— Боги… это же не могло случиться так скоро!

Пейтон захрипел от ужаса, его глаза округлились в приступе внезапного страха. Его товарищам никогда не доводилось видеть такой реакции своего вожака на опасность. Пейтон помотал головой, словно отказываясь верить тому, что подсказывал ему инстинкт. И тут же разразился чудовищной бранью и огляделся по сторонам полубезумными глазами.

— Бежим! — заорал он.

— Куда? — с криком на крик ответил Холмс.

— К Блекатору, — велел Пейтон. — Это наш единственный шанс.

— Но нам же на него не забраться, — изумился Милнер.

— Хочешь жить, заберешься, — фыркнул Пейтон.

И ничего не добавив, он отшвырнул поклажу и налегке помчался к черной горе. Остальные последовали его примеру, вслед за людьми туда же устремились и бики.

А дрожь в глубинах соли нарастала и нарастала, теперь, наряду с гулом, можно было расслышать и иной звук, слабый, но его нельзя было спутать ни с чем другим, — это была мерная поступь войска.

Археологи уже бежали в тени, отбрасываемой горой. Пейтон не сбавлял скорости, Арледж с Милнером чуть не наступали ему на пятки. А вот Фланк начал задыхаться и приотстал. Холмс рванулся к нему на выручку и остановился только потому, что под ногами у обоих самым страшным образом затряслась соль. Обернувшись, они увидели невероятное зрелище: огромный столб соли вращался в воздухе с силой и яростью вулканического извержения. Он поднялся в целых двух лигах от них, но все равно производил жуткое впечатление.

— Давайте же! — крикнул Пейтон. — Он будет здесь с минуты на минуту.

И вожак, и двое его спутников уже добежали до подножия горы и теперь отчаянно обшаривали взглядами голый и отвесный склон в надежде высмотреть хоть какую-нибудь трещину. Начали взбираться, стараясь делать каждый шаг с предельной осторожностью, то и дело внимая подсказкам Пейтона. А Фланк как зачарованный продолжал глазеть на соль. Но вот Холмс добрался до него, ухватил за плечо и потащил за собой.

Отставшие примчались к горе и вслед за тремя первыми полезли наверх. Отчаянным рывком поднявшись на небольшую площадку, они решили, будто уже находятся в безопасности. Теперь соль грохотала несколько потише — но и это походило на раскаты ближнего грома.

— Я… не… могу… — судорожно выдохнул Фланк.

Холмс, забравшийся на пару шагов выше, остановился и бросил взгляд на расстилавшуюся внизу соляную равнину. Увиденное наполнило его душу невыразимым ужасом, но вместе с тем вдохнуло в него восторг перед несомненным явлением чуда. Приливная волна соли, пятикратно превышающая человеческий рост, накатывала на гору с невероятной скоростью. Она кипела и бушевала, взметая вихри и выплески кристаллически-белой соли. В каком-то смысле это было еще удивительней и прекрасней, чем сама волна, это еще более захватывало и вместе с тем представляло собой огромную опасность.

— Быстрее вверх, — скомандовал Пейтон.

— Давай! — заорал Холмс.

— Не могу… — простонал Фланк. — Ноги подкашиваются.

Холмс, перегнувшись вниз, подхватил своего молодого товарища, втащил его на уступ и полез дальше. Вот он забрался на следующий уступ и обернулся, собираясь повторить рывок…

…и весь мир стал ослепительно белым. Волна обрушилась на Блекатор совокупной мощью дюжины горных лавин, раздался треск, похожий на грохот мощного взрыва. Тучи соляного праха взметнулись в небо на сотни шагов, сама гора содрогнулась под этим напором. Холмс приник к обломку утеса, цепляясь за жизнь, его сотрясло до глубины души, он оглох и все же ему как-то удалось удержаться. Но когда белая буря схлынула и он открыл глаза, Фланка внизу уже не было. Его просто-напросто смыло.

Откуда-то сверху до Холмса донесся голос Пейтона:

— Холмс, Фланк, вы живы?

— Я-то жив, — дрогнувшим голосом отозвался Холмс. — А вот Фланка смыло.

Он вскарабкался повыше, присоединился к троим товарищам. Руки и ноги у него были как свинцовые. Вчетвером они окинули взглядом расстилавшуюся у ног соляную ширь.

Равнина шла мелкой рябью, затихая после прохода гигантской волны. По сравнению с нынешним состоянием соли та зыбь, которая убила Киббля, казалась невинной забавой. Медленные волны прокатывались по поверхности, то сливаясь, то сталкиваясь друг с другом; в море зыбучей соли то возникали, то исчезали островки спокойствия, а вдали, в солнечных лучах, ослепительно сверкали поднявшиеся в воздух соляные смерчи.

— А что войско? — прошептал Холмс.

— Наверняка попало в самую гущу, — пожал плечами Пейтон. — Оттуда никому не выйти живому.

Пристально вглядываясь в даль, Холмс различил кое-где на поверхности белого моря темные пятнышки — это соляные волны гоняли какой-то мусор. Но нигде не было и признака чего-нибудь живого.

— Все войско? — прохрипел он.

— Похоже на то, — кивнул Арледж.

Воин понимал, что ему следует ликовать, — в конце концов, смертельная угроза всей стране оказалась уничтожена одним ударом, — но он был слишком потрясен, чтобы испытывать хоть какие-нибудь чувства.

— Их просто смело, — повторил он слова Холмса.

— Смело всех до единого, — добавил Пейтон, и тут в его голосе послышались нотки удовлетворения.

— Но это когда-нибудь прекратится? — спросил Милнер, вглядываясь в колышущуюся внизу массу.

Припасы они бросили там, где их застигла буря, а домой по такой соли вернуться невозможно!

— До сих пор все рано или поздно прекращалось, — буркнул Пейтон.

Но даже ему никогда не доводилось видеть ничего подобного.

Первые два дня поход проходил без сучка без задоринки. Преодолев исходную суматоху, Ярлас и его воины пребывали в превосходном настроении. Войско шло стройными колоннами, полк за полком, наемники маршировали двумя отрядами — один в авангарде, а другой — в центре арьергарда. Воины самого барона шли по флангам и высылали дозоры, обеспечивая разведку по всем направлениям. Монахи скакали широким кругом, в который они заключили главные силы всего войска. Это, объяснил Хакон, было предпринято для того, чтобы они — в случае, если возникнет такая необходимость, — проявив свои особые способности, укротили бы соль. Ярласу показали, как монахи управляются с подвижками соли, и он чувствовал себя, находясь в магическом кругу, в полной безопасности. Даже наемники, поначалу поглядывавшие на монахов не без суеверного страха, начали через какое-то время относиться к ним как к благодетелям, а многие из солдат поражались, как эти немощные люди, в том числе и более чем преклонного возраста, не отстают от войска. В свою очередь братья испытывали истинный восторг, и хотя они почти не разговаривали друг с другом, глаза у них сверкали ничуть не менее ярко, чем кристаллическая соль под копытами их жеребцов.

На третий день после выступления из Риано, ближе к полудню, настоятель расслышал первый шорох из глубин соли. Он сразу же отдал распоряжение, которое облетело всех рассредоточившихся по кругу монахов. Несколько мгновений спустя они остановились, воздели руки в небо и воззвали к нему. Тут же остановилось и войско, объятое внезапным страхом, а странные завывания монахов разносились меж тем вширь и вдаль.

Соль заходила ходуном. Люди в ужасе оцепенели. Наконец кругом разнесся дикий вопль, соль поднялась концентрической формы волной и эта волна взяла войско в круг. Петля соли неумолимо затягивалась, волна становилась все выше и выше. Целые отряды провалились в зыбучую соль, лишь некоторые отчаянно боролись, цепляясь за несколько лишних мгновений жизни. Волна накатывала все ближе и становилась все выше, пока ее «воды» наверху не сомкнулись, издав оглушительный грохот, похожий на взрыв. Огромный вихрь соли взметнулся в небо, питаясь собственной яростью, а потом вновь обрушился наземь и новой волной разбежался во все стороны. От грохота разрывались не только барабанные перепонки, но и легкие. Ярлас умер, всего за мгновение перед этим успев подумать, что его предали. В последний миг он закричал, но сам уже не расслышал собственного крика.