— Успокойся, Шусти. — Он повернулся к черному коту и снова уставился в жесткие миндалевидные глаза.

— Не стоит так спешить, пренебрегая собственной к а, о тан бандитов. — Фритти прыгнул вперед. Тихий, испуганный вскрик Шустрика потонул в вопле остальных котов.

Все произошло мгновенно. Фритти почувствовал удар тела прыгнувшего на него Чутколапа и, упав на землю, отчаянно забил лапами, стараясь вырваться из когтей большого кота. Потом перекатился на спину и с силой ударил лапами в живот противника.

Чутколап немного отступил, и Хвосттрубой сумел вскочить на ноги. Но это оказалась всего лишь секундная передышка, и черный кот снова бросился на него.

Они катались по земле, царапаясь и отчаянно мяукая. Первые несколько секунд Хвосттрубой дрался изо всех сил, не уступая противнику, — он бил Чутколапа в живот, кусался, царапал ему лапы и грудь, но он был молод и неопытен. Большой черный кот был явно ветераном многих битв.

Противники отпрянули друг от друга и, шипя, принялись описывать круги. Оба чувствовали охватившее тело напряжение, ощущали необходимость как-то его разрешить. Через мгновение они сцепились снова.

Прижатый к земле всей тяжестью Чутколапа, Фритти сделал последнее усилие — извернувшись, он ухитрился до крови укусить черного кота за ухо. Но тут силы его иссякли, а Чутколап снова навалился на него всей своей тяжестью. Хвосттрубой почувствовал, как челюсти противника сжимаются у него на затылке.

— Ну что, просишь пощады? — прорычал тан. Фритти пытался перевести дыхание, сказать «сдаюсь», но вдруг челюсти разжались, и над поляной раздался оглушительный вопль.

С трудом перекатившись на спину, Хвосттрубой увидел, как Чутколап, прыгая и извиваясь, бьет лапами Шустрика. Котенок повис на блестящем черном хвосте Чутколапа и до самых десен вонзил в него свои острые как иголки зубки.

Стряхнув наконец малыша, тан меньше чем в прыжке от Фритти рухнул на землю от боли и изнеможения и принялся вылизывать свой покалеченный хвост, с укором глядя на Шустрика, который отвечал ему надменным взглядом.

Остальные коты, гневно рыча, окружили Шустрика, но Чутколап, едва переведя дыхание, приказал им отойти:

— Нет, нет, оставьте малыша. Его защитник дрался отважно, да и сам он для своего возраста настоящий храбрец. Возможно, он не слишком мудро выбирает врагов… ну да не в этом дело. Не трогайте его.

Увидев, что Шустрик в безопасности, Хвосттрубой перевернулся лапами кверху. Перед глазами у него поплыли тысячи крошечных точек, потом зрачки застлал туман…

Проснувшись, Хвосттрубой обнаружил, что Шустрик стал центром всеобщего внимания.

Чужие коты столпились вокруг котенка, и их морды выражали удивление и веселье. Шустрик явно рассказывал о Грозе Тараканов; Фритти увидел, как рассмешила Чутколапа попытка Шустрика изобразить один из прыжков старого кота.

Потихоньку приподнявшись и сев, Хвосттрубой стал рассматривать незнакомцев. Теперь они выглядели вполне дружелюбно, и Шустрик их явно не боялся. Но Фритти был не столь доверчив. Кто они?

Было совершенно очевидно, что старший здесь — Чутколап. Даже смеясь и катаясь по земле, он производил впечатление силы и власти. Рядом с ним сидел толстый, с седой мордой кот. Его шкуру покрывали оранжево-черные полосы, напоминавшие летние молнии, живот лежал на земле между короткими толстыми лапами.

С другой стороны тана сидели еще два кота: один серый, другой с черными и белыми пятнами. Оба были меньше Чутколапа и старого полосатого кота, но выглядели удачливыми охотниками, поджарые, мускулистые.

Пятый кот, устроившийся позади слушателей Шустрика, был совсем другой. Увидев его, Хвосттрубой похолодел.

Это был тощий, белый как снег кот, тонкий, как березовая ветка. Но Фритти беспокоило не это. У кота были странные, пугающие глаза: молочно-белые и огромные — таких больших глаз Хвосттрубой никогда не видал. Он вспомнил историю, рассказанную Шустриком. В голове мелькнула мысль: а не попали ли они в предательскую хитрую ловушку.

Пожалуй, нет… Шустрик рассказывал о жутких, пугающих глазах, но этого кота он всяко уже успел рассмотреть.

«Сам подумай, — сказал себе Хвосттрубой, — если бы Шустрика напугали эти глаза, разве стал бы он выделывать перед ними все эти штуки? Да и красных когтей здесь ни у кого нет…» Фритти как раз переводил взгляд с одних лап на другие, когда Шустрик заметил его и весело окликнул:

— Хвосттрубой! Как ты себя чувствуешь? Толстопуз сказал, у тебя все будет хорошо. А я как раз рассказываю воителям о наших приключениях!

— Я так и понял. — Хвосттрубой подошел к собравшимся.

Никто, кроме Шустрика, не пошевелился, чтобы дать ему место, и он устроился рядом со своим юным другом. Чутколап, прищурившись, внимательно оглядел Фритти, но дружелюбно кивнул:

— Привет, Хвосттрубой. Хорошо поспал?

— Я не спал, — ответил Фритти. — Он ласково ткнул Шустрика в бок.

— Ну-ну… — произнес огромный Толстопуз, подбирая брюхо, чтобы лучше рассмотреть Фритти. — А вот и наш юный воин. Ты хорошо дрался, малыш. Сколько тебе? Раз шесть видел Око Мурклы, да?

— Через несколько дней увижу девятое, — сказал Фритти, скромно опуская глаза. — Я выгляжу маленьким для своего возраста.

Воцарилось неловкое молчание, которое нарушил Чутколап:

— Не имеет значения. Храбрость не измеряется возрастом. Храбрецов и без того осталось не так уж много. Ты ответил на вызов и дрался отважно — как требуют Старые Законы.

О чем это они? Хвосттрубой не совсем их понимал.

— По-моему, у меня не было выбора, — сказал он. В ответ Толстопуз засмеялся, а Чутколап улыбнулся.

— Выбор, дружок, есть всегда, — сказал Толстопуз, и все остальные согласно кивнули. — Выбор приходится делать каждый день, и, если хочешь, всегда можно поднять лапы кверху и умереть. Но воитель так никогда не сделает, понимаешь? И твой выбор мы уважаем.

— Я защищал друга.

— И хорошо сделал. Очень хорошо… — сказал Чутколап. — Кстати, неправильно будет, если я не познакомлю вас. Мы с тобой познакомились, когда бросили друг другу вызов, но моих собратьев ты не знаешь. С Толстопузом вы уже перекинулись словом. — Толстопуз улыбнулся. — А вот это Неугомон. — Серый кивнул, и они с Фритти обнюхали друг друга. — Вон тот, что в смешных пятнах — хотя Пискли вовсе не считают его смешным, — Шурш. — Черно-белый кот наклонил пятнистую голову. — А гордый воитель, что сидит сам по себе, — Прищур. — Белый кот повернулся и едва шевельнул ушами в сторону Фритти, который, расценив это как приветствие, кивнул в ответ.

— Когда он не напускает на себя загадочность, то и сам может поймать мышку-другую, — добавил Шурш.

— Прищур наш яснозрячий, воитель-ясновидец. — В голосе Чутколапа звучала гордость и уважение. На Фритти это произвело впечатление. Какой же необыкновенный кот этот Прищур, если заслужил уважение такого военачальника, как Чутколап!

— Боюсь, я всего-навсего Хвосттрубой, — тихо сказал Фритти. — Во мне нет ничего особенного, да и ростом невелик — но это я уже говорил.

Толстопуз наклонился и потерся о него головой:

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть небольшим. Наш лорд Тенглор был самым маленьким из Первородных.

— Извините, — сказал Хвосттрубой. — Не сочтите за неуважение, но можно спросить, почему вы называетесь воителями?

— Да, есть немало того, чего вы, молодые коты, не знаете, — заметил Чутколап.

— И вы всегда охотитесь в такой… компании? — спросил Хвосттрубой.

— Ну… — начал было Чутколап. Но Шустрик перебил его:

— А что умеет делать Прищур?

Неугомон широко зевнул и недовольно заметил:

_ Да уж, вопросы они задавать умеют. Пойду-ка я добуду чего-нибудь на завтрак. — Его гибкое тело легко метнулось в кусты.

— Неугомону не хватает терпения, — заметил Чутколап, — зато у него есть другие достоинства, которые с лихвой его заменяют. Попробую ответить на первый из ваших вопросов.

Позади него сердито засопел Толстопуз.

— Воители, — начал Чутколап, бросив на него взгляд, — последняя ветвь Племени, ведущая свой род от тех котов, которые когда-то охотились под предводительством лорда Тенглора. Мой предок, Скрюч, служил ему еще во времена принца Дымчара.