Мэр вышел, а Гайллар вскрыл ампулу морфина.

— Ты снова спускался по северному склону?

— Да, герр доктор.

— Сколько раз я тебя предупреждал? Без солнца, между деревьев, при температуре ниже нуля скорость для тебя слишком велика. Твой отец сказал, что ты пытался перепрыгнуть дерево, но это неправда, да? — Он сделал мальчику укол. Тот поморщился.

— Да, герр доктор, — признался Арни, едва слышно. — Я сошел с лыжни на склоне и попробовал сделать «Стем Кристина» так, как вы делаете, и у меня ничего не получилось.

— Ну, ты и идиот, иначе и быть не могло. Земля промерзла, ее едва припорошило снегом. О чем ты думал? Хотел покончить с собой?!

Раздался стук в дверь и вошел рядовой Фосс, невысокий мужчина средних лет в очках в стальной оправе. Он был клерком в Гамбурге. Плохое зрение держало его вдали от войны вплоть до прошлого июля.

— Вы хотели меня видеть, герр доктор?

— Мне вскоре потребуется ваша помощь, чтобы зафиксировать мальчику ногу. Вам когда-нибудь приходилось делать нечто подобное?

— Нет. — Фосс выглядел несколько встревоженным.

— Не беспокойтесь. Вы быстро научитесь.

Вскоре вернулся Майер с лубками и бинтами из комплекта горно-спасательного снаряжения.

— Если бы здесь была больница, я бы положил ему ногу в гипс, — сказал Гайллар. — Совершенно необходимо, чтобы вправленная нога оставалась в фиксированном положении, неподвижной. Это особенно важно для мальчика в этом возрасте. На вашей ответственности следить, чтобы он хорошо себя вел.

— Обещаю, он будет хорошо себя вести, герр доктор.

— Хорошо, теперь посмотрим, Арни, какой ты смельчак.

Но Арни, несмотря на морфин, потерял сознание от первого прикосновения. Что было и к лучшему, поскольку теперь Гайллар мог, действительно, приступить к фиксации кости. Кость встала на свое место с хрустом, который заставил Фосса побледнеть. Рядовой тянул ногу в соответствии с полученной инструкцией, и придерживал конец шины, другой конец которой держал Майер, а Гайллар профессионально накладывал повязку.

Закончив бинтовать ногу, француз сделал шаг назад, взглянул на Майера и улыбнулся.

— А теперь, дружище, с вас большая порция бренди из самой дорогой бутылки, которая у вас есть. Ничто, дешевле «Арманьяка», принято не будет.

— Мы возвращаемся в замок, герр доктор? — спросил Фосс.

— Нет, друг мой. Мы задержимся в баре с мэром. Он, вне всяких сомнений, сочтет ваш вклад равноценным его гостеприимству. Мы подождем здесь, пока мой пациент не придет в себя, сколь бы долго ни пришлось ждать. Возможно, весь день. Так что будьте к этому готовы.

Они стали спускаться по лестнице и в этот момент услышали шум подъехавшей машины. Майер подошел к окну на лестничной площадке, посмотрел в него и повернулся к ним.

— Там армейская санитарная машина, герр доктор. Судя по виду, не немецкая.

Гайллар подошел к окну как раз в тот момент, когда Джек Говард спрыгнул с пассажирского сиденья и стоял с «Томпсоном» в одной руке, глядя вверх на гостиницу «Золотой орел».

Гайллар открыл окно.

— Заходите, — крикнул он по-английски. — Рады вас видеть. — Говард посмотрел наверх, немного помедлил, потом пошел к двери. Гайллар обратился к Фоссу.

— Великий день, друг мой. Возможно, самый важный в вашей жизни, потому что с этого момента война для вас кончилась.

Поездка на санитарной машине из полевого госпиталя прошла без каких бы то ни было затруднений. Они ехали по укрытой снегом сельской местности, население которой, казалось, исчезло. Забытые земли обезлюдевших деревень и ферм с закрытыми ставнями окнами. Но для них самым важным являлось отсутствие вражеских подразделений, о которых напоминали только брошенные кое-где транспортные средства.

— Какого черта, куда все делись? — изумлялся Гувер.

— Прячутся под кроватями и ждут, когда упадет топор, — сказал Файнбаум.

— «Альпийская твердыня» — вот это фуфло, — сказал Гувер. — Одна бронетанковая колонна могла бы пройти всю страну из конца в конец за день, поскольку, как мы видим, ее некому останавливать. — Он повернулся к Говарду. — Что вы об этом думаете, сэр?

— Я думаю, что это очень странно, — ответил Говард. — Нам повезло. Потому что, судя по моей карте, мы сейчас спускаемся к Арлбергу.

Они проехали поворот и увидели у подножья холма деревню и башни замка, возвышавшиеся на вершине покрытого лесом склона по другую сторону долины.

— Вот она. Шлосс-Арлберг, — сказал Файнбаум. — Звучит как имя одного портного из Ист-Манхаттана, которого я знал когда-то.

Они проехали по безлюдной улице, свернули на мощеную брусчаткой площадь и остановились перед «Золотым орлом».

— Даже здесь ни души, — посетовал Гувер. — У меня от этого мурашки по коже.

Говард вытащил «Томпсон» и вылез из машины. Он стоял, рассматривая здание, когда наверху распахнулось окно, и возбужденный голос крикнул по-английски с французским акцентом:

— Входите!

Гайллар крепко обнял американца.

— Дружище, не думаю, что мне когда-нибудь в жизни было приятней видеть кого-нибудь. Я Поль Гайллар. Я вместе с другими являюсь пленником замка Арлберг.

— Я знаю, — сказал Говард. Поэтому мы и приехали. Кстати, я Джек Говард.

— Значит, Шенк добрался?

— Да, но по дороге остановил парочку пуль. Он в машине, что стоит снаружи.

— Тогда мне лучше сразу им заняться. Когда-то я был профессиональным врачом. Недавно это оказалось полезным.

Фосс, не без колебаний, появился у подножия лестницы, и Файнбаум, стоявший в дверях, предостерег Говарда:

— Осторожно, капитан.

Когда он поднял М1, Гайллар поспешно встал между ними.

— В этом нет нужды. Хотя бедняга Фосс, формально, должен меня сторожить, но я совершенно уверен, что он ни разу в жизни не сделал ни единого выстрела в гневе. — Файнбаум опустил винтовку. Гайллар обратился к Говарду: — В стрельбе, вообще, не будет необходимости. Полковник Гессер уже сказал, что он сдастся первому же подразделению союзных войск, которое появится. Разве Шенк не объяснил?

— Это была долгая война, доктор, и мы сейчас здесь только потому, что никогда не доверяли фрицам, — сказал Файнбаум.

— Как перспектива, я полагаю, это отражает только вашу собственную точку зрения, — сказал Гайллар. — По моему опыту, они хорошие, плохие или никакие, как все остальные. Все же, я лучше гляну на Шенка. Фосс, вы не принесете мою сумку? — В дверях он задержался, глядя на санитарную машину, потом посмотрел вдоль безлюдной улицы. — Где остальные? Больше никого не будет?

— Вам повезло, что хоть мы здесь, — сказал ему Говард.

Он открыл заднюю дверь санитарной машины, и Гайллар забрался внутрь. Шенк лежал. Рука в толстой повязке покоилась поверх одеяла. Глаза закрыты. Он медленно открыл глаза и, увидев Гайллара, улыбнулся:

— Ну вот, доктор, мы снова вместе.

— Вы молодчина. — Гайллар проверил у него пульс. — Что со Шмидтом?

— Мертв.

— Он был хорошим человеком. Мне очень жаль. У вас небольшая температура. Боль сильная?

— Последний час просто адская.

— Я дам вам что-нибудь от нее, тогда вы сможете поспать. — Он открыл сумку, принесенную Фоссом, нашел ампулу морфина и вколол его Шенку, затем вылез из машины.

— С ним все будет в порядке? — поинтересовался Говард.

— Полагаю, да.

Они вернулись в гостиницу, где нашли Гувера и Файнбаума в баре у одного конца стойки, встревоженного Фосса у другого ее конца, и Майера с бутылкой «Арманьяка» в руке, расставлявшего стаканы.

— Великолепно! — воскликнул Гайллар. — Герр Майер, он мэр Арлберга, а также лучший из владельцев гостиниц, собирался угостить меня дозой, если не ошибаюсь, американцы так это называют, его лучшего бренди. Возможно, джентльмены, вы хотите присоединиться?

Майер торопливо наполнил бокалы. Файнбаум схватил свой бокал, но Гувер остановил его:

— Не торопись ты, чучело. Это особый случай. Он требует тоста.