Екатерина Павлова

Война в Ираке. Вторую неделю мы смотрим все выпуски новостей: в Израиле готовят бомбоубежища, на улицу нельзя выходить без сумки с противогазом. Узнав, что мы все равно собираемся в Израиль, знакомые крутят пальцем у виска. На вопрос о рейсах в Тель-Авив авиакомпания отвечает, что это регион повышенной опасности, поэтому не исключена отмена полетов. Ни у входа в посольство, ни в просторном холле у окошечек выдачи документов нет ни одного человека: я получаю визу в гордом одиночестве. «Как вы думаете, там действительно опасно?» Сотрудница протягивает паспорт и смотрит на меня с вежливым безразличием: «Знаете, все так непредсказуемо...»

Самолет приземлился в аэропорту Бен-Гурион по расписанию. Никаких признаков близкой войны вокруг нет. Наш путь лежит на юг, в долину Аравы. Здесь, в 40 километрах к северу от Эйлата — курортного города на берегу Красного моря — расположен питомник «Хай Бар» (что в переводе с древнееврейского означает «дикая природа»). Он основан в 1968 году израильским генералом Авраамом Иоффе для спасения фауны библейских времен. На плошали всего в 1200 гектаров успешно сосуществуют редкие животные в условиях полу вольного содержания и небольшой зоопарк. Да и в окрестностях «Хай Бара» немало интереснейших обитателей, многие из которых — это недавние вселенцы из Африки. Ну, а наша задача — собрать сведения лишь об одном из жителей каменистой предгорной пустыни — птичке под названием каменка-монашка.

Каменки уже на протяжении 40 лет остаются объектом сравнительных исследований орнитолога и этолога Евгения Панова. Причина во многом состоит в том, что эти птички величиной с воробья живут не в лесах и кустарниках, а в открытых ландшафтах с широким обзором. Именно это позволяет беспрепятственно наблюдать за каменками в природе и подробно знакомиться с их поведением в самые интимные моменты жизни — при конфликтах самцов за жизненное пространство, при формировании семейных пар, при переходе молодняка к самостоятельному существованию. В этом смысле сравнительное изучение разных видов каменок (а их всего около 20) дает неоценимый материал для реконструкции путей эволюции сигнального и социального поведения птиц.

Но чтобы строить сценарии преобразования поведения в ходе эволюции, необходимо иметь какие-то руководящие нити. В данном случае это — представления о том. каковы родственные связи между теми или иными видами. Фигурально выражаясь, два вида Moiyr занимать на генеалогическом древе соседние ветви или же располагаться по периферии его кроны. Среди всех 14 видов каменок, обитающих в пределах бывшего Советского Союза и на Ближнем Востоке, только место каменки-монашки в гуше эволюционных ветвей остается совершенно неясным. И все потому, что сведения относительно тонких деталей строения этой птички и ее образа жизни в орнитологической литературе на редкость скудны. «Все надо делать самому» — говорит Панов, листая кипы статей.

И вот — мы на месте в надежде познакомиться с этим загадочным видом поближе, понаблюдать за птицами в брачный период и по возможности записать песню монашки и прочие ее звуковые сигналы. Методично обходя ущелье за ущельем, мы обследуем невысокие горы, окаймляющие с запада долину Аравы, но, похоже, удача от нас отвернулась. Изредка в седловине между скал появляется силуэт горной газели. Понаблюдав за непрошеными гостями, изящная маленькая антилопа бесшумно исчезает.

Тишину нарушает звонкая песенка родственницы каменок — церкомелы, низким утробным голосом «стонут» горлицы, время от времени над вершинами каменистых холмов пролетает пара пустынных воронов. Сверху, с гребня хребта, мы видим раскаленную подгорную равнину с разбросанными по ней плоскими кронами африканских акаций, прямоугольные рощицы плантаций финиковых пальм, убегающую вдаль нитку шоссе и ограду питомника «Хай Бар», вдоль которой, как заправские охранники, курсируют африканские страусы. Каменки нигде нет. В чем же дело? Здесь засуха: уже несколько лет вовсе не было дождей, в ушельях стоят безжизненные деревья, сухие кусты. Почти нет насекомых, Значит птицам нечего есть. Известно, что в засушливые годы каменки не размножаются, а их индивидуальные участки увеличиваются. Каждая птица «удерживает» территорию протяженностью в 7-10 километров, на меньшей площади корма не соберешь. Может быть, вид вовсе исчез в этой части ареала?

До отъезда в Москву осталось пять дней. Однажды, когда мы приходили в себя после очередной экскурсии, в дом заглянул Давид — зоолог, сотрудник питомника — и довольно бесцеремонно спросил: «Ну, вы долго еще собираетесь отдыхать?» Не дожидаясь ответа, продолжил: «Собирайтесь быстрее, я хочу отвезти вас в одно интересное место!» Мы стали нехотя складывать наш «джентльменский набор»: три фотоаппарата, штатив, два бинокля, видеокамеру, диктофон, бутылку воды... Выходить на сорокаградусную жару не хотелось, да и никаких сюрпризов мы уже не ждали.

Машина медленно двигалась по территории питомника. Дорога петляла по пустыне, мы проехали мимо стад антилоп — белых ориксов и адексов, лежащих в тени акаций, настороженно повернулись в нашу сторону сомалийские ослы. А вдалеке разгуливали страусы редкого пустынного подвида: серо-коричневые невзрачные самки и роскошные самцы с розовой шеей и пышным черным оперением, контрастирующим с белыми опахалами крыльев. Всех этих исчезающих в природе животных здесь разводят, изучают и готовят для возвращения в прежние места обитания. И вдруг прямо около дороги мы увидели нашу каменку. Яркая черно-белая птица сидела на вершине куста и улетать не собиралась. Это было невероятно, ведь каменка-монашка обитает в горах, гнездится в тех самых каменистых ушельях, которые мы прочесывали почти что месяц! Что ей делать на равнине, абсолютно непригодной для ее существования? Тем не менее это была она.

Мы судорожно приводили в «боевую готовность» фотоаппараты, налаживали диктофон (вдруг запоет?!)... И тут около машины показался самец африканского страуса. Приблизившись, он заглянул в кабину своим огромным глазом и несколько раз ударил клювом по капоту. «Выходить нельзя, он начнет лягаться» — сказал Давид и медленно отъехал на несколько метров от куста, оберегая машину от возможных повреждений. Страус последовал за нами. Шея его стремительно краснела, выдавая нарастающее возбуждение. Не доходя до машины, он упал на полусогнутые ноги, распластал крылья, и, мотая головой из стороны в сторону, начал похлопывать себя по бокам раздувшимся горловым мешком. Завершив эти устрашающие действия, страус встал и, обнаружив, что мы все еще здесь, снова приблизился вплотную. Каменка по- прежнему сидела на кусте, а мы не могли ничего сделать! Даже сфотографировать птицу из окна автомобиля было невозможно — съезжать с дороги на охраняемой территории строго запрещено. Наши чувства трудно описать словами. Наконец, птица улетела, а мы, проследив направление ее полета, стали думать, как же в оставшиеся дни решить неожиданно подкинутую природой задачку.

В том, что каменка вернется, мы почти не сомневались: сотрудники питомника видели ее в этом месте уже три дня подряд. Значит, вопреки представлениям орнитологов, нашу подопечную чем-то привлекает участок ровной пустыни вдали от гор. Основное препятствие для работы состояло в том, что события разворачивались на индивидуальном участке самца африканского страуса, который был совершенно не намерен терпеть наше присутствие. Понимая, что выступаем в роли нарушителей границ, мы, тем не менее, сдаваться не собирались.

На место наблюдений привезли прицеп к трактору с высокими деревянными бортами, которые должны были уберечь нас от удара страусиной ноги. Собрав аппаратуру и вооружившись шваброй, еще до рассвета мы на автомобиле Давида подъехали к прицепу, благополучно пересели в него и стали ждать. Ожидание было недолгим: очень скоро вдали показался знакомый силуэт. Переходя от куста к кусту и искусно затаиваясь, к нам приближался Хозяин. Надо сказать, что не все страусы одинаково агрессивно реагируют на людей. Самки, не имеющие своих территорий, бродят по участкам самцов, проявляя лишь здоровое любопытство ко всему новому. Подойдя к тележке, они оглядывали нас, дергали за штормовку, пытались клевать штатив, но отогнать их не составляло большого труда. Ведь они тоже находились «в гостях» и, подобно нам. опасались хозяина территории. Действительно, завидев незваных визитеров, наш самец устремлялся к ним, постепенно переходя с шага на бег, самки ретировались, и вскоре, подымая пыль, кавалькада на хорошей скорости исчезала из виду. Так же хозяин территории реагировал и на бродячих самцов, не сумевших занять свой участок. Эти бомжи нам очень облегчали жизнь, ведь пока хозяин гонялся за ними, мы имели возможность вылезти из тележки.