннель, по которому они шли, был усыпан камнями, осколками костей и влажными предметами — Фритти содрогался, наступая на них. Он карябался о грязные стены, норовя не прикасаться к ужасающему начальнику Когтестражей.

Теперь ход круто шел вниз. Слабое свечение стен прерывали вспышки иссиня-багряного света, который, по-видимому, долетал с далекого дна туннеля. Шагая по скату, Фритти заметил, что переменился и воздух — стал намного холоднее. Шагов через двадцать, не больше, холод сделался резче, а земля под ногами тверже, может быть замерзшая. Вместе с Растерзяком, шедшим по пятам, он пригнулся, чтобы пройти под низким сводом. Вновь подняв голову, обнаружил, что они в огромном помещении — Тронной Зале Закота. Они прибыли в Пещеру-Пропасть, в сердце Холма.

Потолок пещеры темнел в отдалении — в высоком куполе. Вокруг центральной расселины были углубления поменьше, которые извергали темно-синий свет; закоченелые лучи его сияли сквозь туман, клубившийся на полу. Стены вверху были, как соты, испещрены гротами и отверстиями туннелей, и из них повсюду вытекали темные силуэты, то суетясь вокруг широкого парапета расселины, то становясь на зубчатые камни, чтобы исчезнуть в верхних дырах.

Фритти различил в ледяном воздухе дымку от своего дыхания. Такой холод глубоко-глубоко под землей был более чем неестествен, — но чего только не может быть в этом кошмарном месте?

Двинувшись вперед по настойчивому требованию Растерзяка, он взглянул на расселину и на огромную тень, которая поднималась из нее, возвышаясь над подземной залой. Подошел поближе — и любопытство превратилось в ужас.

Из темного, окутанного туманом центра пропасти вырастала извивающаяся масса, тяжко дышащая груда небольших тел, которая вздымалась над краем расселины, точно вулкан, бьющий из глубокого ущелья. Дергающаяся гора была кучей животных — мучащихся, умирающих, уже мертвых. Коты и крылянки , Пискли и кролики-бояки, Рычатели и Рикчикчики — уйма корчащихся тел исторгала несметные, призрачно-слабые звуки. Многие из существ были искалечены или впали в беспамятство; внизу большинство даже и не двигалось. Зловоние ударило в нос Фритти, он задержал дыхание. Тяжело опустился на холодную землю — туман вокруг него заколебался, на миг скрыв ужасное зрелище. Растерзяк наклонился и ткнул его широкой плоской лапой:

— Подойди же, клоп-недоумок. Сейчас предстанешь перед Его Светлостью.

Тычками и волоком он придвинул Фритти, который ощущал слабость в коленях и в желудке, к краю расселины. Ему хотелось закрыть глаза. Но вместо этого — его словно и отталкивало, и зачаровывало — он уставился на колеблющуюся гору, на тысячи пустых глаз и бессмысленно разинутых ртов, выдыхающих клубочки пара.

Вместе с ним шагнул вперед и Когтестраж.

— Ваша Светлость! Ваш скромный слуга кое-что вам доставил! — проскрипел голос Растерзяка, отдаваясь эхом от высоких стен.

— О, у тебя что-то есть… у тебя правда что-то есть?… — отозвался дряблый, противоестественный голос. — Брось это в кучу. Позже Мы это съедим.

Гигантский темный силуэт, который прежде не был виден за грудой тел, повернул голову и открыл громадные, белые, как яичная скорлупа, глаза. Слепые глаза.

Хвосттрубой в испуге мяукнул и отпрыгнул назад, к каменно-твердому телу Растерзяка. Съежившись меж его лапами, Фритти забыл в этот миг даже страх перед ненавистным атаманом — существо над пропастью точно сквозняком вымело у него из головы все прочие мысли.