Сложив письмо, сыщик сунул его под подушку, негромко произнес:

— Люди одиноки, потому что вместо мостов возводят стены.

…Когда через два дня, освобожденный от бинтов, Вилкин ужинал в домашней обстановке, Анна Николаевна не выдержала и спросила:

— Валера, это дело по рейдеру настолько запутано, ты можешь объяснить?

Доев, Вилкин отодвинул опустевшую тарелку и спросил:

— Мама, кто такие «гунны»?

— Кочевники, — опешила Анна Николаевна. — В шестом или седьмом веке разгромили Древнеримскую империю.

— Правильно. Сражаясь с римлянами, гунны использовали следующую тактику: задние ряды стреляли из луков вверх, а когда легионеры поднимали щиты, защищаясь от падающих сверху стрел, передние ряды гуннов стреляли прямо, уничтожая римлян. Мои удары по рейдеру тоже шли по разным направлениям, обозначенным как время и пространство. Первый удар отложил судебное решение, переориентировал Степанова на ложный план мероприятий, растянув тем самым время рейдерской операции. Для нанесения второго удара нужно было вычислить место, позволяющее выманить туда Степанова и удержать на период захвата здания «ТрансСибири».

Когда бандой управляет тиран, достаточно убрать его с территории событий, — хотя бы на дачу, — и можно делать с оставшимися все, потому что никто из них не умеет принимать решения. Акции ОАО «Рапсодии» в качестве приманки, невольно ставший двойным агентом Сорокин, переоценка на тот момент моей личности, нейтрализация главного бухгалтера «ТрансСибири» плюс помощь переодевшегося в гаишника Саши Свидлова изменили пространство, — и рейдер оказался в незнакомой стране. Стал королем, лишенным окружения.

— И все?

— Нет. Было еще одно направление, главное для меня: Инесса. Я сделал ставку на ее порядочность — и оказался прав. Как я и надеялся, Степанов этого не понял — поэтому не простил.

— Ты их разлучил: сознательно и жестоко! — грустно констатировала Анна Николаевна.

Сыщик невесело улыбнулся, подошел к окну: в воздухе кружили маленькие белые снежинки. Зима! В общающейся темноте четырехугольными звездами светились окна соседних домов: город готовился ко сну.

— Неси шампанское, мама! — попросил сыщик. — Отпразднуем завершение дела.

Налив шаманское в бокалы, сыщик медленными глотками выпил вино, поставил бокал на стол и вновь подошел к окну, созерцая белый хоровод.

Он победил, но радости не было, — и он знал, почему.

— Диван купил, министерское кресло, книжный шкаф, — Саша Свидлов с интересом рассматривал агентство Вилкина. — И все, конечно, на неправедно нажитые деньги.

— Типичный представитель теневой экономики, — согласился Вилкин. — Приходи с Люсей в воскресенье, новоселье отпразднуем.

— Ты неподалеку от автовокзала особняк купил? — уточнил Свидлов.

— Да. Больше месяца в агентстве не появлялся: продавал свою квартиру, искал подходящее жилище. Очень удобно: особняк, хоть и старый, но двухэтажный, неподалеку рынок, троллейбусная остановка. Гараж, высокий каменный забор, большой двор: мама мечтает, когда весна наступит, огородом заняться. А у тебя как?

— А — а! — махнул рукой Свидлов. — Пришел новый начальник милиции Чакун, привел свою кодлу. Мой шеф, начальник розыска, отправлен на пенсию: меня предлагал, но где там… Такое мурло посадили!

Обычное дело: ценится преданность, а не профессионализм, — согласился Вилкин. — Ничего, выдержишь: не первый раз.

— И не последний! — вздохнул Свидлов. — Ладно, пока!

Проводив приятеля, сыщик вернулся в помещение, с удовольствием осмотрелся: действительно, стало лучше. Настенный календарь с Аллой Пугачевой хорошо смотрится: пришлось поискать, но достал.

Вилкин подошел к окну. Снег лежал пушистыми сугробами. Несколько февральских окон — и наступит март.

Позади послышался шум. Вилкин оглянулся: без стука открыв дверь, в комнату ввалилось существо двадцати четырех — двадцатипятилетнего возраста, в замызганном бушлате с погонами лейтенанта милиции и решительным выражением лица.

— Валерий Александрович? Я ваш новый участковый инспектор Иващенко, — окинув цепким взглядом помещении, лейтенант удовлетворенно кивнул головой и плюхнулся на стул. — Садитесь, поговорим.

Вилкин молча вернулся в кресло, незаметно включил магнитофон и скучающе посмотрел на участкового.

— Вы, стало быть, частный предприниматель, детективными делами промышляете? — сурово спросил лейтенант.

— Ну, — односложно ответил сыщик, пытаясь понять цель визита.

— Слежки устраиваете, баб, которые от мужей бегают, в постели с любовниками фотографируете, — плотоядно причмокнул губами участковый. — Так?

— Да, — сознался Вилкин. — Кошку недавно с дерева снял: пять гривен заплатили!

— Ишь ты! — позавидовал участковый. — Что ж: бизнес есть бизнес! Так вот: вы на моей территории работаете.

— Ну и?

— А так. Я жизнью рискую, вас от бандитов защищая, поэтому поощрять меня надо. А я, когда нужно, вас прикрою.

— Сколько?

— Пятьдесят гривен в месяц: недорого.

— С остальных столько же берете?

— Ну даешь: кто скажет?! Коммерческая тайна!

— Если от «Сейлема» или «Башмаков» придут, что говорить?

— Вы под «крышей». Начнут возникать: ко мне посылайте.

— Уверены, что в милиции работаете? — спросил Вилкин.

— Удостоверение имеется?

— Форма, погоны, пистолет: не видно, что ли?

— На барахолке купить можно. А пятьдесят гривен — это деньги.

— Да — а?! — заколебался участковый и достал из кармана пластиковую карточку. — Вот!

Вынув из кармана пятьдесят гривен, Вилкин положил их на стол, затем выхватил из рук лейтенанта удостоверение, пристроил рядом с деньгами и, вытащив из ящика стола миниатюрный фотоаппарат, быстро сфотографировал по отдельности участкового и документно — финансовый пейзаж.

— Эй, это как? — заволновался участковый. — Фотографии зачем?

— На память, — объяснил Вилкин, небрежным щелчком отправляя удостоверение владельцу. — Когда бандиты придут, буду вами пугать. Примите бабки, сэр!

Вилкин толкнул пятьдесят гривен в сторону участкового. Нерешительно взял купюру, милиционер запихал ее вместе с удостоверением в карман и, поднявшись, бочком двинулся к выходу. Бросив недоуменный взгляд на сыщика, почмокал губами и выбрался в коридор.

Вынув из магнитофона кассету с пленкой, Вилкин написал на ней «Уздечка для участкового», швырнул в сейф. Пробормотав: «Скука какая! Спели бы чего, Алла Борисовна!», покосился на календарь, понял, что не дождется, снял пиджак и, опершись ладонями на лежавший в углу коврик, оттолкнулся и поднял ноги вверх. Перенеся центр тяжести на голову, застыл, уйдя в нирвану, — и лишь через некоторое время сообразил, что неподалеку стоит, с интересом его рассматривая, невысокий кряжистый мужчина в дубленке.

— Я стучал! — начал оправдываться мужчина, когда Вилкин вернулся в исходное положение. — Извините, помешал!

— Бог простит! — дернул плечом Вилкин, надевая пиджак и располагаясь в кресле. — Излагайте.

Присев на стул, мужчина начал рассказывать.

Зовут его Старцев Сергей Николаевич, в бизнесе с 1991 года. Ввозил в Украину из стран СНГ пиломатериалы, горючее, овощи, создал две туристические фирмы, ориентированные на Европу и США, учредил банк. Благосостояние росло в геометрической прогрессии: дочь закончила Кембридж и живет с мужем в Великобритании, жена ездит на отдых в самые экзотические места. К деньгам относился спокойно, как к средству для работы и отдыха, не жадничал. Три года назад к нему с просьбой о помощи обратился друг детства Вурдин Павел Семенович. Он тоже занимался бизнесом, но прогорел и, чтобы поправить положение своего предприятия и набрать обороты, попросил в долг семьдесят пять тысяч долларов сроком на один год. Сергей Николаевич согласился: в одном дворе выросли, коллеги по бизнесу, в гости по праздникам друг к другу ходили. Без процентов, под обычную расписку дал деньги, спустя год попросил вернуть, — и услышал жалобный лепет о продлении срока возврата. Ждал около года, понял, что добровольно деньги не вернут, подал иск в суд. Поскольку долговое обязательство оформлялось неграмотно — без договора займа и нотариального удостоверения, — пришлось давать взятку судье. Когда судебное решение было принято и вступило в силу, Старцев передал его в ОГИС — и через месяц получил обратно, с изумлением прочитав в постановлении государственного исполнителя об отсутствии у должника имущества, на которое можно обратить взыскание. Нанятый Старцевым адвокат подтвердил: Вурдин переписал имущество и предприятие «Глициния» на жену Аллу Прокофьевну, затем с ней развелся и формально нигде не работает: даже директором «Глицинии» поставил главного инженера Курцева Ивана Тимофеевича.