— Отстань, не до тебя сейчас.

Она встала и медленно вернулась в комнату. Простыни были измяты, подушки скомканы. Одеяло валялось там, куда он отшвырнул его после того, как встал. Одежда, в которой она была на вечеринке, беспорядочно разбросана на ковре. Она начала подбирать ее и складывать в стопку. Но вдруг остановилась и опустилась на кровать, подперев голову руками и уныло глядя в пространство.

Только гораздо позже днем Джулия наконец обнаружила, что телефонная трубка лежит на полу.

Выплакавшись после ухода Роба, она долго сидела в ванне, а остаток утра провела, прибирая спальню. Она набросилась с пылесосом на воображаемые следы присутствия Роба, словно он мог оставить после себя молекулы, зацепившиеся за ковер, а постельное белье отправила в стиральную машинку. Все, что поддавалось чистке, она вычистила слабым раствором отбеливателя. Потом распахнула дверь в сад и впустила в кухню холодный мартовский воздух.

Борясь с похмельем, она прокручивала в голове события последних трех дней. Джулия готова была убить себя за то, что была такой потрясающей дурой. Она впервые встретилась с мужчиной в четверг, провела с ним ночь в пятницу, а к субботе они, можно сказать, перестали разговаривать друг с другом. Это был, вне всякого сомнения, самый поганый вариант развития отношений, с которым можно столкнуться в жизни.

В ее жизни была пара мимолетных связей. Они случились в то время, когда она была слишком занята чем-то еще, и она даже не пыталась придавать им большего значения, чем они того заслуживали. Но все это было так давно, что воспоминания о них давно превратились в подобие размытых фотоснимков. Все это было еще до Билла. А потом она встретила его.

После Билла не было никого. Ни в Лондоне, ни в Оксфорде. У нее были шансы, и о некоторых она даже задумывалась, но так и не реализовала ни одного. А теперь ей уже тридцать!

В третий раз ополаскивая мисочку Блошкин-Дома, она осознала, что больше неспособна на мимолетные увлечения. Не потому, что они осуждаются моралью, а просто потому, что разочарование, которое она испытывала сейчас, смешанное с отвращением и приправленное острым замешательством, было явно не тем чувством, которое хотелось бы испытать еще раз. Она уже не та, что прежде. И пытаться вести себя, как прежде, просто бессмысленно.

И если уж быть до конца честной перед собой, она действительно сбилась с правильного пути. Она все ждала прихода творческого вдохновения и страдала от того, что оно не появляется. Она никак не могла окончательно решить, что же лучше — остаться в Оксфорде или вернуться в Лондон. У нее не было веских причин возвращаться, учитывая, что большую часть старых друзей и связей она уже растеряла. Но иногда она чувствовала себя старым колонистом, которому запретили возвращаться на родину. А теперь к этой дилемме прибавилась еще ночь с мужчиной, которого она обречена видеть по крайней мере раз в неделю в вечерней школе — единственном месте, где она сейчас могла как-то реализоваться.

Потом она припомнила, что большую часть времени на вечеринке провела, защищая Роба перед Лео, хотя почти ничего не знала о нем. И, хотя она, конечно, делала это не ради благодарности, все же было бы приятно, если бы Роб хоть как-то выразил ей свою признательность. Но, к сожалению, он вылетел из ее квартиры, как пробка из бутылки. Она все больше злилась на себя. И тут, с остервенением полируя дверцу шкафа, заметила, что телефонная трубка сброшена с рычага.

— Блошкин-Дом!

Кот был в саду, где, дрожа от возбуждения, прыгал вокруг вишни, на которую слеталась стайка скворцов. Увлеченный птицами, он решил проигнорировать ее. Джулия подняла трубку с пола, положила на место и некоторое время задумчиво глядела на телефон. Только бы не матушка. Сегодня она категорически не в состоянии с ней говорить.

Она начала выяснять, кто звонил. Слушая информацию, она все больше хмурилась. Кто мог звонить ей в 2 часа 57 минут ночи? Номер был Мэгги.

Джулия продолжала держать в руке замолчавшую трубку. Какого черта понадобилось от нее Мэгги в такое время? И еще интереснее, что происходило в комнате в тот момент, когда Блошкин-Дом снял трубку и оставил ее лежать микрофоном вверх на ковре рядом с кроватью?

Она набрала номер Мэгги и ждала с нарастающим напряжением.

— Мэгги! Ты звонила мне прошлой ночью?

— Привет. Ну как, хорошо провела время? — Бодрый тон, которым был задан вопрос, подразумевал, что она не сомневается в ответе. Джулия со стоном вздохнула. Она смутно помнила, как покидала дом Мэгги, повиснув на руке у Роба. Глупо было надеяться, что всех, кто это наблюдал, сегодня охватил приступ амнезии.

— Говоря откровенно, я мало что помню.

— Ну по крайней мере, Роб проводил тебя. Это было очень великодушно с его стороны. Может быть, у ваших отношений будет продолжение?

— Значит, ты видела, как мы уходили.

— Я вызвала вам такси. Хотя подозреваю, что вы были слишком увлечены друг другом, чтобы это заметить. Я просто обалдела, когда этот чертов его братец вернулся. Лучше бы ты облила его кислотой.

— Его братец? Ты имеешь в виду Лео? Когда он вернулся? То есть куда?

Мэгги немного помолчала.

— Дорогая моя, он пришел сюда сразу, как вы ушли. Роб дал ему не те ключи, и, как он сказал, ему надоело торчать у дома в машине, дожидаясь его. Поэтому он вернулся за ним, но к тому времени вас уже не было.

— Картинка проясняется, — медленно проговорила Джулия. — Так вот, значит, кто звонил мне в три часа ночи?

— Ну, я дала ему твой номер. Я надеялась, что Роб немножко задержится у тебя. А что случилось? Как ты могла не знать, что он звонил?

— Ой-ей-ей!

— Как я понимаю, что-то не так.

— Ничего, кроме того, что в три часа ночи я не слышала, как звонил телефон. То есть Блошкин-Дом снял трубку, а я об этом и не подозревала буквально до недавнего времени.

— Роб был с тобой?

— Как ты догадлива, Мэгги.

Какое-то время Мэгги молчала, а потом разразилась хохотом.

— Ох, извини, что я смеюсь. Ничего не могу поделать. Я просто вспомнила его лицо. — Джулия с завистью слушала ее заливистый смех, от всей души желая относиться к происшедшему так же. — Теперь понятно, почему Лео так поджал губы, когда клал трубку. Я только спросила, дозвонился ли он, и он ответил, что да, дозвонился просто чертовски прекрасно. А затем вылетел из дома. Не представляю, куда он поехал.

— Слава богу, здесь он не появлялся.

— Я бы ни за что не дала ему адрес. Наверное, ему пришлось ночевать в машине.

— Не могу вообразить, как должен скрючиться Лео, чтобы всю ночь проспать в машине. Мне кажется, он вернулся в Лондон. Я очень живо себе это представляю. Как он несется по М40, с лицом, похожим на айсберг. Надеюсь, его остановили и проверили на алкоголь.

— Ох, Джулия! Ты действительно думаешь, что до него что-то дошло?

— Мне не хотелось бы это обсуждать. — Джулия глубоко вздохнула. — Утром Роб выскочил отсюда, как только пришел в себя. Даже чая не выпил. Просто хлопнул дверью с похоронным выражением лица. Не думаю, что мы еще встретимся — по крайней мере в неофициальной обстановке.

— О, дорогая, — сочувственно проговорила Мэгги. — О, прости. Мне на самом деле показалось, что он был хорошим парнем.

— Полагаю, он и сейчас им остался. Просто ему не захотелось иметь дела со мной, — убитым голосом ответила Джулия. — Я чувствую себя полной идиоткой.

— Ты не идиотка, — возразила Мэгги. — И мне не важно, пьяная ты была или трезвая. Он не ребенок, в конце концов. По крайней мере мог бы объясниться с тобой.

— Мэгги, он же мужчина! Как будто ты не знаешь, что они никогда ни о чем не говорят словами! Когда они чуют, что назревает серьезный разговор, тут же дают деру.

— Джулия, ну не все же такие, — не слишком убежденно возразила Мэгги.

— Ладно, теперь это уже не важно. Нет смысла копаться в этом post mortem[13]. Кстати, не нужно прийти помочь тебе с уборкой? Я должна была позвонить раньше, но просто была не в состоянии двинуться с места.