— Медитирует.

— Над чем?

— Не знаю. И не узнаю… если он сам не расскажет.

— Почему?

— Мастер защитился от таких попыток.

Помедлив, старший посвящённый всё же счёл нужным добавить:

— Дело не в недоверии и не в боязни, что я или ещё кто-то проникнем в его тайны. Думаю я, что Двусторонний Барьер Разума нужен ему, чтобы отрезать себя от чужих мыслей.

— То есть, что бы там он ни обдумывал, это серьёзно?

— Да.

Тут как раз вернулся со своей подработки Анира, и вернулся не радостный.

— Мерзость склочная! В тень уползшая жадная тварь! Уродина визгливая!

— Ты чего ругаешься?

— Вы б на моём месте ещё не так ругались!

История оказалась проста, ровно поросячий хвост. Не задерживаясь более под крышей (и так промедлили с выходом), четвёрка, включая Иан-па, похожего на собственную куклу, вышла с постоялого двора Палёного. И уже в дороге Анира поведал, что к чему.

Жила-была в Больших Кожемяках семья дубильщика. Причём хорошо жила: не столько кашу с мясом кушала, сколько мясо с кашей. Да вот беда: стал с некоторых пор старший сынок, кровиночка, отчего-то задыхаться. Всего-то и дела, что с печи встанет, — а уже пыхтит; начнёт обедать — а уж кусок в горло не лезет, лицо красное, в груди стеснение сильное. Знахаря вызывали, отварами прописанными сынка поили — не помогли отвары, видно, шарлатаном знахарь оказался. Магу жизни в ножки кланялись, денежкой уважили да половиной окорока свиного самолучшей выделки — а маг ничего не нашёл: мол, здоров ваш отпрыск, даже слишком здоров.

И решила тогда супруга дубильщика, что дело злое, отравное — в тёмном проклятии, не иначе как завистниками сподниза насланном. Кто же с проклятием совладает наилучшим образом? Конечно, светлый маг, к Ордену Щита близкий!

— Видал я её сынка, — размахивал руками Анира. — Поперёк себя ширшей, до мамаши, жирдяйки, не дотягивает разве самую малость. Им обоим, чтоб не задыхаться, не с выдуманным тёмным проклятием надо бороться, а жрать поменьше и работать побольше! Сразу всяческая одышка пройдёт, как не бывало!

— Отказались платить? — заключил Мирг, пряча в бороде ухмылку.

— А то! Дескать, коль нетути никакого проклятия и нечего снимать, то не за что и деньгами сыпать попусту. Скупердяйка брылястая, полюби её демоны!

— Зато урок получил.

— Какой ещё урок?

— Как правильно работать с клиентами, — внезапно ожил Иан-па. Ну как — ожил… голос у него оказался уж слишком ровным, а выражение лица — отсутствующим. — Половина платы вносится вперёд, так как вызов специалиста сам по себе стоит денег. Также необходимо заранее обговорить санкции в случае невыполнения договаривающимися сторонами своих обязательств.

— Санкции? — повторил Анира. — Это как, мастер?

— Например, если получивший задаток целитель, обследовав больного, признаёт бессилие, ему придётся вернуть часть задатка. Или не вернуть, если целитель оказал дополнительные услуги в рамках договора, например, указав имя другого целителя, предположительно способного оказать помощь, и написав адресованное тому рекомендательное письмо. Вторая же сторона, отказавшись выплачивать остаток после успешного завершения исцеления, может подвергнуться санкциям иного рода. Например, недополучивший плату целитель будет в своём праве, если наложит на представителя клиента или даже на самого клиента какое-нибудь неприятное заклятие. Будучи оговорена заранее, такая возможность весьма способствует честности в отношениях сторон.

Иан-па умолк. И Анира тоже умолк — не иначе, взялся обдумывать услышанное.

— Хм. Йени Финр, ты вроде при многих сделках бывал. Доводилось тебе раньше слышать о чём-то таком?

— Нет. Даже в имперском своде законов таких… сложностей не было. Или я просто не помню их… всё-таки ребёнком я не очень склонялся к учёбе.

— А чем обычно обеспечивается взаимная честность сделок? — внезапно спросил Иан-па.

— Присутствием мага разума, мастер, — ответил Йени Финр.

— А честность самого мага?

— Клятвой.

— Какой?

— «Призываю в свидетели ту Силу, которой служу и посвящение коей прошёл я; да оставит меня Сила и не вернётся более, если свой долг не исполню».

— И что, бывали случаи, когда оставляла и не возвращалась?

— Бывали.

— Хм…

Разговор окончательно увял. Большие Кожемяки скрылись за очередным холмом, когда Иан-па неожиданно спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:

— А что насчёт примет? Это работает на самом деле?

— Мастер? — встрепенулся Анира.

— Приметы, гадания, суеверия… хм, прямого аналога у термина нет, что само по себе уже половина ответа… ну, скажем так. Вот ты, Мирг, рассказывал про женское поверье, что от кузнеца в тягости быть тяжко. Или когда муж после долгого отсутствия возвращается домой и загадывает: пролетит над дорогой птица слева направо — значит, жена была верна, а справа налево — изменяла. Или погодные приметы: если в осеннее равноденствие погода ясная, предстоит снежная зима, а если пасмурная — снега выпадет мало, зато будет много ветра… подобные поверья работают на самом деле? Сбываются исправно?

— А с чего бы им не сбываться? — протянул недоумённо Ухобой.

— Так ты опять же свою семью вспомни. Твоя мать верила, что беременность от кузнеца должна протекать плохо и с осложнениями? Нет. И успешно родила твоему отцу многих. А его односельчанки, которые верили… сам знаешь, что с ними стало.

— Ну и что?

— Ты же вроде умный человек, неужели не видишь? Если примете верить, она становится верна… тавтология, однако… а если не верить, остаётся просто словами. Так или нет?

— Конечно, так. А как иначе-то?

Иан-па не ответил. Но когда он шагал дальше, сквозь маску отстранённости на его лице пробивалась улыбка.

Пожалуй, самое время рассказать подробнее о посвящении, используемом местными магами для приращения сил и их стабилизации.

Вообще ритуал, если это можно назвать ритуалом, до изумления прост и исполним почти в любых условиях, до пещерных включительно. На более-менее ровной поверхности чертится большая звезда о девяти лучах (догадываетесь, почему именно девяти?… хе-хе). В лучи звезды вписываются «древние знаки», символизирующие «стихии» — и традиции, управляющие порядком начертания, расходятся. Но незыблемое правило гласит, что в соседних лучах не надо рисовать оппозиторные знаки, вроде пар «жизнь-смерть» и «огонь-вода». А то последствия бывали… не особо приятные. И для посвящаемого, и для посвящающих, и для сторонних наблюдателей.

Когда со звездой закончено, вводят старшего ученика — или, в случае Йени Финра, наверняка не единичном, просто «подготовленного» человека. Посвящаемого освобождают от одежды (где-то поблизости, как правило, лежит заранее приготовленная роба мага). Дают ему кубок с особым настоем. Жертва ритуала пьёт, ложится в центр звезды.

Где закрывает глазки и засыпает. Благодаря настою — быстро, и благодаря ему же — отнюдь не без сновидений. Напротив: видения при посвящении порой ярче и запоминаются лучше, чем сама реальность! Но ключевой момент тут иной: для посвящения надо уснуть. Особым сном.

Ну, вы уже поняли, да?

Кстати, «поганыя синекожие» перед сходным ритуалом — из учеников в полноправные шаманы — звезды не чертят. Только охранный круг. И не сонным зельем опаивают будущего шамана, но заменителем… иногда же и вовсе не опаивают: ритуальные танцы, гипервентиляция, дым наркотических курений… Как итог — изменённое состояние сознания с полным набором сопутствующих видений, и привязка шаманов не к одной из стихий, а «просто» к «миру духов». В среднем более слабая (или людям только хочется думать, что такая привязка слабее, чем в их классическом ритуале), зато не теряющая в универсальности. Кочевники и полукочевники редко могут позволить себе содержать узких специалистов, поэтому шаман каждого стойбища при желании может призвать и духов исцеления, и духов огня, и даже духов предков — то бишь уж-ж-жасненько страшную некромантию в ход пустить, для людей запретную.