— Холодный кран разболтался, не закрывал воду — вот я и вызвала слесаря.

— А слесарь этот, которого вы вызывали, он что делал?

— Ну, откуда мне знать! Ковырялся он там под раковиной в кухне, Кран разобрал, собрал, а потом взял рупь и ушел.

— Как вы это сказали? — встрепенулся Ангел.

— Рупь! — не поняла старушка.

— Да нет, вы сказали: он ушел. А что, воду не перекрывал? Когда кран разбирал?

Старушка опять задумалась.

— Не знаю. Я в кабинете прибиралась, пыль вытирала, пол подметала, а за ним не следила. Что следить? Да и на кухне что у Варфоломеича брать — кастрюлю, сковородку? А, точно! — Клава даже подпрыгнула на стуле. — Он же сказал, что дело дрянь, надо воду перекрыть в подвале. И еще позвонил в жэк.

— Кому?

— Не знаю… — пожала плечами Клава. И тут ее морщинистое лицо скривилось. — А что, я что-то не то сделала? Так ведь он кран-то починил! Вода больше не капала!

— То есть он позвонил, потом пошел в подвал перекрывать воду, а фактически этого уже не надо было делать, потому что кран перестал течь? — как заправский муровец напирал Ангел.

— Нуда… — совсем потерялась старушка.

— А ключи? — вдруг огорошил Ангел ее неожиданным вопросом. — Где вы держите ключи от квартиры Коставы?

— Так это… они в корзиночке лежат всегда, в прихожей на столике у двери…

Вечером Ангел доложил Медведю, что к Коставе, видимо, приходил под видом слесаря наводчик воровской бригады. Кран-то на кухне он починил, но заодно ухитрился снять слепок с обоих ключей от двери и произвел из прихожей первичный осмотр богатой адвокатской квартиры, которая, скорее всего, уже несколько недель стояла у воров на «наружке». Бригада отследила, что хозяин квартиры уехал в командировку, выбрала момент, когда домработница убралась восвояси, и совершила свой налет. Однако они не сумели как следует обшмонать хату, так как старушка, вспомнив, что забыла выключить свет в ванной, вернулась с полдороги. Ее приближение с улицы кто-то отследил и предупредил подельников, и те успели уйти из квартиры, пока старушка поднималась по лестнице. Хорошо, что так, а то ведь и сама могла бы пострадать, застав налетчиков на месте преступления.

Георгий Иванович, поставив всех московских домушников на уши, за три дня получил интересующую его информацию: в прошлом месяце в Москву и впрямь наведывались гастролеры из Казани и, славно пошерстив московских «интеллигентов», к каковым относились, помимо известных адвокатов, профессора престижных институтов и главврачи хозрасчетных поликлиник, отчалили на берега Волги с изрядным уловом.

Туг, видно, сама судьба приготовила для Медведя долгожданный подарок. Разобраться с казанскими ворами у него давно уже чесались руки — потому что именно казанские, под предводительством тамошнего строптивого смотрящего Дяди Васи, уже несколько лет гнули свою политику и ни за что не хотели ложиться под московских, под власть Медведя и его людей. Это была давняя история, и конфликт между Москвой и Казанью угрожающе тлел, грозя в один прекрасный момент раздуться в большой пожар.

Но теперь вот у Медведя появился веский повод обострить ситуацию и разрубить гордиев узел.

Все тщательно обдумав, Медведь вызвал к себе Ангела, долго с ним шептался. А расставаясь, сказал:

— Остальное, Ангел, на твое усмотрение. Но чтобы вопрос раз и навсегда был решен.

Ангел отправился в Казань фирменным поездом «Советская Татария». С собой он прихватил троих боевых ребятишек — Лешку Штыря, Петюню Рыбака и Колюню Битого. Эта троица, совсем еще недавно проходившая школу жизни на малолетке, откинулась оттуда в прошлом году, успела надышаться воздухом воли и уже рвалась в бой, на дело: а силы, энергии и лихости у этих троих крутых пацанов было хоть отбавляй. Ангел в шутку называл эту троицу «мои ангелочки», прекрасно зная, какими отчаянными считались они на малолетке и до нее. Он считал, что пришло время «ангелочкам» устроить серьезное боевое крещение. А тут и маза подвалила.

Выезжая из столицы, Ангел уже твердо знал, что именно казанские позволили себе внаглую, без разрешения рвануть на Москву и что именно они обчистили квартиру адвоката Коставы. Не знал он только конкретных имен гастролеров, хотя верные люди в Уфе шепнули Георгию Ивановичу, что Дядя Вася всячески поощряет набеги на столицу и что, скорее всего, на дело сподобились трое самых лихих казанских домушника: Шамиль Маленький, Руслан Крот да Димка Тыря. Только пойди докажи, что это именно те самые ребятишки, что увели добро адвоката Коставы, которое теперь надлежало найти и вернуть хозяину.

Сейчас больше всего Ангела заботило стремительно утекающее время. Воров-то он все равно рано или поздно найдет — это даже не столь принципиально в данной ситуации. А вот то, что со дня ограбления прошло уже шесть дней! Вот это было действительно нехорошо. За это время воры наверняка успели скинуть перекупщикам награбленное: и золотишко, и фарфор, и меховые вещи. Ну, допустим, денежки — двенадцать тысяч рубликов — они вернут по любому, а вот что с вещичками делать? Гастролеры никогда не станут вещички долго при себе держать, скинут их по барыгам, а те сразу же дальше толкнут — так что вернуть назад проданное будет уже намного сложней.

Конечно, у Ангела и на этот счет был продуман кое-какой план действий. Однако время утекало, как песок сквозь пальцы, и он беспокоился все больше и больше, наблюдая, как неторопливо катит к столице Татарской республики его фирменный поезд.

Прибыв в Казань, Ангел, чтобы вернуть все вещи разом, не пускаясь на поиски по всем городским барыгам, развесил на столбах около крупных универмагов и комиссионок объявления, что готов купить ту или иную вещь (и далее по полученному у Коставы списку). Ангел был уверен, что барыги должны клюнуть на эту простенькую наживку. А чтобы «мероприятие» могло пройти без сучка и задоринки, боевая тройка Ангела, его верные «ангелочки», тут же у вокзала сняли три квартиры с телефонами.

Итак, наживка была брошена. Оставалось ждать, находясь в пренеприятнейшем положении неведения.

Но какой же Ангел — и без удачи! Буквально на следующий день в центральном комиссионном магазине города на проспекте Ленина был выставлен на продажу стереомагнитофон «Грундиг», присмотревшись к которому ребятки Ангела установили, что вещица проходит под тем же самым серийным номером, который Ангел списал из сохранившегося у Коставы техпаспорта. В отделе приема вещей на комиссию московский гость без труда выяснил, что «Грундиг» сдал вчера вечером Семен Ильич Вертушкин. В тот же день поздно вечером Ангел с напарником обложил хату барыги, оказавшегося известным в Казани скупщиком краденого по кличке Вертухай. Его деревянный частный домик, казалось, чудом уцелел среди новостроек, окруживших его со всех сторон. Предварительно отрубив идущий к дому телефонный, а заодно и электрический провод, Ангел со своими спутниками навестил скупщика.

— Привет, любезный, что света нет? — поинтересовался Ангел через палисадник у вышедшего на двор хозяина. — Убери собачушку-то, а то она без толку лает… Надорвется.

— А че надо? — с опасливым подозрением отозвался Вертухай, поправляя сползшие с живота штаны на растрепанных подтяжках. Громадная, размером с доброго теленка, мохнатая псина, помесь дворняги с кавказской овчаркой, надрывно лаяла низким протяжным басом, норовя порвать короткую стальную цепку, закрепленную к будке.

— И что это у вас тут в Казани все разговоры так начинаются? — вспьиил Ангел. — К кому ни обратишься, все твердят «че надо», как будто других слов нет. Я к тебе, Семен Ильич, по делу, не видишь, мы люди солидные, зря из одного только любопытства к тебе приставать не стали бы. Убери собаку-то! И угомони… Чего внимание лишнее привлекать.

— А ты не ори, говори потише. Я ведь тоже не глухой. Все, что надо, услышу! — недовольно забубнил в ответ хозяин дома и демонстративно подошел к псу, отстегнул цепку и, вцепившись рукой в кожаный ремень ошейника, сдавивший могучую мохнатую шею, с трудом удерживал зверя.