Тогда Темпл решила, что Молина была бы рада услышать, что Петру уже лучше, благодаря крови Черныша Луи. Она ведь помнила Черныша Луи?..

— Мисс Барр, я помню каждую мелкую деталь вашего чрезвычайного, экстравагантного круга знакомств, включая семейство кошачьих, — заверила ее лейтенант чрезвычайно приподнятым тоном. — Честно говоря, я собрала уже достаточно материала: из вашего барахла получилось изумительное дело.

— Рада предоставить возможность поразвлечься, — ответила Темпл.

Молина вдруг вспомнила, что хотела спросить:

— И с тех пор никто из вас не видел мисс Тайлер?

— Нет, — ответили они в унисон, как хорошо натренированные школьники. Потом они виновато посмотрели друг на друга и в стороны. Звучало так, будто они репетировали.

— Никто из вас не возвращался в дом мисс Тайлер, или в монастырь, или в церковь?

— Я, — казалось, что Мэтт испытал облегчение оттого, что смог принять огонь на себя. — Я возвращался сюда, чтобы посоветоваться с сестрой Серафиной.

— О чем советовались?

— О мисс Тайлер. Об отце Эрнандесе.

— Ты знал, что мисс Тайлер возвращается из больницы со своей племянницей?

— Да.

Молина повернулась к Темпл, которая задавалась вопросом, как это у высокой леди-лейтенанта до сих пор не случилось приступа от этого двойного допроса:

— А вы знали?

— Позже Мэтт что-то говорил об этом.

— Когда и где?

— В четыре вечера в пятницу, в районе бассейна «Серкл-ритц».

— Плавали, пока не вырубились?

— Нет… учились вырубать других. Мэтт показывал мне кое-какие приемы по самозащите.

Голова Молины снова обратилась к Мэтту:

— Что ты знаешь о самозащите?

Ее скептицизм вовсе не звучал насмешливо.

— Я практиковал некоторые боевые искусства.

— Отлично. Бывший священник мутант ниндзя, — голова Молины вернулась к Темпл: — Чему-нибудь научились?

— Как биться с надоедливыми громилами больших размеров, чем я, — сказала Темпл довольно нарочито. — Выбить глаз, ударить в пах, способы воздействия на слабые места человеческого тела.

Молина ухмыльнулась:

— В этом не особо много искусства.

— Я не учил Темпл тхеквондо, — вставил Мэтт. — Просто основы, как защитить себя на улице.

— Что случилось потом?

— Я пошел готовиться к работе, она начиналась в семь, — сказал Мэтт.

— Я поехала к ветеринару забрать Черныша Луи и проверить бедного Петра, — добавила Темпл, когда Молина снова посмотрела на нее, а затем опять переключилась на Мэтта.

— Во время смены случилось что-нибудь странное? Какие-нибудь из ряда вон звонки?

Мэтт скривил рот в очаровательную улыбку:

— Все наши звонки — из ряда вон, лейтенант, но последняя ночь не была примечательной ничем. Вы думаете, преступник мог захотеть оставить сообщение?

— Может быть, — Молина встала, предвосхищая финал беседы. — В доме сейчас работает группа криминалистов. После того, как они закончат, я хочу услышать, что еще вы трое можете рассказать об инциденте с котом. Так что будьте неподалеку.

— Где? — одними губами спросила Темпл Мэтта, пока лейтенант ускользала за дверь, точно темно-синяя тень.

Мэтт улыбнулся с облегчением, что допрос временно закончен:

— На этот вопрос я могу ответить. Монастырская кухня. Идеальное место спрятаться. Давай найдем ее.

Пока они бродили по коридорам и холлам монастыря, Темпл не могла избавиться от чувства, что они действительно похожи на преступников. Может быть, у бывшего священника было право чувствовать себя здесь как дома, но у нее — нет. Возможно, на нее отрицательно ловлияли годы протестантского суеверия в отношении католических священнослужителей и структур католической церкви. И она все еще была готова за каждым углом наткнуться на что-то мистическое и полугадкое — затененную статую с охапкой зажженных свечей, мрачно мерцающих перед ней, или одну из тех вульгарных красных бархатных подушечек для коленопреклонения, которые вы можете увидеть в дешевых европейских фильмах про вампиров?

Этот же монастырь выставлял на показ только сверкающие чистотой стены и полы, а также простую немногочисленную мебель. Когда они обнаружили место своего укрытия, две ступеньки вниз в задней части здания, то увидели там Пилар: она суетливо грохотала на довольно просторной кухне, где идеально помещался стол на восемь человек.

Пилар покачала головой и начала причитать, не дожидаясь более соответствующего намека на разговор:

— Ох, ужасно, так ужасно, что случилось с мисс Тайлер! Я была в шоке. Сестры переполошились еще до завтрака… приехали полицейские машины, выли сирены.

Мэтт выдвинул стул с края стола возле Темпл, потом еще один во главе для себя самого так, чтобы сесть под прямым углом.

— Нам тоже сегодня пришлось уехать, не позавтракав, — вставил он.

— Не позавтракав? — переспросила шокированная Пилар. — Все сестры сейчас в церкви, молятся за душу мисс Тайлер, а кого нет — ждут своей очереди на допрос к лейтенанту Молине. Допрашивать хороших сестер, вы представляете?! Не знаю, о чем эта женщина думает, а ведь она тоже прихожанка.

— О, она посещает вашу церковь? — продолжала разговор Темпл.

— Не так часто, как следовало бы, — ответила Пилар, насупившись: она суетилась подле столешниц. — К утренней мессе не ходит, зато почти на все воскресные. Полагаю, ее отвлекает долг службы, но все равно это не отговорка. Работать в полиции не самый лучший вариант для женщины и тем более матери.

Она схватила пару бледно-персиковых тарелок из термостойкого пластика и поставила их перед ними нарочито уверенным движением, которое было вовсе не обязательно.

— В наши дни женщины делают все, — сказала Темпл.

— Не слишком удачная работа для женщины с ребенком, ведь каждый вечер она даже не знает, во сколько придет домой, — презрительно фыркнула Пилар. — Бедная маленькая Марайя. И что это за имя такое? Кто ее святая? Я притворялась, что ее зовут Мария, но нет — меня все время поправляют. Произносить надо «Ма-ра-йя».

В знак неодобрения она повернулась к ним спиной, которая выглядела, как черная стена с двумя завязками от фартука, и снова принялась грохотать возле плиты сковородками и мисками.

— Марайя. Это лучше, чем Тиффани, — подметила Темпл.

— Но почему не Мария? Аве Мария? Ничего не осталось. Никакого семейного воспитания, уважения к церкви, киме-нам святых. Район превратился в сплошную свалку, просто место для отбросов какое-то. И теперь бедная мисс Тайлер убита в своем собственном доме, пока спит ее племянница.

— А коты… в порядке? — спросила Темпл. Большое тело резко развернулось.

— А что сделали с котом!.. — она поспешно перекрестилась, прикасаясь длинным средним пальцем по очереди ко лбу, к груди и обоим плечам. А потом с содроганием снова вернулась к плите. — Жестоко, но просчитано наверняка. Богохульство.

Когда она в следующий раз повернулась к ним, в руках у нее была большая дымящаяся тарелка толстых французских тостов. Пилар поднесла ее к столу и поставила рядом с Мэттом.

— Вот и еда! — сказала она мягким голосом. — Вам нравится малиновое варенье, сироп?

— Да, — дружно ответили Темпл и Мэтт.

Пилар знала, что делать. Она принесла и то, и другое, потом последовали чашки свежесваренного черного, как ночь, кофе и маленький розовый кувшинчик смеси молока и сливок.

Затем она встала за ними, коротенькие толстенькие ручки — скрещены на фартуке, и словно угрюмый ангел-хранитель, смотрела, как они едят.

— Это потрясающе, — сказала Темпл, только поняв, как голодна, потому что ее желудок заурчал от одного только запаха еды.

— Сестры не станут есть, — сказала с отвращением Пилар. — Слишком расстроены. Даже коты не станут. Хорошо, что хоть вы поедите. Хотите сахар, мистер Девайн? — услужливо предложила она, держа руку над его чашкой кофе.

Он попытался притормозить ее безудержную заботу, которая явно была вызвана расстройством:

— Все и так замечательно. Спасибо, Пилар. Я вижу, как хорошо здесь обращаются с сестрами.