Витог промолчал, но рука, соскользнувшая с плеча девушки, легла обратно. Ему даже удалось пройти с десяток шагов, опираясь на пятку поврежденной ноги. На большее сил не хватило. Порыв угас, вытесняемый болью, и он опять безвольно повис на ней.

— Держись. Мы выберемся. Осталось немного, — твердила Ная, видя, как он погружается в беспамятство.

Принять, что проиграл — всегда нелегко. Обидно до слез и жгучей злости. Еще обиднее, когда до спасения остается совсем немного, а не прыгнешь, не обманешь время и тающий на глазах огарок, отсчитывающий мгновения жизни застывающими на подсвечнике черными слезами.

У них не было шансов. Даже, если бы Ная оставила Витога и помчалась бегом, ей все равно не удалось успеть. Плещущееся озерцо расплавленного воска в углублении подсвечника продлило бы жизнь лишь на несколько вздохов. Призванному следовало послать Тэзира. Балагур нашел бы способ выбраться живым самому и вытащить друга. Он бы не сдался. Ей бы его силу, тогда, возможно, и она сумела бы дотянуть Витога вовремя. А теперь осталось оборвать дирком сначала его жизнь, потом свою. Все лучше, чем быть сожранным нежитью, собирающейся вокруг них. Почуяли поживу, стягиваются на пир.

«А вот утритесь!»

Решено. С последней искрой — Витог, затем она… как кончатся силы отбиваться.

Время шло на счет шагов: один, два, три, четыре…

Язычок пламени умер тихо и сразу, будто его придавила тяжелая ладонь. Тьма тут же обрушилась на них холодными объятиями смерти.

Пора.

Ная стиснула в ладони дирк. Древние слова заклинания, дарующего Незыблемой жертву, уже вертелись на языке. Короткий удар в сердце — и договор с Матерью Смертью свершится. Она получит силу жертвы, а душа принесенного в дар укрепит нерушимость границ, став еще одним камешком в стене, разделяющей миры. Привратники служили обеим сторонам, защищая, каждую из них друг от друга. Что значат одна-две жертвы в сравнении с благополучием всего мира?

Огненный шар взорвал темноту, осветив лежащего на земле парня, стоявшую над ним девушку и подбирающихся к ним тварей. Новый сгусток пламени прорвал прореху в толпе нежити. Ная взвалила Витога на спину, сделала пяток шагов. Незыблемая получит свою жертву, но прежде… Еще один шар огня, теперь вправо. И вновь несколько шажков. Очередной плевок пламени уже назад, и опять десяток шагов, а, может, ударов сердца, последних мгновений жизни. Ведь до прохода им не дойти. «Пора! — кричал разум. — Это легко. Быстрый удар и тьма станет покоем».

«Легко, — соглашалась девушка с собой. — Труднее выстоять».

Она скажет: «Все!», когда почувствует, что следующий шаг последний. А пока…

Ная метала огонь и двигалась вперед. Пусть мелкими шагами и с остановкой. Неважно. Главное, не дожидаться безропотно смерти. Витог помогал, пока хватало сил — набрасывал сеть оцепенения на существ тьмы. Но с каждым разом она становилась слабее, удерживала меньше по времени. Объединенные усилия помогли продержаться им чуть дольше, но отдача от колдовства бездушным ростовщиком забирала свою плату. Краткая вспышка сорвавшейся с рук девушки огненной молнии стала заключительной. Вот теперь все. Вырванные полсотни шагов не принесли им спасения, но позволили ощутить гордость. По сути, вчерашние ученики, они сражались как истинные Привратники. И погибнут так же.

Рукоять дирка холодила ладонь. Незыблемая ждет. Ная опустила Витога на землю. Они были бы хорошими Привратниками, сложись иначе обстоятельства…

Левая рука выдернула из-за пояса плеть Саи, правая крепче стиснула нож.

Первая бросившаяся тень отскочила с визгом в сторону, вторая упала под ноги девушке. Третья свалилась на вторую. Четвертая перелетела через голову и, хрипя, умчалась прочь. Пятая, потянувшаяся к горлу, заверещала, обжегшись об печать, покатилась кубарем. Тупые, вечно голодные твари! Им бы только жрать. Жажда крови пересиливает даже предостережение печати. На втором пределе Наю без свечи задавили бы сразу, так изломали и слепили бы на свой лад, что лучше самому горло перерезать. Здешние твари — шавки против волкодавов нижних пределов. Как снегопад против лавины.

Резкий разворот на движение тени слева, короткий взмах дирком снизу вверх. Готово! Рукоять плавно поворачивается в ладони, удар наискось. Еще одна! Шевеление тени за спиной и руку с ножом сжимает чья-то мертвая хватка. Плеть Саи взлетает в воздух, сыпет ледяными искрами, и ее тоже перехватывает жесткий захват.

Девушка зарычала, вырываясь.

— Ная, стой! Это я, — донесся такой знакомый голос. Но поверить трудно, даже, когда он приблизил лицо и во тьме загорелись зеленым светом его глаза.

Скорняк! Он пришел за ней!

Непроизвольно всхлипнув, Ная уткнулась лицом ему в грудь.

— Все хорошо, девочка. Теперь все будет хорошо. Я выведу вас, — погладил мужчина ее по голове. Выудил из кармана балахона небольшой огарок свечи, протянул ей. — Зажги. — Пока девушка пристраивала огарок на подсвечник, склонился над Витогом. — Жив?

Она кивнула. Спохватившись, что в темноте ему не разглядеть, произнесла, размазывая предательски скатывающиеся по щекам слезы:

— Жив. Ранен только. Нога повреждена.

Огонек вспыхнул радостно, и, казалось, что нет ничего в мире лучше этого зрелища. Нежить сразу прыснула в разные стороны, отползла ворча. Что ж, они были близки к победе. Но нынче Незыблемая не на их стороне.

Витог — довольно крепко сбитый парень, совсем не худышка, но Скорняк с легкостью взвалил его на плечо, взял за руку Наю и повел за собой. Он шел быстро и размашисто, не говоря ни слова. Девушка едва поспевала за ним. Мысли пчелами роились в голове: «Откуда он взялся и почему пришел за ней, неужели его послал Призванный?» Но спрашивать ни о чем не хотелось. Потом. Все потом. Главное, он здесь, рядом, держит ее ладонь в своей руке. И ей спокойно с ним. Теперь они точно выкарабкаются.

Скорняк остановился внезапно, указал на врата с поднятой решеткой посреди поля.

— Дальше пойдешь без меня. Не нужно никому знать, что я был здесь. Поняла?

— Да.

— Умная девочка, — он с нежностью провел пальцами по ее щеке. Затем резко убрал ладонь, снял с плеча Витога. — Ступай. Теперь вы дойдете.

Она подхватила парня, пристроила его руку у себя на плече.

— А как же ты? Без свечи?

Губы Скорняка выдавили подобие улыбки.

— Ты так и не поняла? Я сам свеча, — и зашагал прочь, ни разу не оглянувшись.

Ная крепче обняла Витога, поплелась к вратам. Усталость накатила снежным комом. Пока тянула парня и сражалась — не замечала насколько вымоталась, а когда до дома осталось совсем немного, последние силы покинули.

Установленные неизвестно зачем посреди выжженного поля каменные врата без створок, с поднятой вверх решеткой, имели пугающий вид. Хищные жала заостренных прутьев хранили следы крови. Орнамент ворот состоял из черепов и изображений различных видов смерти. В центре мрачных сцен контрастом выделялась фигура прекрасной улыбающейся женщины с распростертыми руками, словно привечающей гостей. Но именно от нее веяло жутью и холодным безразличием, скрывающимся за улыбкой глаз.

Проход под аркой вызвал невольное содрогание. Навязчивая мысль, что едва она окажется под решеткой, та с лязгом рухнет сверху, не оставляла, пока девушка не очутилась по другую сторону. В тоже мгновение солнце ударило в глаза. Ветерок мазнул приветственно по лицу. Он пах снегом горных вершин и росшими в долине травами. Им хотелось дышать и дышать, наслаждаясь прохладой и ароматом цветов.

Дома. Выбрались.

Бездна под ногами остудила преждевременную радость. Мост еще держался в воздухе, но уже начал терять твердость, прогибаясь под ногой. Силы наставников таяли. Ее заметили, вынырнувшую из тумана, замахали руками, сбившись толпой у края бездны. Впереди всех стоял Кагар-Радшу. Прямой, суровый, с заведенными за спину руками, напоминавший изваяния богов, среди которых укрывался Витог. Ветер развевал одеяние и волосы Призванного, рвал бороду, но взгляд колдуна был прикован к Нае. Понять, доволен наставник, рад или встревожен — не удавалось. От усталости все расплывалось перед глазами, ноги переставлялись с трудом. «Чего они ждут? Почему не помогут?» Но никто не поспешил на встречу, не подхватил находящегося в беспамятстве Витога.