— Ага. Тебе интересно, почему Олбрайт с приятелями полетели на это озеро? Хороший вопрос.
Впереди что-то зашевелилось. Затрещали кусты, а потом раздался тот самый звук, который мы слышали ночью.
— Винни, ты говоришь, такие звуки издают медведи?
— Да, Алекс.
— У того медведя, которого мы видели ночью, мех, по-моему, был бурый.
— Но это был не бурый медведь. Даже у черных медведей мех отливает коричневым.
— А как ты их отличаешь?
— По морде, — ответил он. — И еще по размеру: бурые крупнее.
Пройдя километра четыре, мы оказались в березовой роще.
— Вчера мы дошли досюда, — сказал Винни. — Видишь отметины на земле?
Я наклонился и пригляделся повнимательнее.
— Я вижу только медвежьи следы, — ответил я.
— Вон там, в сторонке, — показал он на большую березу метрах в полутора от тропы. — Иди осторожнее.
— Ты говоришь так, словно это место преступления, — сказал я. И тут же понял, что, возможно, так оно и есть.
— Видишь следы подошв? Здесь по меньшей мере три пары следов. Почему так близко к дереву? Тропа достаточно широкая. А видишь, этот след сбоку глубже? И здесь тоже. Если человек просто идет, такого не бывает.
— И что, по-твоему, здесь произошло?
— Не знаю, — ответил он. — Надо посмотреть, что дальше.
— Как далеко ты собираешься пройти?
Винни не ответил. Он стоял, задрав голову, и смотрел в небо.
— Слышишь?
— Что?
Я прислушался и разобрал где-то вдалеке глухое жужжание.
— Самолет, — сказал я.
— Они летят.
— Тогда давай возвращаться.
Он снова посмотрел на тропу.
— Ты один доберешься?
— Наверное. А что такое?
— Я бы остался и обследовал все повнимательнее.
— Только далеко не ходи. А то мы и тебя потеряем.
Он грустно взглянул на меня.
— Извини, — пробормотал я.
— Принеси воды, ладно? — попросил он.
— Обязательно. Я скоро вернусь. — Я сделал пару шагов и обернулся. — Ты думаешь, так будет правильно?
— Алекс, я только огляжусь здесь. Сходи за ними.
— Ладно.
Я шел по нашим же следам. За березовой рощей начинался сосняк. Слышен был только гул мотора, с каждой минутой он становился все ближе.
Я подошел к ручейку, перепрыгнул через него. Медвежьи следы были повсюду.
А следов ботинок я теперь не видел.
— Ладно, не паникуй, — сказал я вслух, но голос мой звучал не очень уверенно. — Вернись немного назад.
Кругом были только деревья, деревья и никакой тропы.
Самолет я слышал отлично. Похоже, он кружил у меня над головой, но из-за веток я его не видел.
Я вернулся назад, к ручью. Самолет был теперь к северу от меня, если, конечно, я правильно понял, где север. Я попытался сориентироваться по солнцу.
— Так, солнце здесь. Сейчас утро, значит, юг у нас…
Вон там, глупый белый человек. Наконец я нашел наши следы на тропе. Как я их пропустил, перепрыгнув ручей, понятия не имею. Я пообещал себе, что никому не расскажу об этой короткой прогулке. Самолет снова пролетел у меня над головой, шум потихоньку стих. Они на озере, догадался я.
Я продолжал идти. Вот они вылезли из самолета, прочитали нашу записку. Сели нас ждать. Или пошли нам навстречу.
Я прошел последний километр. Показались домики.
Там не было ни души.
— Тьфу, пропасть! — буркнул я. — Так я и знал. Они пошли еще куда-то. И что же…
Но тут я замер. Самолета у причала не было.
Целую минуту я остолбенело смотрел на воду, пытаясь сообразить, что к чему. Я же слышал самолет, слышал, как он сел. Я поднялся на крыльцо. Записка была на месте.
— Что за черт?
Справа озеро изгибается — может, они посадили самолет у того берега? Я нашел тропу, по которой мы ходили вчера с Масквой, и отправился по ней. Шел я быстро, вдоль берега. Мне хотелось поскорее найти этот треклятый самолет.
— Да где же ты? Самолет, ты где?
Деревья расступились, я перешагнул через какой-то камень и оказался в воде. Но даже не заметил сперва, как холодно ногам. Меня интересовало одно: где самолет?
На озере Агаватизи было пусто.
Я вернулся на берег и вышел на тропу. Ко всем имеющимся проблемам добавились мокрые ноги.
Если Масква с внуком пошли в лес…
Я попробовал вспомнить все по порядку. Я услышал самолет у себя над головой. Он, похоже, сделал круг и полетел на юг, значит, к озеру он подлетал с той стороны, где я шел. Если бы случилась авария, был бы какой-то шум. Или самолет упал на деревья?
Я отправился в хлюпающих ботинках обратно к домику. На душе у меня было неспокойно, и я побежал. До хижины я добрался, совершенно запыхавшись.
Возьми себя в руки, Алекс. Прежде всего нужно попить. Утолишь жажду, и мысли придут в порядок. Я вошел в хижину. Все было точно так, как с утра. Мы вскипятили воды и оставили кастрюлю на плите, прикрыв ее крышкой. Я снял крышку, сунул в кастрюлю кружку, утолил жажду.
Ну вот, уже лучше, подумал я. А теперь что?
Теперь ищи самолет. Может, им необходима твоя помощь.
Винни… Я пойду за Винни, мы вернемся сюда и найдем их. Винни тоже нужна вода. Я взял из сумки пустую бутылку из-под кока-колы, наполнил ее водой. Ну все, теперь я готов.
Я торопливо шагал по тропе, вглядываясь в окружавшие меня тени. Мне представлялся самолет, уткнувшийся носом в крону сосны. Не теряй голову, Алекс! Не паникуй! Наконец я добрался до березовой рощицы. Винни там не было.
— Винни! — завопил я. — Винни!!! Где ты?
Ответа не было.
— Винни!
Только вдалеке выли медведи. Больше ничего.
Я попробовал отыскать на тропе его следы. Правда, следопыт из меня никудышный, но у меня все получилось — наверное, потому, что он был здесь только что.
Я пошел по его следам и услышал шум воды. И еще какие-то непонятные звуки. Может, это медведи?
— Винни!
Я шел дальше. Шум воды становился все громче, и я наконец оказался у небольшого, высотой метра два-три, водопада. Я заметил следы Винни — он, судя по всему, полез на скалу. Я полез туда же, цепляясь за выступы и корни.
Взобравшись на вершину, я сразу их увидел. Медведей было два — черный и светло-коричневый, причем один стоял на задних лапах. А Винни размахивал палкой. Земля вокруг была вытоптана. Изодранный рукав куртки Винни был в крови.
Я ошарашенно смотрел на эту картину — будто со стороны, и вдруг до меня дошел смысл происходившего.
Медведи напали на Винни. Он пытался отбиться палкой. Я кинулся к нему. Медведи же обступили его с двух сторон. На изрытой земле валялись камни и клочья травы.
И еще что-то длинное и белое. Кости… Боже правый, кости…
Рука… Черные пальцы, сжатые в кулак. Нога, торчащая из грязи.
Так вот оно что… Они мертвы. Все эти люди мертвы. Медведи убили их, убьют и нас.
— Вон! — орал Винни. — Вон отсюда!
Я тоже закричал и замахал руками:
— Пошли! Пошли прочь!
И запах… Запах разложения был очень силен. Но кроме него был и какой-то еще.
Винни размахивал палкой.
— Вон! Вон отсюда!
Коричневый медведь повернулся.
Уж и не знаю, кто вопил громче.
Черный медведь издал дикий, почти потусторонний стон, зыркнул на нас желтыми глазами и направился к лесу.
Винни продолжал орать.
Запах… Как тогда, в Детройте, много лет назад… Тот же запах. Горящий дом… Тела в черных мешках.
Я посмотрел на землю. Я должен был туда посмотреть. Белые кости и плоть. Черная плоть — чернее зла.
Их сожгли. Тела сожгли. Этих людей убили не медведи.
И это не медведи напали на Винни. Он сам на них накинулся, увидев, что они разрыли яму, куда свалили тела.
Винни, закрыв лицо руками, стоял на коленях:
— Боже мой! Том… Боже мой!
Он разрыдался. Здесь лежали останки пятерых человек.
Я набрал в руки грязи и бросил ее на то, что недавно было человеческой головой. Я рыл землю голыми руками, пытаясь прикрыть тела. Руки у меня горели, но я продолжал работать.
Сделав все, что мог, я подошел к Винни и поставил его на ноги. На левой руке у него остались следы медвежьих когтей — три глубокие царапины. Нужно было промыть и перевязать рану.