— Нет. Ты уже уходишь?

— Именно. Я ещё приду сегодня вечером, после семи.

— Буду ждать, пап. — Виктория проводила отца взглядом и углубилась в чтение очередной тетрадки Ричарда.

— Гога, ты получил пакет? — Вердан вошел в лабораторию, где его друг по обыкновению колдовал над схемами системы глобального позиционирования. Часы показывали четыре часа дня с минутами.

— Получил, Вердан. И не знаю, как правильно на него реагировать. — молодой человек посмотрел на вошедшего приятеля и жестом пригласил сесть на соседнее кресло. — Получается, что она знала всю ситуацию посекундно. Это просто адская нагрузка на психику.

— Согласен. Но откуда, Гога, она знала, какие стихи мне нравятся и какие картины я люблю? Я никому об этом не говорил. А она прислала мне давно разыскиваемые мной два альбома Лайошко. Это просто страшная редкость, в большинстве своём он известен в дисковых а не в бумажных версиях. И ей таки удалось достать именно бумажные.

— Ты альбомы внимательно смотрел?

— Конечно. Антикварная редкость, я даже автоматом перчатки и фильтрационную маску надел. Даже не подумал, что могу без этого обойтись. А уж три сборника стихов, кстати, тоже бумажные… Антология. Я час читал не отрываясь… Пища богов…

— Вот и я также, Вердан. У меня, конечно, меньше подарков, но и здесь она угадала стопроцентно. Главное, она написала мне несколько строк на грузинском языке. А я знаю, что он у неё даже в пассивных языках не числится. Более того — написала часть не прозой, а стихами. Согласись, для этого надо языком владеть гораздо более искусно, чем в пассивном режиме. — сказал Гога, оторвавшись от экранов.

— Во-во. Я уже отослал информацию о получении подарков ей на домашний сервер. Она одна из немногих, кто дома содержит локальную сеть и несколько серверов. Даже страшно представить объёмы её локальных накопителей…

— Они огромны. Я тоже направил информацию о получении подарков с благодарностью. Но написал и на грузинском, и на украинском. Думаю, ей будет приятно.

— Уверен в этом, Гога. Но это — лучшее свидетельство того, что она не числит нас в стандартном большом списке вынужденных чужаков.

— Полагаю, стремиться к прямому контакту здесь не следует, Вердан.

— Более чем убеждён в этом, Гога. Не следует козырять нашими возможностями в подобных вопросах. Викта и так нас примет, а если мы не будем навязываться — она ещё лучше это поймёт и воспримет как норматив. Ей необходимо знать, что даже те, кто вошёл в список особого доступа, не стремятся сразу и часто использовать эту возможность.

— Что-ж. Полагаю, мы достигли определённого позитивного результата. Вердан, у тебя ещё что на сегодня?

— Ничего. Я домой, готовить новые материалы для пятинедельных деловых игр.

— А мне ещё возиться со схемами. У меня есть несколько задумок. На тренажёрах я их уже проверил, теперь надо посмотреть на макете.

— Совершенствуешь?

— А то как же. Представляешь, как будет хорошо, если у нас, учащихся в этой школе будет своя собственная авторская система глобального позиционирования.

— Представляю. Успехов.

— И тебе тоже.

Шестиклассник Александр Иванов прибыл в очередной раз в Криницу в Центр Отдыха вместе со всей семьей, но в этот раз отец и мама предоставили ему самую полную свободу, понимая, что человеку, ставшему не только школьником, но и сотрудником Астроконтингента, надо дать право решать и многие гораздо более сложные вопросы, в том числе и личного характера. И Александр с благодарностью воспринял и использовал предоставленное ему родителями право карт-бланша.

Ему не терпелось сказать обо всём, что изменилось в его жизни Лене. Он, конечно, теперь достаточно хорошо знал её оборотную сторону, но виду не подавал, да и не мог он себе просто так приказать задавить в душе, разуме и сердце первое глубокое чувство к другому человеку. Для этого нужны были гораздо более веские основания и, к тому же, его знакомые почти никогда не соединялись с теми, с кем сводило их чувство первой любви, в крепкие долговечные семьи. А Александр с детства был сориентирован на исключительно серьезные и длительные отношения. Выключив Лену из возможных кандидатур на такие отношения, он оставил её в ранге полуподруг и стал относиться соответственно.

Собственно говоря, относиться особо не было необходимости — они виделись только в Кринице, все остальное время между ними ходили письма — Александру удалось снизить интенсивность и глубину переписки и он исподволь готовил почву для решительного удара, противоречившего зародившемуся чувству, но абсолютно необходимого для дальнейшего чувства большой любви…

Елена выслушала его рассказ молча и не перебивая. Они сидели в «зелёной беседке» на удобной скамейке со спинкой. Лена держала руку у него на плече и этот жест уже не был приятен Александру, но он не подавал вида и продолжал рассказ. Когда он закончил, Лена внимательно посмотрела на него, покопалась в сумочке, щёлкнула замком и вздохнула. Это означало начало недлинной паузы для раздумий и формулировки ответа.

— Вот это новость, Сашенька. — иронично пропела Елена, склонившись к уху Александра. — Улететь от родной матушки планеты и подальше наметился… Не одобряю…

— Конечно, где уж нам, грешным. Сидеть за атмосферным еле-еле восстановленным щитом как в осаждённой крепости и при этом — мнить себя властелинами Вселенной, конечно, легче. Послушай, я же тебя не отговариваю от специальной биологии. Это — тоже не сахар. — скрывая раздражение двуличностью Елены, произнёс Александр ровным спокойным голосом.

— То — другое. Я — всегда на Земле, а ты хочешь заиметь сертификат с постоянной пропиской в космосе… Согласись, что это всё же разные вещи. — Лена, как всегда, хотела оставить первенство за собой.

— Согласен. Если я тебя правильно понял, ты не хочешь больше общаться со мной из за того, что я выбрал заатмосферный способ существования? — Александр исподволь переходил к давно задуманному наступлению.

— Не только, Сашенька. Я тут последние месяцы много думала о наших взаимоотношениях… Знаешь, мне почему-то кажется, что мы достигли верхнего предела. И нам пора на этом закончить подъём планки.

— Ясно. — Александр почувствовал, что совершенно неожиданно он достиг своей цели — Лена выключает его из матримональных отношений своей сферы сама, без уговоров и длительной осады. Но вовне его недовольный вид был истолкован как неудовлетворение закрытием шлагбаума на пути по известному сценарию. Лена именно так и восприняла его посерьёзневший вид и недовольно опустившиеся уголки рта с плотно сжавшимися губами.

— Только не кипятись, я же не отшиваю тебя. Я просто честно и открыто говорю о том, что сейчас возможно. — спокойно сказала она.

— Господи, Лена, если бы ты только знала, как я устал от повторов и бесконечных круговых возвратов. Всю свою историю человечество ходит по замкнутому кругу и воображает, что оно всевластно. Ты решила — я принимаю. — холодно ответил Александр.

— Это — твоё право, Саша. Останемся хорошими друзьями… — задумчиво произнесла Лена.

— Что-ж. Останемся. Ты торопишься? — поняв нетерпение подружки, спросил Иванов.

— Нет, полагаю, что нам нужно побыть наедине с самими собой. Согласен? — Лена старалась не смотреть на Александра, зная, что теперь он не будет искать с ней частых контактов и, безусловно, обижен.

— Да. — твердо ответил Иванов.

— Вот и отлично. Сейчас у нас половина первого, наши собираются на шашлыки. Всё же последний день… — в конце фразы её голос упал до шепота.

— Для кого последний? — встрепенулся Александр. — Ты ничего такого раньше за неделю не сказала… — здесь он презрел все немедленно выставленные доводы разума и ему остро захотелось не отпустить Лену.

— Увы, не сказала, а теперь должна сказать. Я улетаю в Симферополь в биосферный заповедник в его институт биологии. Там теперь буду жить, учиться в школе второй ступени в четвёртом, пятом и дальше классах, а одновременно — много и тяжело работать. Без работы я не смогу, просто погибну. Ты уже знаешь об этом достаточно хорошо, поэтому деталей не поясняю.