Так что Гален принялся за новую порцию писанины, размышляя над тем, что если Гильгамер и ожидал письма, которое должен был доставить Дрейн, то сумел отлично скрыть это. Он попытался, не называя имени Дэвина, кое-что разузнать о нем, но третий постельничий не пожелал разговаривать.

Покидая вечером кабинет Гильгамера, Гален был так расстроен, что решился предпринять еще одну, может быть, самую последнюю попытку. Поднявшись с места, он произнес:

— Луна уже высоко, так что пойду-ка я посплю. Гильгамер, что-то в это время читавший, пропустил ключевые слова мимо ушей.

— Как хочешь, — пробормотал он, бросив Галену через всю комнату монету. — Завтра утром в тот же час.

Уходя, Гален пожал плечами. «Попытка не пытка», — подумал он.

Еще три дня прошли столь же скучно и утомительно. Днем Гален исполнял секретарские обязанности в кабинете Гильгамера, а ночью спал на конюшне. Бет больше не приходила к нему, что и огорчало его, и в то же время радовало.

Хотя он при первой же удобной возможности предпринимал самостоятельные поиски, никаких новостей от Дэвина по-прежнему не было. А не получив от писца никаких инструкций, Гален не решался на более смелые действия. И вот однажды вечером, покидая внутреннюю цитадель, Гален мельком заметил знакомую фигуру. Дэвин чуть ли не мчался по извилистым коридорам, и самому Галену пришлось побежать, чтобы не упустить его из виду. Тайный агент шмыгнул в одну из дверей, даже не оглянувшись, однако оставил ее открытой. Гален ворвался туда же следом, даже не раздумывая, слишком уж велика была его радость по поводу завершившегося ожидания. Но, влетев в комнату, тут же замер на месте. Писец уже рылся в ящиках письменного стола. Услышав шаги Галена, он потянулся за кинжалом.

Дэвин был явно напуган и успокоился, только посмотрев на своего преследователя и узнав его.

— Боги! Что это тебя сюда принесло?

— Дело, — ответил Гален, радуясь возможности щегольнуть паролем.

Он полез уже было за пазуху, чтобы извлечь письма, но замер, увидев, что писец демонстративно отвернулся от него.

— Мне нужно попить воды, — нарочито громко произнес Дэвин.

На мгновение Гален обмер. Он тут же вспомнил слова Пайка: «Вода означает опасность — или для него, или для тебя, или для вас обоих. Услышав это слово, быстро уходи». Сердце у него бешено забилось, он повернулся, собираясь уйти, когда его остановил шепот Дэвина:

— На конюшне? — Он смотрел на Галена, тот молча кивнул. — Где же вода? — добавил Дэвин, вновь отворачиваясь от юноши и отсылая его жестом руки.

Гален стремительным шагом отправился восвояси, с трудом удерживаясь от того, чтобы не пуститься бегом. Он облегченно вздохнул, только когда без явных затруднений миновал пост на выходе из внутреннего двора, и даже замедлил шаг, хотя сердце его по-прежнему колотилось сильнее обычного.

«Ну а что мне теперь делать? — думал он. — Неужели сидеть и ждать?»

Этой ночью Гален сидел у себя на конюшне затаив дыхание. О том, чтобы заснуть, разумеется, не могло быть и речи. Он вздрагивал всякий раз, когда внизу шевелились или хрипели лошади. Вытягивая шею, он всматривался вниз, не упуская из внимания и приставную лестницу. Через несколько часов мучительное ожидание закончилось: на конюшню прокрался человек в темном, пряча под плащом тусклую лампу.

Узнать кого-либо на таком расстоянии было невозможно, но что-то в его быстрых и деликатных движениях подсказало Галену, что перед ним Дэвин. Тем не менее он затаился во тьме и вытащил из ножен кинжал. Не осмеливаясь и дышать, он сидел во мраке, обуреваемый надеждой на то, что наконец получит ответы на хотя бы некоторые свои вопросы.

Тем временем мужчина прошел через конюшню и по приставной лестнице взобрался наверх, к Галену. Его туфли на мягкой подошве позволяли ему подниматься совершенно бесшумно. В отблесках лампы Гален наконец-то увидел его лицо и облегченно вздохнул.

— Сюда, — шепнул он озирающемуся из стороны в сторону Дэвину.

Именно этот миг и счел самым удобным для собственного вмешательства Кусака: яростно зашипев, он набросился на чужака. Дэвин, уворачиваясь от рассвирепевшего зверька, едва не упал. Удивившись и испугавшись, он невольно выругался сквозь зубы.

— Не бойтесь, — улыбнулся Гален. — Это всего лишь мой бик!

В ожидании он начисто забыл о Кусаке, который, пока суд да дело, мирно спал на соломе. Но только когда Гален подошел и забрал зверька, Дэвин восстановил самообладание.

— Боги, — выдохнул он. — Только такой встряски мне и не хватало.

— Прошу прощения, — пробормотал Гален. — Я не подумал об этом.

Он попытался успокоить бика, но, поскольку тот не унимался, просто-напросто зашвырнул его на солому. И весь последовавший разговор с Дэвином перемежался и сопровождался скрипом, шорохом и редкими подвываниями — это Кусака не спеша возвращался к хозяину.

Дэвин подобрался к Галену и еще раз огляделся по сторонам, словно для того, чтобы убедиться, что они и вправду одни и никаких неожиданных нападений больше не предвидится. Поставил лампу на полку и чуть прибавил яркости, прежде чем повернуться к гонцу. В его глазах можно было прочесть неуверенность и страх, и из-за этого кошки заскребли и на душе у самого Галена. Он вспомнил слова Пайка: «Не дай его неказистой внешности обмануть себя — это один из самых смелых и самых умных людей, кого я знаю». Гален прислушивался к мнению Пайка, и если описанный им в таких словах человек чего-то боится, значит, для этого имеются более чем серьезные основания.

— У нас мало времени, — тихо сказал Дэвин. — Зачем вам понадобилось искать меня?

— Это от Пайка, — отозвался Гален, подав ему первое письмо.

Дэвин вскрыл его и быстро пробежал глазами. Когда он вновь поднял голову, вид у него был еще более озабоченный, чем до того.

— Когда он передал вам это письмо? — спросил он, возвращая послание Галену.

Юноша быстро произвел мысленный подсчет.

— Меньше месяца назад. Дней двадцать, может, двадцать три.

Дэвин кивнул, оставаясь невозмутимым.

— Ладно, — буркнул он. — А когда опять на север?

— Не знаю. Мы совсем недавно сюда пришли.

— Надо бы побыстрее.

Дэвин полез за пазуху, чтобы вынуть собственный доклад.

— Произошло и еще кое-что, — вставил Гален. Он рассказал о письме, которое было у Дрейна, и о том, как оно попало к нему в руки, а потом подал Дэвину саму бумагу.

Дэвин увидел, что печать не сломана, и не смог сдержать удивления.

— Боги, — вновь выдохнул он. — И вы не вскрыли его?

Гален покачал головой.

— Молодец!

Дэвин достал из кармана перочинный нож и несколько мгновений подержал его над лампой. Затем осторожно подсунул лезвие под восковую печать и отжал ее. Осторожно раскрыв письмо, он дважды подряд прочитал его. При этом Дэвин то и дело кивал, словно соглашаясь с самим собой. Изумленный Гален молча наблюдал за его действиями. Закончив чтение, Дэвин вновь подержал нож над открытым пламенем, сложил письмо и ловко, как ни в чем не бывало, запечатал его. Это походило на манипуляции фокусника. Галену хотелось заговорить, но выражение лица Дэвина удержало его от этого. На лбу у тайного агента выступил пот, глаза глядели совершенно затравленно.

— Вы хорошо поработали, — тем не менее вполне спокойно сказал он. — Но я здесь в опасности. И вам не следует больше искать меня. И даже упоминать мое имя не нужно. Вы поняли?

— Понял.

— Возьмите вот это. — Он вручил Галену заранее заготовленное послание. — Хватило времени зашифровать только первую часть, так что будьте с письмом особенно осторожны. События здесь развиваются, на мой взгляд, чересчур стремительно. Ваше вмешательство неожиданно обернулось большой удачей. Проследите за тем, чтобы никто не увидел моего письма. Уничтожьте его, если возникнет такая необходимость, и не читайте сами, пока не покинете этот город.

Гален кивнул.