— Совершенно верно, — подтвердил тот, едва сдерживая одолевавшую его зевоту. — Более того, я…

— Разве я тебе не подмигнул? — перебил его кабатчик.

— Подмигнул. Но и я тебе…

— Подмигнул, да только… Впрочем, ладно. Ну а деньги, что я дал этому типу… — Кабатчик хотел сказать: «Так я их вроде бы ему подарил», но вовремя спохватился и решил на всякий случай придержать язык: кто знает, как все это обернется. Неисповедимы помыслы правителей наших! То одного захотят, то другого пожелают… Может быть, сегодня наконец этого мошенника доставят поездом, который вот-вот должен подойти. Как только он появится, все станут швырять в него яйца, помидоры, картошку, камни. А кабатчик повременит. Пусть пока другие пошвыряют. Да вот хотя бы Плешивый Мыстык, извозчик, просто надоел всем своей болтовней. Заладил одно: «Ну, что я говорил вам? Только глянул на него — сразу подумал: нет, на благочестивого паломника он не похож, прости меня господи! Помчался я к начальнику безопасности, докладываю: так, мол, и так, бейим[1]. А он мне в ответ: „Потерпи, Мыстык-эфенди[2]. И смотри, никому не проговорись, что мы следим за ним. Скоро ему крышка, вот увидишь!“»

Кабатчик смерил взглядом болтливого извозчика: короткохвостая сорока, вот он кто! Один лавочник из центра города рассказывал, будто Мыстык-эфенди постоянно возил «ревизора» по кофейням, кабакам и ресторанам, а то и по гостиницам и банкам. С ветерком возил! Осадит лихо лошадей, соскочит с козел, подбежит к дверям и таинственно шепнет: «Не от меня слышите, но этот бей-эфенди[3] — ревизор из Анкары. Так что будьте начеку!» Шепнет, а потом с почтением встречает «бея-эфенди» у входа. Но сейчас он, видно, все забыл, целыми днями снует, как мышь, по станции и подстрекает каждого проучить мошенника.

Нет, кабатчик не попадется на его удочку. Ведь неизвестно, какой номер могут выкинуть власти. Бог даст, все обойдется. Ну а если не обойдется? Лучше, как говорится, не спать, чем видеть кошмары. Не один месяц ломал кабатчик голову над тем, что за таинственный субъект вдруг объявился, не выполняет ли он какое-нибудь секретное поручение. А что, если власти решили испытать народ, проверить его преданность? Вначале поручили этому пройдохе роль вымогателя, потом разыграли комедию с арестом, в газетах поместили кое-какие снимочки, а теперь под стражей везут его в город, где он успел провернуть несколько афер. И все для того, чтобы…

На кабатчика накатила волна страха.

Да, все для того, чтобы спровоцировать людей, посмотреть, кто будет швырять яйцами и помидорами, схватить их и проучить так, чтобы чертям тошно стало.

Кабатчик пришел в сильное возбуждение и уже повернулся к официанту, желая поделиться с ним своими догадками, но не проронил ни слова и только зло поглядел на него: уползет змей ядовитый и начнет чесать языком.

Однако официант как ни в чем не бывало стоял с зажатым в кулаке яйцом, в душе моля всевышнего, чтобы «ревизор ревизоров» не прибыл. Начнут в него чем попало швырять, полиция всех переловит и потащит в участок…

От этой мысли по спине у него пробежала дрожь.

Станут проверять документы, обнаружат, что в свои тридцать с лишним лет он еще не только не служил в армии, но и на учет не стал. К тому же — а это еще страшнее — может всплыть дело об изнасиловании…

Размышляя о своем, официант не заметил гневного взгляда хозяина. Нет, он ничего не собирается швырять в «ревизора». Молодчик, конечно, ловко подковал патрона — ну и на здоровье. Он-то, официант, при чем? Эти сукины дети лопатой гребут деньги. А попроси — шиш получишь. И за глотку не возьмешь! Э, да что говорить…

Официант глянул на хозяина. А тот вдруг протянул ему свой помидор:

— Подержи-ка, я сбегаю по нужде.

— Так ведь поезд вот-вот прибудет.

— Ну и что! Не начнется же из-за этого светопреставление, а?

— Светопреставление нет, но…

— Что «но»?

— Боюсь, как бы дело не приняло худой оборот, — едва слышно произнес официант. — Так что возвращайся поскорее.

Официант проводил взглядом хозяина, шагавшего к станционной уборной: его зад с коричневой заплатой на штанах походил на огромную картофелину. Ему вдруг показалось, что хозяин тоже боится «ревизора». А уж ему-то вроде бы чего бояться? Он и в армии отслужил, и за изнасилование не привлекался. В чем же дело?

Увидев направлявшегося к нему Плешивого Мыстыка, официант вздрогнул и, словно застигнутый на месте преступления, быстро спрятал за спину руку с помидором. «Чего это он?» — сгорая от любопытства, подумал Мыстык, еще раньше заметивший в поведении официанта и кабатчика нечто странное.

Плешивый Мыстык был стреляный воробей. Извозчиком он стал в тот самый год, когда в Измире Мустафа Кемаль-паша сбросил греков в море[4]. Сколько вот таких официантов, чахлых, как заморенные клопы, повидал он на своем веку! И не только официантов! Беев, беев-эфенди, пашей, мошенников всех мастей, мелких жуликов и настоящих воров!..

— Что там у тебя? — гаркнул извозчик, и официанту померещилось, будто он уже в участке перед комиссаром. — Ну-ка, живо выкладывай!

— Помидор… — Голос у официанта дрогнул.

— А в этой руке?

— Яйцо.

— Почему же хозяин отдал тебе свой помидор? А сам он куда делся?

— По нужде пошел.

— Ладно. Теперь скажи, зачем прятал помидор?

Придя в себя, официант наконец сообразил, что перед ним не комиссар, а всего-навсего извозчик. Бояться Плешивого Мыстыка? Этого еще недоставало! К тому же… Он вспомнил, что ему однажды довелось услышать… Как-то после обеда хозяин, привалившись к стойке, задремал и начал бормотать: «А вдруг этот проходимец подослан властями и нас просто-напросто испытывают? Кинешь в него помидор — дело пришьют. Нет уж — подальше от греха. Ведь у меня дети!»

— Говори же, зачем прятал помидор?

Официант подумал, что не стоит выгораживать хозяина, у которого он служил за одни харчи, и выложил все начистоту.

Плешивый задумался. Не сразу разберешься во всех кознях властей. Может, они и впрямь решили испытать народ?

Издалека донесся протяжный свисток паровоза.

Плешивый Мыстык вдруг встрепенулся и ринулся в самую гущу толпы.

— Эй, слушайте меня все! — закричал он. — Сейчас же побросайте все, что вы с собой принесли!

Люди недоумевали. Мыстык сам заварил кашу, а теперь в кусты…

— Что случилось?

— Почему не проучить негодяя?

— Разве не ты, Мыстык, нас к этому призывал?

— Струсил, значит?

— Я не из пугливых! — уже не так громко огрызнулся Плешивый. — Но не все тут так просто, как кажется.

— О чем это ты?

— В толк не возьмем…

— Объясни, что к чему!

И Плешивый стал объяснять, «что к чему». Только сейчас он узнал, что арест «ревизора», будто бы схваченного в одном из босфорских отелей, — чистейшая липа. Просто власти решили проверить, насколько уважает народ не только нынешних, но, на этот раз, и бывших государственных чиновников, в настоящее время либо уволенных в отставку, либо обвиняемых в незаконных действиях. Более того, ему известно, что полиции приказано задерживать всякого, кто осмелится нарушить порядок.

Снова, теперь уже совсем близко, раздался паровозный свисток.

Люди приутихли. Все может быть. А потом что? Потом власти никого не пощадят. Недаром говорится: «Беды не ищи, беги от беды». Да и что, наконец, им за дело до чужих коз и овец?

Когда, пыхтя, будто загнанный зверь, поезд подходил к станции, яйца, помидоры, картофелины, камни — все было выброшено, лица собравшихся на перроне людей выражали восторг и умиление. Ай да молодец Плешивый! Хоть прощения у него проси. Не зря столько лет был извозчиком. Видно, разнюхал обо всем у какого-то начальника. Да у кого бы ни разнюхал, но уж точно спас их от неминуемой беды!