Казалось, его тут же затрясли за плечо.

— Пошел прочь, — сонно проворчал Гален. Наверняка еще даже не полдень.

Тем не менее его мучитель не унимался, поэтому Гален со страшной неохотой открыл глаза. Комнату заполнил дразнящий запах, который сразу же помог ему прийти в чувство.

— Я принес тебе поесть, — улыбнулся Алый Папоротник.

Гален сел и навалился на еду. А трактирщик заговорил.

— Я не могу сейчас уехать отсюда, — начал он. — И к тому же сейчас здесь нет никого, на кого я мог бы положиться. Поэтому тебе придется отправиться в Гарадун и доложить обо всем самому Монфору.

— Самому королю? — с набитым ртом пробормотал пораженный Гален. — Мне?

Он-то надеялся на возвращение в Крайнее Поле, и новое поручение заронило в его душу новые сомнения.

— Сделаешь? — прямо спросил Алый Папоротник.

— Конечно. Но как…

— Вот что тебе поможет, — перебил его трактирщик. Он снял со среднего пальца левой руки перстень и показал его Галену. В плоское золотое кольцо вместо камня была вставлена мелкая золотая монета, какой юноше видеть не приходилось. — Смотри, — продолжил Алый Папоротник, указав на небольшой рычажок рядом с монеткой. — Нажмешь и… — Монета отщелкнулась, и Алый Папоротник с помощью гвоздика привел ее в вертикальное положение. Под монетой в кольце пряталось изображение двух переплетенных рук. — Это символ тайной полиции Монфора. Любой офицер во дворе узнает его, и этого будет достаточно для того, чтобы тебя пропустили. Только смотри не потеряй.

Гален кивнул, а трактирщик вновь защелкнул перстень.

— Разумеется, ты возьмешь с собой и донесение Дэвина, — добавил великан. — А также письмо от меня. Только не показывай их никому, у кого не увидишь точно такого же перстня. Кроме, понятно, короля!

Он улыбнулся Галену.

— Но он же не захочет сам встретиться со мной?

— А собственно говоря, почему? Ты сумеешь рассказать ему больше, чем любой посредник. И у Монфора хватит ума сообразить это.

С полу подвыл Кусака, словно соглашаясь с мнением Алого Папоротника. Но, поглядев на него, мужчины поняли, что зверек на самом деле протестует по поводу пустой миски.

Трактирщик рассмеялся.

— Аппетит у него получше, чем у тебя, — заметил он, бросив взгляд на тарелку Галена. — Ешь. — Гален вновь принялся за еду, хотя думал сейчас, понятно, совсем не про это. — У тебя хороший конь, — продолжал Алый Папоротник. — На таком запросто доберешься до Гарадуна. А деньги тебе нужны?

Гален кивнул. Алый Папоротник бросил на кровать небольшой, но туго набитый мешок.

— Я тут и припасы тебе кое-какие приготовил, — сказал он. — Так что останавливаться тебе придется только на ночлег. Может, тебе еще что-нибудь нужно?

Гален покачал головой, дожевывая последний кусок пищи.

— А это что такое? — спросил напоследок Алый Папоротник, указав на камень с письменами.

— Я поднял его из-под соли. Камень тебе что-нибудь говорит?

— Нет, хотя кое-что я о таких вещах слышал. — Великан положил камень в мешок с пожитками Галена на самый верх. — Ну что, готов? — поинтересовался он.

Гален мчался на север весь день и большую часть вечера. Ночью поспал всего пару часов и, выехав затемно, вновь проскакал весь день. Конечно, Гален понимал, что его жеребцу не выдержать скачки галопом весь путь до Гарадуна, но он понимал также, что скорость сейчас решает все. Так что юноша даже ел, не вылезая из седла, а останавливался лишь затем, чтобы напоить и накормить коня. К ночи и жеребец, и сам Гален совершенно выбились из сил, и парень, завернув в какую-то деревню, с радостью обнаружил там маленький, но уютный постоялый двор.

Перед сном Гален достал из мешка камень и в очередной раз всмотрелся в письмена. Как и прежде, он ничего не понял, хуже того, он обнаружил, что ему никак не вспомнить букв с камня в замке у Ярласа. Он пошел на такой риск, чтобы увидеть их, а теперь не мог даже вспомнить!

Разозлившись на себя, он отложил камень в сторону и начал укладываться. Кусака запрыгнул на постель и, обнаружив там камень, неуверенно потрогал его вытянутой лапкой, словно говоря, что место рядом с хозяином принадлежит не камню, а бику. Гален, улыбнувшись, погладил его по голове и почесал под подбородком. Скоро и человек, и зверек успокоились и уснули.

Сон начался с того, что Галена словно охватил некий вихрь, и у него сразу же закружилась голова. Все замелькало и завертелось перед глазами, лишь Кусака оставался неподвижен и невозмутим. Только теребил лапкой камень, лежащий на земле письменами вниз. Теребил, словно желая перевернуть, но без малейшего успеха.

«Переверни его, Кусака, — приказал знакомый голос. — Переверни камень».

Гален прислушался к невнятной беседе, звучащей в его сне, но, вопреки всем своим усилиям, ничего не смог разобрать. До тех пор, пока…

«Жаль, что этого не видит Эмер», — тихо проговорила Ребекка.

«И Гален тоже», — ответили издалека.

— Но я здесь! — воскликнул он. — Здесь!

Он сам перевернул камень, в глубине бороздки высеченных букв когда-то успела набиться черная земля.

Сразу же наступила тишина и вслед за этим растаяло само сновидение. Невидимые голоса покинули Галена.

— Но есть и другой камень! — в отчаянии выкрикнул он. — Я нашел его!

Теперь он видел буквы предельно ясно, но было уже слишком поздно. И ответа на его страстную мольбу не последовало.

Гален проснулся на перекрученных простынях. Кусака, давно уже бодрствуя, глядел на него с огромным недоумением.

Еще через полтора дня Гален прибыл в столицу. Он здесь был впервые — и размах и роскошь главного города страны совершенно изумили юношу. Широко раскрытыми глазами он глядел во все стороны. Несколько раз по дороге во дворец ему пришлось спрашивать о том, как туда проехать. Местные жители, должно быть, принимали его за полного простофилю. Подумать только, он не знает, где находится дворец короля Монфора!

Высоченные стены, которыми был обнесен королевский дворец, заставили Галена вновь разинуть рот от изумления, хотя, казалось бы, он давно уже исчерпал свои запасы. Какое-то время ушло на то, чтобы найти вход, а оказавшись наконец перед огромными воротами, по обе стороны от которых высились внушительные башни, юноша почувствовал себя настолько ничтожным, что даже расстроился. Тем не менее Гален спешился и подошел к воротам: он понимал, что задание, полученное им, слишком важно, чтобы тянуть и откладывать на потом. Двое тяжело вооруженных стражников с подозрением уставились на растрепанного и помятого чужака.

Мне нужно повидаться с командиром дворцовой стражи, — расхрабрившись, заявил Гален.

— А кто ты такой? — спросил один из стражников.

— По чрезвычайно важному делу!

— Хочешь поступить на службу, верно? — поинтересовался второй стражник.

— У меня известия с юга, — оборвал его Гален. — Поглядите-ка.

Он выудил из-за пазухи висящий на шнурке перстень, нажал на рычажок и показал стражникам потайной символ. Они переглянулись, все их веселье как ветром сдуло.

— За меня могут поручиться Таррант или Пайк, — добавил Гален.

— Их тут нет, — отрезал первый стражник.

Второй, отвернувшись, отдал какое-то распоряжение.

Створ ворот медленно поехал в сторону.

— Повезло тебе, парень, если ты не соврал насчет важного дела, — буркнул первый стражник. — А если соврал, то, считай, крупно не повезло.

Гален следом за ним прошел в ворота, тогда как второй стражник позаботился о его лошади. Галена ввели в помещение на нижнем ярусе одной из примыкающих к воротам башен, и стражник, отдавая честь сидевшему там офицеру, прижал правую руку, стиснутую в кулак, к груди.

— Гонец, мой господин, — доложил он. — У него перстень с монетой. И он говорит, что у него вести с юга.

— Дай-ка посмотреть. — Офицер протянул руку за перстнем.

Гален подал ему знак.

— Как тебя звать?