Всё это родилось под воздействием стремления всемерно наказать агрессора… Сорок-второй и сорок-третий годы стали переломными… Но до победы ещё было очень далеко и каждый шаг к освобождению оккупированных территорий был полит кровью многих известных и неизвестных ныне героев… Главное было достигнуто… Народ проявлял чудеса самоорганизации, самостоятельно заполнял пробелы в структуре и только его кровь, пот, его смертельная усталость, его чуткий, лишённый глубины и полноты сон, только его вера в победу, сопряжённая с готовностью к максимальному самопожертвованию, обеспечили в конечном итоге, перелом в этой страшной войне. Каждый день под знамёна формируемых частей и соединений вставали тысячи людей со всей огромной территории Советского Союза… Каждый день матери, дочери, сёстры, жёны провожали своих дорогих и любимых, родных на бой и на смерть…

Но теперь это была другая война… Это была война народного гнева и народной ненависти… Враг показал свое истинное лицо и это лицо было изучено в деталях… — сменились кадры. — Перед вами — данные разведчиков, проработавших всю вторую мировую войну в логове нацизма, в его многочисленных организационных структурах и подразделениях. Очень многие из этих данных оплачены кровью, болью и жизнями. Но эти жертвы позволили избежать ещё больших жертв на фронтах противостояния… — запульсировала стрелами, покатилась на запад волна-фронт. — Мы могли бы остановить эту волну на своих государственных границах…. — Стелла запнулась, сделала трудную паузу. — но тогда… тогда многие жертвы, уже принесённые на алтарь противостояния, на алтарь будущей победы, оказались бы абсолютно напрасны… И войска, выполнив труднейшую миссию освобождения родной земли, при поддержке подавляющего большинства народа двинулись дальше на Запад…

Вы видите, что писали солдаты на снарядах и минах. Вы видели, какие надписи были сделаны на бомбах… А теперь посмотрите обстановку, сложившуюся в Берлине незадолго до замыкания кольца окружения. — Вокруг выросли здания, послышался вой сирен, запылали пожары, послышались вопли задавленных рухнувшими стенами, пробежал, спотыкаясь, человек, зажимая кровоточащий бок… — Это на землю Зла пришло возмездие…. Теперь уже агрессор думал о том, как избежать наказания… Теперь уже его собственный народ оплачивал выставленные порабощёнными народами Европы огромные многосотмиллионные счета… Теперь уже его земля пылала и плавилась под мегатоннами свинца и металла, обрушиваемого отовсюду — с земли и с воздуха…

К сожалению, нам не удалось наказать истинного виновника — Гитлера за его злодеяния. Но Нюрнбергский процесс показал, что человечество готово вырваться из пелены животных инстинктов. Сначала — ненадолго, а затем — навсегда… — возникли кадры процесса. Прямо перед зрителями в полукольце рослых американских солдат сидели рядами нацистские воротилы. — Вот эти нелюди отдавали главные приказы высшей управляющей силы. Вот эти нелюди были виновны в масштабнейших злодеяниях, чинимых регулярной армией вермахта и военизированными формированиями, назначение которых было одно — грабить, насиловать и убивать всех, кто не покорится. Эти нелюди — большинство из них — были повешены…

На несколько десятилетий утвердилось убеждение, что нацизм побежден окончательно… Но после возмездия, обрушенного на нацистскую Германию, пришлось заниматься ещё и милитаристской Японией, перенести значительную часть усилий на восток… — возникли кадры оперативной кинохроники… — И здесь каждый шаг, каждая победа давалась очень нелегко. Слабая подготовка, недостаточная организация… Тысячные потери… Вторая мировая война завершилась, но это был только один эпизод, эпизод сильнейшего противостояния…

В следующем зале вы увидите послевоенную Европу… Там будут новые свершения и победы, но там будут и новые ошибки и потери… Вас проводят те, кто не вернулся с полей Второй Мировой и Великой Отечественной, кто остался верен добру в застенках гестапо, кто погиб, сражаясь, в партизанских отрядах… — В полной тьме возникла неширокая светящаяся мертвенным светом полоса, пролегшая через весь зал от места, где стояли притихшие и поражённые до глубины души увиденным, почувствованным и услышанным школьники к противоположному порталу — выходу. По краям полосы встали едва различимые в деталях фигуры людей, лица которых освещались неверным мятущимся коптилочным светом. — Это — только малая часть известных и неизвестных героев, сумевших тогда собственной жизнью исправить ошибки Системы и помочь избежать ещё больших потерь. Помните об их подвиге, помните, что не всегда подвиг будет иметь имя героя… Помните о цене ошибок… Помните о цене пройденного пути… Уходя в послевоенную Европу, в послевоенный мир, запомните всех, кого вы здесь увидели, кого здесь встретили, кто остался в прошлом, но навсегда сохранил в нас стремление противостоять Злу во всех его обличьях — от звериного до овечьего… — Школьники, внимательно вглядываясь в лица стоявших по сторонам полосы людей, несмело двинулись к засеревшему в полутьме проему портала.

Стелла в изнеможении опустилась в подставленное Александром кресло. За школьниками уже закрывались двери портала. Затеплились, постепенно разгораясь, немногочисленные софиты…

— Ну, ты даёшь… — в один голос сказали Георгий и Александр. — Стелла, тебе надо в историки идти… Или — в журналисты. А ты подаёшься в приборостроители…

— А где Ксения, мальчики? — Стелла прикрыла утомлённые глаза, в которых читалась целая гамма чувств — от возмущения до зовущей убеждённости в правоте своих слов и действий.

— Я здесь. — смертельно уставшая и бледная до синевы девушка приблизилась к своим товарищам. Георгий подставил ей второе кресло. — Стелла, ты определённо велика…

— А Дина? Без её имитаторов и видеоряда, спланированного Сашей, мы бы не смогли достичь такого эффекта. Где она? — Стелла повела взглядом по залу.

— Я здесь, над вами… Должен же кто-то управляться со всей этой машинерией… — из неширокого проёма над входным порталом выглянула Дина. — Скоро спущусь к вам, надо остудить катушки…

— Дина, наши поздравления. — коллеги соединили руки над головами. — спасибо…

— Вам спасибо. Это — не только моя заслуга. Это заслуга всей нашей группы…

— Но и каждого в отдельности. Кажется, нам можно уходить. На сегодня поток закончен. Завтра следующий, а нам утром нужно скорректировать многие моменты, чтобы избежать повторных и новых сбоев. Мальчики, вы…

— Нет проблем, девчата, сопроводим. — сказал Александр. — Вот только Дина спустится из своего машинного поднебесья…

— Я уже спустилась. — хрупкая девушка вошла в круг одноклассников. — Я готова.

— Хорошо.

В тот день Александр долго не спал. Он, отвечавший за общий сценарий и технологическую поддержку, сам словно пережил все, что в том зале и в музейном комплексе в целом обрушилось на пятилетку-первоклассника… Это была перемалывающая и перепахивающая волна… Она мало походила на впечатление, которое можно было получить от просмотра шедевров Планетного фильмофонда. Но волна имела это впечатление в своей основе, развивала и дополняла его новейшими разработками. Это была не жестокая, а умная и необходимая волна. С помощью таких волн ежесекундно формировалась личность нынешнего землянина…

Через такой день прошел и Александр, когда стал школьником. Но тогда ещё не было подобной процедуры знакомства с основными вехами Евразийской истории… Теперь ему, как выпускнику, доверили ввести в круг основ исторических знаний новых людей, традиционно именуемых «младшими»… И, кажется, первый экзамен он выдержал… Успокоенный сознанием хорошо выполненной работы, Александр уснул.

К сожалению, десять лет учебы не дали возможности Александру стабилизироваться в личном плане. Он, как и предсказывал отец, намертво натянул на себя маску недоступности и рассматривал женщин и девушек только как коллег, не имевших права переходить второй и, тем более — третий уровни глубины взаимоотношений.