Та приехала вместе с дедом и гостила целую неделю.
Ох, и досталось Анке. На работу не пустили. На улицу тоже. Наталья Никитична учила внучку готовить.
Блины и оладьи, пирожки и пончики, ватрушки и булки, даже пудинг и запеканку. У Аньки рябило в глазах, а бабка приговаривала, что женщина должна уметь все. Что плохую хозяйку никто не станет держать дома. А ведь любовь мужчины приходит через желудок.
— Голодный побьет и выгонит, — пугала внучку и добавляла:
— А ведь ты уже большой становишься, почти девушкой, кто ж, кроме меня, научит? Вон твоя мамаша ни черта не умела. Совсем отца голодом заморила. Вот и разбежались. А за хорошую жену мужчины держатся.
— А Максим свою жену любит? Почему он ее к нам в деревню не везет? — спрашивала девчонка.
— Если я была бы уверена в ней, не моталась бы так часто в город. Здесь, просто боюсь, что заморит сына голодом, на один чай посадит, больше ничего не умеет не хуже твоей матери. От того часто ссорятся, а ругачки к разводам ведут. Вот и пытаюсь хоть чему-то научить, пока жива. Но, не запоминает, или не хочет. Приезжаем, они снова голый чай гоняют. А что это за семья, если жена мужа не накормит. Дети подавно голодными будут. Ты смотри, учись, запоминай! — наставляла Анну.
Наталья Никитична отучала внучку от бранных слов. Заставляла аккуратно одеваться и причесываться.
— Девочка с детства за собою следить должна. Живи ты со мной, уже настоящей барышней была бы.
— Иди ко мне, Аня, а то бабка тебя вконец измучает, — звал дед на диван и говорил Анке шепотом:
— Не в жратве счастье, детка. Вон, козел траву щиплет и счастлив, никакие пончики с пирогами не нужны. Зато как по лугу носится за козочками. Или те же птахи, червяку рады. Не в пузе любовь живет, а в душе и сердце. Их пирогами не ублажишь. Сама поймешь, когда подрастешь. А невестка у нас нормальная. Деревню не любит. Ну, что делать, в городе родилась. Главное, чтоб любила она Максима. И не надо им навязывать наше лишнее. Не стоит портить идиллию. Она у всякого своя. Плохо, если человек свою любовь в пузе носит. Ну, какой он человек, животное! И о любви не имеет права говорить. Любовь — это песня. Ее нельзя мешать с картошкой и хлебом. И ты не слушай бабку. Ее песня уже не летает. Вон как напялила старый халат и тапки, сколько лет в них ходит. А ведь была иной, светлой и звонкой. Вот и ты береги свою от всего лишнего. Не путай любовь с картошкой. Песня та должна до стари жить в душе. Тогда ты всегда, до последней минуты будешь самой счастливой…
Аня слушала обоих стариков. Ей до черта надоели их нравоучения и морали. Девчонке поскорее хотелось убежать на улицу, где резвились ее ровесники, но бабка не пускала, говоря, что место девочки дома, где она учится всему и Аня с нетерпением ждала, когда бабка с дедом уедут домой. Но они в этот раз не спешили уехать в город.
Им, как они говорили, надоела невестка, командовала всеми. От нее устали оба. Вот и отдыхали, отрывались на Ане. Спасло лишь то, что отец пораньше пришел с работы и отвлек внимание родителей на себя. Девчонка, воспользовавшись случаем, тут же выскользнула во двор, слилась с ватагой сверстников и друзей. Заигралась и забыла о стариках.
А они не теряли время зря. И начали с Сашкой свой разговор:
— Ну, сколько можно прозябать в этой глуши? Никакой цивилизации здесь в помине нет. Внучка ни разу не была в театре, не ходила в концертный зал, не посещает библиотеку, даже в цирке ни разу не была. Что из нее получится? Сам подумай! Носится целыми днями по деревне, как телка, задрав хвост. Или думаешь, что с деревенским образованием ее примут в городской институт? Сашка, это же наивно, ты своими руками погубишь будущее девчонки. Неужели хочешь, чтоб она на всю жизнь застряла в этом хозяйстве и стала банальной деревенской бабой? Думаешь, она тебе за это спасибо скажет, когда вырастет? Я очень сомневаюсь. В нашем роду все женщины были интеллигентками. Жили красиво, в свое удовольствие. Оно и тебе пора подумать о семье. Хватит волюшки, пришло время всерьез о жизни подумать. Не будешь же ты до конца жизни ходить в замусоленной вонючей робе и работать с отребьем. Это даже неприлично видеть тебя в окружении тех твоих женщин. Они только и смотрят, как понадежнее к тебе пристроиться.
— Ну, а что вы предлагаете? — перебил Сашка.
— Скорее перебираться в город. Найти женщину, обеспеченную жильем, создать с нею семью и жить нормально.
— Меня так и ждут! — рассмеялся Сашка.
— Да! Ждут! Вот наша соседка, одиночка. Три года назад мужа похоронила, умер от рака, детей у нее нет. Живет в двухкомнатной квартире. Сама себя полностью обеспечивает. Не пьет, не таскается, вполне приличный человек. Почему бы вам не создать с нею семью? Она искусствовед, интеллигентка, мы с нею много лет дружим. Тебе не мешало бы познакомиться с нею поближе.
— Вы забыли Аню!
— Ей в городе будет комфортно.
— Я в этом не уверен.
— Почему?
— Здесь у дочки появились друзья. Их терять из-за прихоти родителей всегда обидно и больно, по себе знаю…>
— У тебя никогда не было настоящих друзей. Сплошная шпана, не вылезавшая из милиции.
— Мам, не говори пустое!
— Ну, а кто из них вышел в люди? — вмешался отец.
— Все! Каждый имеет свое дело, бизнес, все работают, — горячился Сашка.
— Чего ж тебя не устроили к себе? — развела руками Наталья Никитична.
— Да потому, что почти все за рубежом! Туда с судимостью лучше не лезть. Ну, это еще ладно. Образования маловато, это обстоятельство на приколе держит. Давно бы в люди вышел, вздохнул Сашка.
— Выбирайся, Сашок, из этой деревухи. Ну сколько можно себя губить. А и лет тебе уж немало. Сообща найдем приличную работу. Чтоб не надрывался и получал прилично, — уговаривала мать.
— Да где такое имеется? Так меня ждут в городе, что заранее все приготовили, — не поверил Сашка.
— Не забывай, чей ты сын? Ради нас тебя всюду примут и помогут, — жестко осек Павел Антонович.
— Не теряй время, бесконечно тебя ждать не станут. А и мы уже старые. О том тоже помнить надо. Хочется понадежнее тебя устроить, да и уйти на покой спокойно. Что ни говори, ты сын, наш ребенок и тебе счастья желаем.
Сашка не поторопился с ответом. И как только родители уехали, пошел за советом к Ивану Антоновичу. Тот внимательно выслушал племянника, чему-то хитровато улыбался.
— Во, брат ты мой! И квартиру с бабой, и работу подыскали в пожарном варианте, чего это засуетились? Какая блоха их покусала? То месяцами не появлялись, деревню чумой называли, нынче всякую неделю тут ошиваются. Им вздумалось в город вас уволочь? А зачем? Для культурного воспитания? И ты в то поверил? А где они раньше были? Культуру прививают с розовых ногтей! Анька уже девка! С ней безнадежно опоздали. Она не поедет к ним в город. И ни в какой институт поступать не станет.
— Почему? — удивился Сашка.
— Вчера вечером иду из телятника. Глядь, пара зажалась возле стога. Это твоя Аня с Витькой Лавровым миловались. Так вот и договорились, что в доярки она пойдет. Ждать его со службы станет. И никуда не поедет из деревни, ни в поселок, ни в город. Вот так и сговорились. В любви друг дружке клялись. В самой верной и вечной. Я про это случайно услышал. Теперь знаю, что оба мои и никуда с деревни не денутся.
— О том судить рано. Анька покуда ребенок. Нынче один нравится, завтра другой приглянется. Много ли девок дождались своих парней из армии? А для будущего ей образование нужно. Тут старики правы. Да и жизнь ей пора увидеть. Ну, что в деревне киснет? Какие знания тут получит?
— Ой, не надо гонориться. Восемь ребят из нашей школы с первого захода поступили в прошлом году в ВУЗы. И тоже получат образование не хуже городских, и людьми станут отменными. Двое врачами, трое учителями, один в политехнический, двое на механиков. Мы им приплачиваем к стипендии, чтобы не голодали наши дети. Даже продукты им возим каждую неделю. С транспортом помогаем. Посылаем за ними автобус. Он их домой и обратно привозит, заметь, бесплатно. Но с условием, что все останутся в деревне после окончания. И договорились. А твои старики чего хотят? Культуру привить? Так с культурой человек рождается. Вон твоя Анька не пройдет мимо старшего не поздоровавшись. Несет бабка иль дед из магазина тяжелую сумку, Аня поможет без просьб. Вот это культура. Там кому в городе не научат. Там все наоборот. Вырвут сумку из рук старика и ходу. А как там к пожилым относятся? Родителей на улицу выкидывают. Мне сам Павел сказал, отец твой, что из дома от невестки уезжают к вам на отдых. Сил не стало ее терпеть. Мало того что на шеи с ногами забралась, так и обзывает обоих по всякому. То склеротиками, шизофрениками, а им обидно. Предлагали Максиму комнату снять, не захотел. Говорит, что дорого и неудобно. А над стариками измываться можно. Во, удобно устроились! Да я за такое ноги с задницы повыдираю. Какие шустрые негодяи! — возмущался Иван:
