— Я едва не закричала! — возбужденно продолжала Инесса. — Всех хорошо знаю: и вдруг такое услышать! Но сдержалась, подождала, пока машина уедет, а Тютюнов вернется в дом, и к тебе помчалась. Поняла, что киндэппинг. В милицию идти бесполезно: там вся верхушка вторую зарплату у Тютюнова получает.

— Не вся, но некоторые — определенно, — согласился Вилкин. — Как проехать к Сероштану, знаешь?

— Да, я там была. Это по дороге на Ялту, я покажу.

— Подвезу тебя домой, дальше поеду один. Затея слишком опасна, женщине в ней участвовать нельзя.

— Напрасно так думаешь! — сверкнула глазами Инесса. — Я в долгу перед Юразовым. Он поступил со мной по — джентльменски, не выставил на позор из — за той статьи. От лесной дороги много ответвлений, ты в темноте заблудишься. Поехали, хватит болтать!

— Хорошо. Если что: в машине посидишь. А торопиться не следует: пусть бандиты поужинают, попьют водочки, залягут спать. И нам подкрепиться не помешает: я сегодня без обеда.

Посадив Инессу в машину, сыщик поднялся по ступенькам в агентство. Взяв из шкафа комплект одежды спецназа, достал из сейфа наручники, заряженную ракетницу, прибор ночного видения, десантный нож в ножнах и отнес все в машину.

— Откуда у тебя? — удивилась Инесса.

— Когда российские войска уходили из Крыма, то прапорщик, заведовавший складом, даже БТР предлагал. К счастью, денег не хватило, а то бы точно купил. А спецназовское одеяние Свидлов на день рождения подарил.

Из ближайшего телефона — автомата позвонили родителям. Вилкин объяснил Анне Николаевне, что его до утра не будет, и попросил, если кто — нибудь позвонит, отвечать, что сын спит. Инесса сказала отцу, что гуляет на вечеринке у подруги и у нее переночует.

Подъехав к кафе, быстро поужинали и отправились в путь. Проехав улицу Киевскую, машина по кольцу свернула к Ботаническому саду и устремилась дальше. Гудел, убаюкивая, мотор, мелькали дома с желтыми огоньками окон.

— Как часто нас сводит судьба! — задумчиво сказала Инесса. — Какие — то безобразные ситуации, в которых участвуешь ты, — и куда обязательно впутываюсь я. Часто обо мне вспоминаешь?

— Да, — произнес Вилкин, не глядя на Инессу. — Оказывается, можно выкинуть человека из головы, но не из сердца. И еще я понял, что мечтать можно даже о том, о чем нельзя думать.

— Сам виноват! По отношению к тем, кого любишь, не следует быть всегда правым. В моем замужестве порой казалось, что живу не с человеком, а с кодексом строителя коммунизма. Ты не умеешь давать женщине то, чего она хочет.

— Сделать женщину счастливой легко, только порой очень дорого, — выехав за городскую черту, сыщик увеличил скорость. — И не всегда законно.

— Ну и что? — усмехнулась Инесса. — Мужчина должен уметь зарабатывать деньги для семьи: пусть и не всегда честно.

— «Кто хочет разбогатеть в течение дня, будет повешен в течение года», — это произнес Леонардо да Винчи. Прошли века, но эти слова по — прежнему справедливы.

— Скажи об этом Тютюнову и ему подобным! — фыркнула Инесса. — Ты трус и слюнтяй, мамочкин сынок! Для тебя жена — это любящее тебя устройство для работы по дому, — не более! Раньше с тобой возилась я, сейчас — Анна Николаевна. Здесь поворот влево: нам туда.

Уменьшив скорость, сыщик свернул на узкую проселочную дорогу.

— Сколько до лесничества? — спросил Вилкин.

— Километров пять, — помолчав, Инесса смущенно произнесла:

— Извини: была чересчур резкой! Часто мысленно с тобой разговариваю, спорю: вот и накипело. Ты протиснулся в мою судьбу непонятным образом и пытаешься в ней остаться: я этого не позволю. Даже видеться с тобой не хочу!

— Понимаю, — вздохнул Вилкин. — Женщина с будущим должна избегать мужчин с прошлым. Все, приехали!

Остановив машину, Вилкин включил заднюю скорость и, поворачивая руль влево, медленно сдал назад, загоняя «Фольксваген» в просвет между деревьями. Открыв дверь, выбрался наружу и, оглядевшись, удовлетворенно сказал:

— Если кто — то будет проезжать по дороге, то машину не увидит. Посиди, я возле багажника в спецкостюм переоденусь.

— А почему здесь остановились? До лесничества еще километра полтора, не меньше.

— Уверен, что дозорный дежурит, в машине на дороге метрах в семистах от лесничества. Чтобы, если милиция нагрянет, успеть дать сигнал о бегстве остальных вместе с девочкой в лес.

— В лесничестве две овчарки, во двор не проникнешь.

— Учту!

Переодевшись в спецназовскую одежду, Вилкин прикрепил к поясу нож, резиновую дубинку, несколько штук наручников, надел на голову прибор ночного видения.

— Ухожу! Жди меня здесь!

— Ничего подобного! — Инесса быстро выскочила из машины. — Я одна не останусь, мне страшно!

— Понятно! — Кивнул головой Вилкин. — Не было у бабы хлопот, купила порося! Идем! Только учти: мои команды выполнять мгновенно и беспрекословно!

— Слушаюсь, товарищ командир!

Шли молча. Дорога тянулась между деревьями пыльной извилистой лентой. Лес пугал и притягивал темнотой, живя непонятной для путников ночной жизнью. Дурманил запах травы и цветов; сквозь закрывшие звезды облака изредка прорывалась луна. Инесса несколько раз пыталась заговорить, но, когда Вилкин пригрозил заткнуть рот ее же чулком, обиженно замолчала.

По мере приближения к лесничеству Вилкин двигался осторожнее, часто останавливался, всматривался вперед.

— Точно: машина впереди! — Вилкин обернулся к Инессе и шепотом приказал:

— Сядь возле дерева и замри! Потом за тобой приду!

Погрозив пытающейся возражать Инессе кулаком, сыщик скользнул в гущу деревьев и медленно, стараясь не наступить на сучки, направился рядом с обочинои дороги в сторону дозорного. Последние тридцать метров сыщик преодолел ползком и, устроившись неподалеку от багажника джипа, стал ждать, когда дозорный оставит сиденье машины для разминки или туалета. Время тянулось долго и сыщик начал уставать от ожидания, раздумывая, что предпринять, как вдруг дозорный насторожился и с ракетницей в руках выскочил из джипа.

Послышался стук каблуков и в темноте показался женский силуэт, идущий к лесничеству.

«Дура! Ее же узнают!» — молча чертыхнулся Вилкин, приподнимаясь с земли.

— Эй, приятель! Я в Турцию правильно иду?! — вежливо спросила путешественница.

Ответить дозорный не успел: прыгнув на него со спины, сыщик ударом резиновой дубинки по голове привел бандита в бессознательное состояние. Заведя ему руки назад, сковал их наручниками, а вытащенным из кармана скотчем заклеил рот. Подняв с земли ракетницу, положил ее на капот; туда же отправил вытащенный из кармана бандитского пиджака пистолет. Взвалив бандита на плечи, отнес в сторону от дороги, свалил за кустами орешника и вернулся к джипу.

— Откуда это? — подошедшая Инесса с любопытством уставилась на поблескивающие при лунном свете пистолет и ракетницу.

— Даже у самого плохого человека можно найти что — то хорошее, — если его обыскать, — пояснил Вилкин. — Тебе бы тумаков надавать, но некогда. Как стрелять из пистолета и ракетницы, я когда — то тебя учил. Остаешься в машине. Ровно через час выстрелишь из ракетницы вверх, потом, имитируя перестрелку, расстреляешь облака.

— А ты?

— Обойду хутор по кругу, чтобы собаки не учуяли. Когда поднимешь шум, бандиты девочку с тыльной стороны дома в лес поведут. Там я их и встречу. Все, я пошел.

Даже прибор ночного видения не помог, когда дорогу сыщику пересек овраг, а потом ручей с ледяной горной водой. Цепляясь за кусты и поднимаясь по очередному склону, сыщик торопился, опасаясь, что не успеет выйти на исходную позицию. Если он не угадал маршрут, по которому пойдут бандиты, то по его вине погибнет дочь друга.

Ракета, шипя, взвилась в воздух, когда сыщик, взобравшись на ветку большого дуба с тыльной стороны хутора, сидел, стараясь отдышаться. Залаяли собаки; после выстрелов на хуторе начался переполох. Минут через десять в приборе ночного видения мелькнули три фигуры: две большие и одна маленькая. Бандиты уводили Леночку через запасную калитку в заборе. Прикинув, где удобней устроить засаду, сыщик быстро спустился с дерева.