Зря.

Слегка потемнела хвоя. Стволы и ветви, напротив, посветлели, покрывшись вытянутой, «колотой» сеткой седых трещин. Даже небо стало иным, его отлив ещё сильнее сместился от бирюзы к малахиту, а облака налились нездоровым оранжевым. И ведь вроде бы весёлый такой оттенок — оранжевый. Яркий, праздничный… куда там. Если бы такой цвет я увидел у апельсина, я бы немедленно выкинул это гнильё на помойку. К счастью, воздух отрешённых земель не терзал обоняние гнилостным духом. И всё же в палитру обычных лесных запахов затесалось нечто… ну, нечто. Почти неуловимое, но пугающее, давящее на психику — точнее, прямиком на подсознание.

Будь я более суеверен, сказал бы, что это пахнет зло. А так… я просто затруднялся дать определение этой тонкой примеси.

Едва ли не самым поганым было осознание, что некоторой части меня этот запах вполне даже нравится. Запах намекал на опасность и тайну. Соблазнял, сволочь. Причём довольно-таки успешно. Возможно, я бы охотнее прислушался к нему, если бы не связь с Кимарой.

Она ощущала этот запах-не-запах гораздо острее меня. И намного болезненней. Язва её плохо контролируемой силы оживилась, заставляя раздуваться ноздри, и мутный прилив злобы вновь взялся штурмовать бастионы её рассудка, несмотря ни на какой самоконтроль. Семижды семь раз проклятая «порча» разрасталась внутри у Кимары, как раковая опухоль. А я, кажется, начал понимать, почему Знак вручают лишь тем Охотникам, что просидели в Тёмных Землях не менее полного месяца. Все двадцать восемь дней, три местных недели и ни часом меньше.

— Так. Если описания не врали, мы уже в настоящем Химернике. Кремень! Мы миновали Сумеречье? — спросил я негромко.

— Да, — не стал отпираться Лараг. — Мы в Темноземелье.

«И какого беса ты молчал? Кур… ратор!»

Издалека прилетел высокий, с привизгиванием, вой.

— Привал, — сказал я, подав пример и садясь прямо на слой опавшей хвои, спиной к одной из сосен. — Полчаса.

— А кто это воет? — влез Губа. К его чести, ни малейшего страха в голосе не было.

— Мне без разницы, — ответил. Тоже вполне спокойно, чуть ли не равнодушно. — Если не ограничится вытьём, а нападёт, прибью. Неуязвимых не существует. — И это верно, вот только работает в обе стороны. — Кремень…

Я поймал взгляд огневика и поинтересовался по прокинутому телепатическому каналу:

«Не хочешь объясниться?»

Взгляд-то он отвёл. А вот канал связи, пусть не такой чёткий и широкий, остался. И через этот канал я уловил достаточно.

«Вот оно как. Ладно, я принимаю этот… вызов. Но заодно предупреждаю: если из-за того, что ты вовремя не вмешался, пострадает кто-то из нас — я рассержусь. Не на старшин. На тебя».

Огневик полыхнул раздражением. Но сдержался. Более того: ускоренным способом ушёл в медитацию, отчего я почти перестал различать его мысли и утратил уверенность, что следующую переданную мной мысль он услышит. Интересно… но сейчас как бы не до анализа способностей, даруемых чужими посвящениями. Меня, фактически, кинули в воду, и придётся плыть.

— Так, — сказал я, разворачиваясь к сидящим соратникам. — Плеть, Штырь, Губа. У меня для вас новости и пара предложений.

Что случилось? — это, конечно, Кимара.

— Давай, Ложка, ветрогонствуй, — хмыкнул Губа. Штырь, сделавшийся на диво молчаливым и деловито-сосредоточенным, промолчал.

И я принялся «ветрогонствовать», то есть болтать.

— Первым делом позвольте нас всех поздравить: отсчёт пошёл, рейд начался. Если я помню условия правильно, нам нельзя будет ночевать вне Химерника в течение трёх недель. Однако выходить в полосу Сумеречья, чтобы, например, поохотиться — это можно. Если не надолго…

— Да это-то мы знаем. Ты по делу!

— Можно и по делу, — я резко прибавил в мрачности. — Есть в нашем положении один минус. Кремня видите? Так вот, имейте в виду: он нам не куратор.

Тут уж не выдержали все трое, включая Штыря, и разразились почти одинаковыми по сути выражениями удивления. Причём Губа дошёл до поминания сорока демонов, а Плеть молча, но оч-чень выразительно изогнула левую, относительно целую бровь.

— Спокойно! Я и сам собирался всё рассказать. Вопросы потом зададите, если останутся. И вообще — потише. По бору звуки разносятся далеко…

Я помолчал, но тишину никто больше нарушать не пытался.

— Хорошо, — сказал я, понизив голос до минимума. — Дела наши просты, как гнутый медяк. Кстати, заранее прошу прощения: косвенно виноват в ситуации именно я. Премудрые старшины решили, что для группы новичков, в которую входят, фактически, ДВА заклинателя прогулка по Темноземелью будет слишком проста. И усложнили задание. Так что Кремень нас сопровождает только на правах наблюдателя и ещё — для страховки на самый-самый крайний случай. Который наступит, если я не оправдаю доверие как действующий командир группы.

Ещё помолчал. Плеть, Губа и Штырь дружно переваривали сказанное.

А чего там переваривать? Думаю, Кимара уже сообразила, что к чему, а если кто из парней не поймёт — позже разъясню отдельно. Это не им, это мне резко усложнили испытание. В моих навыках как мага никто особо не сомневается, ибо я не особо скрывался во время своих как-бы-уединённых тренировок. Как в одном фильме сказано, «мастерство не спрячешь».

— Теперь о другом. Срок испытания можно провести по-разному. Например, выбрать в пределах Темноземелья хорошую стоянку, как следует укрепить её и сидеть в ней, как птица на яйцах, отходя только ради сбора дров и поисков пропитания. А можно рискнуть — правда, более, чем это разумно, учитывая отсутствие у нас сиглей и Знаков — и вести кочевой образ жизни, по ходу дела уничтожая опасную живность… что не так уж и сложно, — добавил я, — при наличии в группе мага. Так вот: кому из вас троих что нравится больше? Губа?

— Ну… побродить по Химернику, конечно, хорошо бы, но как-то это…

— Понятно. Штырь?

— Шибко наглые живут недолго. Я за постоянный лагерь.

— Кратко и по существу. Молодец! Плеть?

Зачем тебе наши ответы? Ты ведь уже всё решил!

«Плох тот командир, который не учитывает мнения подчинённых. Кстати, ты ведь знаешь первое правило управления?»

Первое правило? Опять что-то придумал?

«Если и придумал, то не я. Правило гласит, что отдавать можно лишь те приказы, которые будут выполнены… и желательно, выполнены с охотой. Поэтому я и спрашиваю тебя, как бы ты хотела провести испытание: на одном месте? Рыща там и тут в поисках дополнительного риска?»

Дурацкие вопросы!

«Однако я бы хотел услышать ответ. Подумай как следует… пожалуйста».

Раз так, то вот тебе: я думаю, что ходить по отрешённым землям, не имея крепкого тыла в виде хорошо укреплённого лагеря — или даже нескольких — глупость и зряшный риск. Доволен? Этот ответ тебе требовался?

«Мне пригодился бы любой ответ. Но я рад, что твои мысли движутся в том же самом направлении, что и у меня».

— Что ж, мнения выслушаны. Как говорили у меня на родине, «мы посовещались, и я решил»… укреплённому лагерю — быть. А вот кто, в каком составе, на какой срок и с какой целью будет его покидать, решим отдельно. Думаю, Штырь не откажется почаще оставаться в лагере, охраняя наши припасы, а Губа и Плеть не откажутся лишний раз прогуляться по окрестностям… вместе со мной. Так что роль охранника — не хмурься, Штырь! — будет как бы не более опасной, ведь меня может не оказаться рядом в момент атаки. Но об этом — позже. А сейчас давайте прикинем, где, собственно, будем ставить лагерь.

Вопрос был не праздный. И, кстати, не такой простой, как могло показаться на первый взгляд. Понятно, что стоянку надо организовывать у воды — но где именно? Достаточно крупная река (а таковых через Химерник протекало аж две) обладала тем неоспоримым преимуществом, что в ней можно было наловить рыбы, что уменьшало необходимость вылазок на охоту. Ту, которая с маленькой буквы, охоту за мясом. Однако в крупных реках водилась также крупная гадость, способная не только напасть на рыбака, но и до его/её соратников добраться. Например, те же склизры чувствовали себя в воде превосходно, становясь существенно менее убиваемыми. Отчёты по рейдам в Химерник читал не я один, так что обсуждение затянулось. Хотя в итоге всё равно пришли к закономерному выводу, что перед тем, как где-то останавливаться, надо сперва осмотреть потенциальную стоянку собственными глазами.