«Нет. Вернее, не только. Внутренняя свобода, которую ты зовёшь правом выбора, нужна магу — но не обязательно быть им, чтобы самому выбирать свой путь. Это лишь часть ответа».

«Я всё равно не понимаю…»

«Тогда подумай. Крепко подумай, глубоко и сильно. А когда додумаешься до чего-нибудь полезного, мы продолжим разговор».

Вот так, и закрыть внутренние ворота мысленного шлюза. Брэк, тайм-аут!

…и только закончив диалог, я призадумался. Оно, конечно, Йени Финра я отшил с порога и весьма решительно. Но почему у меня такое чувство, будто по факту я всё же принял на себя ответственность за его судьбу? И уже активно её перекраиваю?

Мы в ответе за тех, кого приручили? Ха! Именно поэтому я и сказал менталисту «нет!». Мне ручной зверёк без надобности, такая сублимация отношений родителя и ребёнка мне совсем не нужна. Может, тут ближе кое-что иное, и ключ к верной догадке — звание, которое использовал Йени Финр? Как там… «Мастер плохому не научит. И хорошему не научит. Мастер просто учит — и не может иначе».

Мой случай, нет?

Что-то в этом есть, определённо. Ибо хоть я рядом с тем же менталистом, если брать в счёт негативный жизненный опыт, — сущий младенец, но в иных отношениях всё равно ощущаю себя воспитателем детского сада. Даже при общении со своим условным ровесником, Миргом. То, что после сеанса оздоровления я внешне помолодел лет этак до двадцати пяти и физиологически чуть ли не в детство впал, самоопределению не помогает.

Кто же в итоге я сам? Попаданец и маг? Странник, пришедший издалека, здоровый юнец, если речь о теле, из-за которого я то и дело учиняю нечто подростково-импульсивное? Чудак, наделённый необычной и непривычной силой? Перечитавший тысячи книг жонглёр заёмной мудростью? Маленький человечек, за которым, как затмевающая звёзды тень, круглится тяжкий земной шар? Кандидат в члены гильдии Охотников, намеренный исследовать как можно больше тайн нового мира, удачливый (до поры) экспериментатор и авантюрист?

Охо-хо… знатный загруз получился.

Но если я всерьёз надеюсь когда-нибудь дотянуться до этой планки, на которой написано коротко-ёмкое «мастер», я обязан думать о подобных вещах. И вообще — думать.

Как самурай, что обязан «освежать ум мыслями о смерти»… кхм. Ну да, что-то вроде…

Мирг проснулся рывком — как в ледяную воду ухнул. Сердце в груди рвалось, как запертый в клетку обманутый зверолак, потолок спросонья показался чуть ли не стеной чернави. Впрочем, что именно ему приснилось, Ухобой совершенно не помнил… если не брать в расчёт какого-то звонкого напряжения, сходного с тихим скрипом натянутой тетивы.

— Драть мне куст! — само собою сорвалось с губ отцово присловье.

За окном шептал тихую колыбельную предрассветный дождь. Сигли не ощущались, Знак молчал, успокаивающей тяжестью лёжа меж ключиц. Обычное чутьё на опасность тоже спокойно цедило воздух широкими призрачными ноздрями, не улавливая ничего, достойного внимания.

Но тогда с какой радости пробуждение получилось аж настолько… интересным? Просто так, на пустом месте? Это вряд ли. Просто так даже черви землю не буровят.

Мирг аккуратно перетёк в сидячее положение, поморщившись от скрипа лежанки — почти беззвучного, но всё же различимого. Вслушался в шелестящую дождевую тишину за внешней стеной, в сонную тишину внутри заимки. Ничего особенного так и не услышав, беззвучно вздохнул. И принялся за «малую» разминку.

Когда Ухобой, доделав все утренние дела, забрёл на кухню, Знак неожиданно похолодел. Не сильно, но… Охотник потянул воздух носом, точь-в-точь пёс, и вздохнул:

— Иан-па, ты где?

Лёгкое колыхание воздуха. Оп! Чужак сидит, как ни в чём не бывало, на скамье шагах в пяти, уже вполне видимый обычным глазом.

— Здесь. Запах выдал, да?

— Не только.

— Угу… но над маскировкой запаха всё равно надо поработать. Или хоть одёжку мал-мала простирнуть. Кстати, где тут и как это можно сделать? Ещё вчера хотел спросить…

Мирг покачал головой и посвятил Иан-па в азы премудрости, известной любому ребёнку.

— А что, в твоих родных краях стирают как-то по особому?

— Ну да. Во-первых, есть специальные… м-м… пенные порошки. Их разводят в горячей воде, а потом в этой воде замачивают грязные вещи. Потом достаточно прополоскать несколько раз, и всё снова чистое. Но если стирать надо много разного сразу, используют машины.

— Какие?

— Стиральные. Предупреждая вопросы — нет, это не магия, а механика. Вроде мельниц, но посложнее, конечно. Есть и другие способы: то, что по разным причинам нельзя постирать, вроде кожаных изделий, можно сдать в химчистку. Там грязь вроде бы специальными растворителями убирают. Подробнее не объясню, сам не очень-то… в курсе.

— Ишь ты. Дорогая штука, небось, эти самые машины с растворителями?

— Да не особо. Стиральную машину может позволить себе даже семья с достатком ниже среднего. Хвастать не хочу, да и нечем тут особо хвастать, но на моей родине люди живут куда богаче, чем здесь. Сытно, спокойно и безопасно.

— Жалеешь, что угодил в наши дикие да нищие края?

— Есть немного. Но именно немного. Преимущества в моём нынешнем положении тоже просматриваются немалые, и если я о чём жалею, так это о том, что не могу по своей воле туда и обратно скакать. Уж тогда бы я развернулся! — Иан-па усмехнулся, но хищную улыбку быстро сменила печальная. — Хотя… может, и к лучшему, что я не могу попасть назад. Как-то мне не улыбается нести, гм, бремя белых или дона Румату отыгрывать.

— «Смутны твои слова, странник».

— Не обращай внимания. Это так, мысли вслух. Пойду лучше стиркой займусь… кстати, не одолжишь какую-нибудь не сильно нужную тряпку? Лучше всего грязную.

Мирг мысленно хмыкнул, но просьбу исполнил.

Да. Вот об этом авторы попаданской фэнтези точняком писать не любят. Я недовольно поддел двумя пальцами тряпку, павшую жертвой моего экспериментаторского пыла. При попытке извлечь её из бадейки тряпка расползлась, как гнилая. А всего-то пять минут под форсаундом… видать, я чуток переборщил с мощностью, желая воссоздать метод ультразвуковой стирки. Хоть ума хватило на собственных вещах испытаний не проводить, и то хорошо.

М-да. А ведь помимо проблемы стирки меня ожидают проблемы чистки зубов, мытья волос и прочей личной гигиены. Страшно подумать, как бы я изворачивался и из чего делал тампоны, случись мне попасть в эту жуткую антисанитарию в женской, как аффторессы пишут, «тушке».

Полцарства за пипифакс!

О. Совсем забыл. У меня ведь нету половины царства. Даже половины какого-нибудь задрипанного графства, и той нет. Стало быть, про пипифакс лучше не вспоминать.

И надеяться, что местные лопухи гипоаллергенны.

Значительно позже, когда я таки справился со стиркой (вот с сушкой особых проблем не возникло: дозировать нагрев так, чтобы не сжечь ткань, оказалось не сложно) и вернулся на кухню в сопровождении предвкушающего урчания желудка, меня настигла новая попытка мысленного контакта со стороны Йени Финра. Попытка удалась, но я сократил беззвучное общение до предела — так, мол, и так, предпочту поговорить вслух за завтраком, присоединяйся.

И спустя минуту он последовал моему совету.

Как и вчера, Луа хлопотала у плиты. Правда, ни мне, ни менталисту на этот раз ничего из еды из её рук не перепало. Собственно, она словно нас и не заметила. Что ж, я тоже не одарил её приветствием. И отнюдь не почувствовал себя униженным в процессе самообслуживания. Я ведь, вопреки неожиданно сложившейся репутации, аристократ липовый. К ресторациям не приучен-с.

— Доброго дня.

— И вам доброго дня… мастер, — ответил Йени Финр с лёгкими запинками. Явно не привык ни получать такие пожелания, ни отвечать на них. — Мне кажется, я нашёл ответ на ваш вопрос.

— А я, кажется, просил не употреблять не заслуженный мной титул. Впрочем, это не так уж важно. Итак, ответ?

— Маг стоит на меже, разделяющей явь и изнанку мира. На грани меж существующим и не существующим. И именно маги решают, что впустить в мир и что из него… убрать.