Договорившись с начальником ОРСа о строительстве дополнительных временных складов и дав распоряжения коменданту поселка, озорной и деловитой Дельфине Павловне, Струбцов с карандашом в руке просматривает график движения автотранспорта, а сам уже тянется к плану свайного поля для фундамента общежития на 435 человек.

Общежитие это будет первым жилым зданием будущего города. Проектировщики решили, что под него нужен не ленточный фундамент, а свайный. Однако грунт исследовали плохо. Вчера начали забивать первые пробные сваи — не идут. Надо посмотреть на месте самому.

Юрий Александрович бросает на меня вопросительный взгляд. Взгляд означает: «Попустимся обедом?» Я понимаю, ему не хочется терять времени на длинную медленную очередь в тесной рабочей столовке, но в то же время, если не пообедать сейчас, придется терпеть до ужина.

Что ж, придется терпеть….

Опять жара под тридцать. Даже не верится, что в глубине под ногами — вечная мерзлота. А закаленным приполярным комарам и мошке хоть бы что: холодно ли, знойно — жгут, только держись!

В ночь с субботы на воскресенье рыбачили на тундровом озере Саранчук. Рыба была отменная — один сырок чего стоит! — но летучие кровопийцы извели нас до полусмерти. Огонь и дым им нипочем, копошатся на человеке сплошной серо-бурой массой.

А с утра — жара.

Осмотрев палаточно-вагонный городок газовиков, мы с Германом Николаевичем, инженером из треста Нефтегазмонтаж, отправляемся за двенадцать километров на базу ГСМ. Там его ребята монтируют емкости.

Газик с натугой ползет по вязкой песчаной насыпи через нескончаемую болотную топь, параллельно изъеденным временем, заржавленным и покореженным, проваливающимся в воду рельсам «мертвой» железной дороги. В песке шуруют верткие бульдозеры, разравнивают будущую дорогу; покрывать ее будут бетонными плитами.

По пути сворачиваем к причалу: для Нефтегазмон-тажа должна прийти баржа со сборными 12-квартирными домами. Баржа пришла. Кроме домов на ней вагончики (жилье и магазины, столовая и сушилка), тракторы, лес, трубы, инструмент. Толстенными тросами тракторы подтягивают баржу к берегу, потом бульдозеры подгребают к борту песок — вот и готов причал.

С «наливнушек» качают бензин в булиты — небольшие, по 50 кубометров, емкости.

База ГСМ в стороне. В машину к нам подсаживается начальник участка Роман Шакиров. О нем я слышал, что «партизан». Однако вид у человека вполне смиренный.

Еще издали видно, как жарко блестят на солнце толстые металлические туши новеньких двухтысячников и пятитысячников. Всего здесь будет емкостей в первую пору на 30 тысяч тонн.

На рабочей площадке пять парней в трусах готовят «пятак» под очередной двухтысячник. В самодельной «коптилке» плавят битум и ведрами заливают им площадку.

Подъехал Леонид Горячий, главный инженер третьего Надымского управления Севергазстроя. Его я уже знаю хорошо. Фамилия вполне соответствует нраву, хотя человек он добрый, инженер — вдумчивый. А ведь был когда-то футболистом…

Леонид Кириллович, сердито хмурясь и рубя воздух рукой, распорядился срочно — за день, ночь и еще день — подготовить два «пятака» под двухтысячники. Тут же договорились с Германом Николаевичем, что изолировщики из СМУ-6 взаимообразно подкинут сюда «коптилку». Еще ребятам Шакирова предстоит к утру сделать обваловку у готовых емкостей. Претензии к начальнику участка сразу с трех сторон: от Горячего, от Германа Николаевича и еще от подполковника из областного пожарного надзора. Меж трех огней человек. Однако ничего, терпит. Видать, нервы у «партизана» крепкие.

Позднее я наблюдал Шакирова на планерках у Горячего, на собрании у рабочих участка, на партийном собрании в управлении, в других местах. И понял, что вовсе он не «партизан», просто ищет необходимую меру самостоятельности, порой хитрит, придерживая у себя то алебастр, то цемент — не для собственного ведь удовольствия, не на свои личные нужды.

Заместитель начальника по снабжению Надымского стройуправления Семен Шлаен — очень живой 29-летний человек с юморком, с улыбочкой, легкий в обращении, хотя голос его, вдруг низвергнувшись в басовой регистр, нередко звучит грозно. В его рабочей комнатке — небольшой письменный стол, один стул и диванчик — больше ничего не втиснешь. Как и во всех помещениях, здесь стойкий запах репеллентов — средства от комаров.

Этот рабочий день у Шлаена начался знакомством с младшим лейтенантом милиции из районного центра Ныды. Милиция в поселке — редкость, прилетает только по ЧП. Такое ЧП случилось накануне. Во время свадьбы подгулявший шофер угнал чужую машину, проехал на ней метров сто и, поломав штакетник, на том успокоился. Теперь, похмельный и испуганный, он держит ответ…

Секретарь приносит Семену Михайловичу уже третий документ на подпись, и в третий раз он вынужден переписывать бумагу заново. Еще одна иллюстрация к тому, что необходимо специально готовить в самых широких масштабах так называемых технических секретарей. Кому нужна двойная работа?

Переговорив с энтомологом из окружной санитарно-эпидемиологической станции (три дня, воюя с комарами, ее самолет опрыскивал всяческой отравой поселок и окрестности) и договорившись о будущем сотрудничестве, Шлаен связывается по телефону с командиром Салехардского авиаотряда. Мы собираемся лететь в Ныду, нужен вертолет. И вообще управлению вертолет нужен постоянный, кроме трестовского.

Тут же, поскольку речь зашла о полетах, Семен Михайлович, как дважды два — четыре, доказывает мне, что вовсе не правы люди, которые стараются использовать лишь дешевые самолеты. Час работы Ан-2 стоит всего 120 рублей, груза он берет менее тонны. Работа Ли-2 в полтора раза дороже, но почти в полтора раза выше его скорость, и груза он перевозит в два-три раза больше. Элементарно, но не все еще привыкли считать. Это он намекает на бухгалтеров главка.

Загрузка телефонного аппарата на столе Семена Шлаена стопроцентная. Один за другим идут разговоры с соседями — Ямалгазстроем, СУ-11, ЯСУ, с экспедициями геологов в Нумгах и Лабытнангах. Надо выручать друг друга. Бензин, брус, электроды, известь, машины, трубы — о чем только не идет речь с представителями самых разных организаций, назначение которых в общем-то одно: осваивать и освоить эту неприютную, но богатейшую окраину российской земли.

Семен Михайлович прямо из графина пьет воду и, отдуваясь, вспоминает с улыбочкой:

— В прошлом году, когда приехали сюда, ни килограмма краски не было, ни лампочки, ни гвоздя. А сейчас что! — уже третья стадия началась.

Я знаю эту шутку строителей о стадиях: первая — шумиха, вторая — неразбериха, третья — строительство…

Зовут на планерку к Горячему.

Под столом у главного инженера удобно расположился забредший в управление щенок, лежит, усердно грызет телефонный провод. Кабинет заполняют начальники участков, отделов, представители субподрядных организаций. Леонид Кириллович осторожно отбирает провод у щенка и легонько хлопает ладонью по столу:

— Начнем, товарищи…

Семен Шлаен и главный механик треста Сергей Сотников, два Михайлыча, живут вместе. Сдружились они еще с тех дней 1967 года, когда с первым десантом светлостроевцев пришли в пунгинскую тайгу, на берег Ухтым-мыхынтура, что в переводе с языка хантов означает: Светлое озеро.

Мы сидим втроем и гоняем чаи. Называется: вечер воспоминаний о Светлом. Через недельку я собираюсь лететь туда.

Первым объектом была лежневка от Пунги до будущего поселка. Шесть километров мучений, пота и подвигов. Первые автомашины. Первые вагончики, давшие начало улице Надежд. Надписи на них (которые, я убедился позже, сохранились и по сегодня): на вагончике механизаторов — «Тише едешь, дальше будешь», на автобазе — «Бог создал человека, но не создал запчастей», на отделе кадров — «Чистилище», на радиоузле — «Не выходи в эфир без накомарника». Так — на каждом. С юморком жизнь здоровее.