О, нет, нет, нет. Она сжала губы и поднесла к ним стакан, потихоньку цедя пиво. Конечно, она не ждала принца на белом скакуне, но у подобных отношений должна быть все-таки более благоприятная завязка. Она вспомнила, как впервые встретила Билла. Ее сразу же пронзило чувство уверенности, что этот человек очень важен для нее. Его направили к ней в отдел, и, когда он вошел, она была с головой погружена в снятие копий с массы документов. Она обернулась, взглянула на него, и копировальную машину тут же заклинило. Первые пару недель она даже не надеялась, что он замечает ее существование, но однажды вечером в пятницу, когда несколько человек из их отдела решили направиться в паб, он оказался с ней рядом за столом. Разговор шел о политике, и Джулия поначалу не могла вставить ни словечка, но, когда ей это все же удалось, он обратился к ней с неожиданными словами: «Зачем ты хоронишь себя здесь? Тебе нужно поступать в университет».

Это было так. Они проговорили весь вечер, перестав обращать внимание на остальных, и продолжали увлеченно беседовать, даже когда все наконец замолчали и принялись за еду. На следующей неделе он стал настойчиво приглашать ее куда-нибудь пойти… И только уже после того, как с ним все было кончено, только тогда она решила последовать его совету.

И вот она все еще здесь, кисло подумала она, глядя на разбросанные по траве тела в джинсах и футболках, со свитерами под головами, кайфующие на первом теплом солнышке. Интересно, что бы подумал Билл, если бы увидел ее сейчас? Она не общалась с ним уже пять лет. Вспоминал ли он о ней хоть когда-нибудь? Думал ли, где она и что делает и вообще жива ли она?

— Пастуший пирог. Не слишком оригинально, но это было лучшее из того, что осталось. Мы немножко припозднились.

Лео поставил тарелки на стол и передал ей завернутые в салфетку нож и вилку.

— Спасибо, — поблагодарила она, чувствуя угрызения совести. — Ты так любезен, что угощаешь меня ланчем.

— Любезен? — Он уселся и подвинул к себе тарелку, с любопытством глядя на нее. — Я оставил тебя одну слишком надолго. Ты, наверное, погрузилась в свои мысли.

— Почему ты так думаешь? — Она попыталась сделать вид, что вовсе ни о чем серьезном и не думала.

— Потому что ты только что сказала мне нечто приятное, пусть даже это касается всего лишь ланча, и я заметил, что это тебе обычно несвойственно. У тебя поменялось настроение.

— Не говори глупостей. Я просто отдыхаю после прогулки. — Она потыкала в пирог вилкой. — Тебе надо было заниматься психологией, а не юриспруденцией. У тебя явная к ней склонность.

— В них много общего. Чтобы заниматься юриспруденцией, надо интересоваться тем, что происходит у людей в головах. Следует изучать людей: типичное поведение, способности, мотивация поступков. Нужно учиться проникать в человеческую природу. — Он подцепил вилкой горошину. — На самом деле так же, как и в филологии.

— Невероятно. В твоих устах это звучит почти увлекательно. Я однажды пыталась прочитать книгу по земельному праву. Кто-то в колледже оставил ее, а я подобрала. Я едва не впала в кому уже к концу введения.

Он рассмеялся, в глазах промелькнули зеленые искорки.

— Ну, конечно, законы бывают разными. Можешь мне поверить, есть люди, которых земельное право приводит в восторг. Но меня всегда интересовало только уголовное.

— Я понимаю, это разные вещи, — согласилась Джулия, медленно жуя пирог. — Так и чем же ты занимаешься все время? Подвергаешь психоанализу людей, с которыми встречаешься?

— Боюсь, что это так.

— Но ты задаешь так много вопросов. — Она направила вилку в его сторону. — Ты похож на медиума, передающего вести с того света. Ты вначале вытягиваешь из людей информацию, а затем возвращаешь ее обратно. — Она уверенно тряхнула головой. — По-моему, так. Я разгадала твой метод. Дело в том, что большинство людей забывают о том, что рассказывали тебе, поэтому им кажется, что ты на редкость проницателен. А весь секрет в том, что у тебя хорошая память.

Он снова рассмеялся, покачивая кружкой с пивом.

— Боюсь, все не так просто. Я понимаю то, что происходит у людей в голове еще до того, как начинаю разговаривать с ними. Я этому научился. По мимике, жестам, неосознанным реакциям.

Она отрицательно покачала головой:

— Нет. Прости, но я в это не верю. Это только догадки.

— Называй это, как тебе нравится. — Он помолчал, отложив вилку и глотнув пива. Потом в упор посмотрел на нее: — Например, я могу тебе сказать, что твой друг в тебя влюблен.

Она со звоном обронила свою вилку и уставилась на него.

— Какой друг? — О чем он говорит? Он не видел никого из ее друзей, если только это не был кто-то на вечеринке. Она сделала поспешный глоток. — Кого ты имеешь в виду?

Он улыбнулся:

— Не пугайся так. Тебе, конечно, это даже не приходило в голову, потому что он скрывает это от тебя. Но он в тебя влюблен. Я в этом абсолютно уверен.

— Лео, — слегка неуверенно начала она, — ты же не имеешь в виду себя самого? Потому что, если это так, то я должна тебе сказать…

— Расслабься, — мягко прервал ее он. — Мне требуется немножко больше времени, чтобы влюбиться, хотя, несомненно, ты мне нравишься. Нет, я имею в виду твоего декоратора.

— Мака?! — Она удивленно заморгала. — Мака! — Она помотала головой. — Нет, ты ошибаешься.

— Нет, я не ошибаюсь, — возразил он, берясь за вилку и возвращаясь к еде. — Я почувствовал это, как только вошел.

Она смотрела на него, какой-то миг чувствуя себя не в своей тарелке.

— Как ты мог это почувствовать?

— По его глазам. — Он глотнул пива. — По жестам, по тому, как он смотрел на тебя, как он смотрел на меня. Как пожимал мне руку. И даже потому, что согласился бесплатно покрасить твои стены. Это не показалось тебе уж слишком широким жестом? На выходных, в свое свободное время?

— Да, я понимаю. — Она снова расслабилась, с облегчением опустив плечи и улыбнулась. — Нет, ты просто не понял. Он практикуется.

— Практикуется?

— Он, э-э-э, ну, он делает роспись на стенах.

— Роспись? — Казалось, Лео сильно заинтересовался этим.

— Да. Он уже расписал подземный переход и несколько клубов, в основном наружные стены. Поэтому предложил сделать одну и у меня.

— Признайся, что ты шутишь.

— Нет. Я совершенно серьезно. Теперь ты понимаешь, в чем дело? Он просто решил использовать возможность отточить свое умение… в стеноросписи… на моей стене.

— Ну, хорошо. — Лео расправился с пирогом и положил приборы на стол, аккуратно вытерев губы салфеткой и внимательно глядя на Джулию. — Однако это вовсе не опровергает того, что я сказал. Мак тебя любит, Джулия, но по каким-то причинам не хочет тебе в этом признаваться. Я настаиваю на такой оценке.

— Нет, ты ошибаешься, — продолжала защищаться она, забыв о еде, потому что ее аппетит внезапно пропал.

— Мужчины всегда чувствуют, когда на них глядят как на соперников, — спокойно продолжал он. — А на меня смотрели именно так.

— Это полная чушь! — горячо запротестовала она. — Мужчины всегда видят друг в друге соперников. Им нравится состязаться друг с другом без всяких причин. Они так занимают время, когда не пытаются затащить кого-нибудь в постель. Любовь здесь совершенно ни при чем. В любом случае, это ты предположил по телефону, что мой декоратор может быть соперником тебе, разве не помнишь? Ты просто переносишь на Мака собственные мысли. Это нелепо. — Она напустила на себя строгий вид. — Лео, ты сглупил.

Он громко рассмеялся и покачал головой.

— Да уж, ты точно не испытываешь к нему тех же чувств.

— Конечно, нет. — Она залилась румянцем. — В данный момент я не испытываю таких чувств ни к кому.

— Это хорошо. Если Мак остается просто другом-которого-ты-очень-хорошо-знаешь и по совместительству декоратором-в-свободное-время, может быть, для меня еще не все потеряно.

Солнышко скрылось за облаком, и Джулия неожиданно почувствовала зябкость. Она завернулась в кардиган.