«Есть беспамятства ученье…» * * * Есть беспамятства ученье, Где не храм, а кабинет. Есть секрет переключенья, Отключения завет. Дело сделано, и — к черту! Отводи скорей глаза. День ушедший перечеркнут, Вспоминать его нельзя. Никаких итогов зряшных! След стирает пустота. Совесть, враг всех дел вчерашних, Исторически чиста! «И возраст, и авторитет…» * * * И возраст, и авторитет, И располагающий вид… Заходит он в свой кабинет, Уверен, умен, деловит. И личный решился вопрос, Хватило уменья и сил, И женщину он перерос, Которую боготворил… Как улитка Как улитка — сладость воли находил он взаперти: жизнь опасна, жизнь — как поле минное — не перейти, — каждый шаг непоправимый, роковой, необратимый, неисповедимы все пути… Страшно быть религиозным, атеистом — страх двойной. Опасался быть серьезным, как паяц — перед судьбой, у часов он стрелки отнял, чтоб ни холод, ни жара, чтобы завтра — как сегодня, а сегодня — как вчера: «Как улитка — медленно, уютно в раковине сны свои смотрю, потому что понимаю смутно века двадцать первого зарю…» «Прет прямолинейно, и нелепо…» * * * Прет прямолинейно, и нелепо, И беспрекословно, как приказ, По пути, начертанному слепо, Пращур паровоза — Китоврас. Не скажу: догматик одиозный Или же фанатик-еретик, Знаю — плут петляет виртуозно, Простодушье рвется напрямик! «Удивляйтесь Вселенной…» …да скроется тьма! А. С. Пушкин * * * Удивляйтесь Вселенной и живому всему, говорите спасибо неизвестно кому. Удивляйтесь поэту, одолевшему тьму, говорите спасибо, говорите — ему! Михаил Лунин. 1845 — Россия, боль моя, к чему мне ум и зренье? Меня вот-вот сметет наплыв небытия. Кругом самообман и самообольщенье, А я себе не лгу, Россия, боль моя, Не вышло, не сбылось, не состоялось снова. Все кончено. Тянусь в грядущие века, Как через пропасть мост, и вновь рукой слепого, Опоры ищет в воздухе строка. «В стране Пушкина и Блока…» * * * В стране Пушкина и Блока называться поэтом — это редкое мужество или полный провал. В стране Пушкина и Блока на стихи я решился, ибо жил далеко на окраине и поэтом себя не считал… «Бояться тебе не пристало…» * * * Бояться тебе не пристало, Что скажет завистник и хам: Чужие слова не пристанут К твоим беззащитным стихам. Никто ничего не прибавит К поэзии, не пристегнет — Хулой отличит и прославит, Потомков к тебе привлечет. «Лирой или секирой…» * * * Лирой или секирой — лирикой или сатирой — стихи должны быть поэзией или, напротив, пародией, только не просто стихами, рифмами-бубенцами… «Читателю достаточно общенья…» * * * Читателю достаточно общенья с моим стихотворением, а мне на встречу не поспеть уже, ревную к своим созданьям — будто не мои, дорогами, друзьями и врагами они со мной не делятся совсем, когда тоскую по обратной связи здесь и сейчас, шагая с москвичами, спешащими в метро, в универсамы, на площадь, где задумался поэт, что к цоколю признанием прикован. «Там, за высотным зданьем на Смоленской…» * * * Там, за высотным зданьем на Смоленской, Выглядывает солнце в пол-лица. Горит пролет Садового кольца — Закат изобразил пожар вселенский. На площади шаг уходящий женский Поэт чугунный ловит без конца. (Тень — под колёса… из-под колеса…) Из «Юности» выходит Вознесенский, Он старше Маяковского. Но он Все ж младше… Над окном кулинарии Осваивают голуби балкон. Метро толкает скопища людские, Но огненный распахнут небосклон Над буднями. Как и судьба России. |
