— Это большая ответственность, не уверена, что я смогу справиться сейчас, — замялась Шарона. — Но я подумаю над твоим предложением, Эдриан. Увидимся.

Потом она ушла.

Увидимся? Что она подразумевала?

Они не живут в одном районе и не вращаются в одних социальных кругах. Не столкнутся же они в продуктовом магазине, где Монк реорганизует винные бутылки по форме и дате изготовления!

Они увидятся, только если она запланирует встречу. А ведь еще двадцать четыре часа назад она скрывалась от Монка! Теперь она собирается регулярно появляться в его жизни. Что поменялось?

Я скажу вам, что. Она обнаружила, что, вопреки ее страхам, Монк не испытывает ненависти за ее предательство. Сей факт открывает новые возможности, которые она даже не рассматривала: возврат к прежней жизни в Сан-Франциско, словно в последние несколько лет ничего не произошло. Будто меня рядом и нет вовсе.

— Разве не здорово, что она вернулась? — восторгался Монк.

— Я аж переполнена радостью.

— Чувствую, ты немного обижена, — прищурился он.

— Правда? — съязвила я. — Вам стоит работать детективом.

— Что тебя огорчает в счастливый, очень счастливый день?

— Вы, — я указала на него. — Ваша абсолютная ветреность.

— Тебе не нравится видеть меня счастливым?

— Разумеется, нравится, мистер Монк. Просто мне неприятно, что подразумевает Ваш всплеск радости.

— Что я не грущу?

Поверить не могу, какой же он тупица! — Вы считаете свою жизнь несчастной, когда я работаю Вашей помощницей?

— Не более несчастной, чем обычно, — пожал он плечами.

— Тогда почему хотите меня уволить?

— Я не хочу, — опешил он.

— Вы уже дважды, прямо при мне, предложили Шароне мою работу.

— Как ты можешь такое говорить?! Я не могу уволить тебя, — начал оправдываться он. — Не после всего, что мы пережили вместе.

Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глазах. — Правда?

— Я очень нуждаюсь в тебе, Натали! Разве ты не понимаешь?

— Вы представить себе не можете, какое облегчение принесли Ваши слова, — я чувствовала смущение и стыд. Какая же я дура! Как я могла плохо думать о нем? — Когда я увидела, как ошеломило Вас возвращение Шароны, подумала, что Вы собираетесь отдать ей мою работу.

— Не будь глупышкой, — махнул рукой Монк. — Меня хватит на вас обеих.

Мое сердце екнуло. — Что Вы имеете в виду?

— Можете поделиться мной друг с другом, — выдал он. — Мне требуется больше внимания, чем может дать один человек. Идеальное решение!

— Хотите, чтобы мы обе стали Вашими помощницами?

— Разве не прекрасно? Вы можете чередовать дни. Или дни и ночи. Или недели. Я гибкий парень. Уверен, вы, две девчонки, прекрасно справитесь.

Я вытерла с глаз слезы и почувствовала, как щеки побагровели от гнева.

— Собираетесь ли Вы платить нам, «девчонкам», полную зарплату?

— Почему я должен платить полную зарплату за выполнение половины работы? Будь реалисткой.

— Хорошо, вот какова реальность. Я едва свожу концы с концами, работая на Вас полный рабочий день. На половину зарплаты мне не прожить.

— Ты могла бы устроиться на вторую работу, — предложил он.

— Я не хочу вторую работу, — отрезала я.

— Тогда ты можешь использовать свободное время на приведение в порядок своего дома, — предложил он. — Только Бог знает, сколько всего там необходимо организовать и рассортировать.

— Я не собираюсь делиться с кем-то работой, мистер Монк.

— Она вернулась, Натали. Люди, бросающие меня, обычно не возвращаются. Я не могу позволить ей снова исчезнуть.

Эмоционально я могла ему посочувствовать. Отец ушел из семьи, когда он был ребенком, и только недавно объявился снова. А потом Шарона, ежедневная опора, внезапно покинула его. Я не психиатр, но очевидно, что ему нужно было отбросить гнев и вернуть ее назад, чтобы облегчить собственную неуверенность.

Весьма проницательно, не так ли? Зовите меня доктор Натали и предоставьте собственную телепередачу.

Но на практическом уровне мне стоило смотреть фактам в лицо и воззвать к боссу.

— Вы меня не слушаете, — настаивала я. — Я не могу позволить себе получать пятьдесят процентов зарплаты и не собираюсь устраиваться на вторую работу, чтобы оказать Вам услугу.

— Тогда что прикажешь делать мне?

— Выбирайте, — предложила я. — Шарона или я.

— Это несправедливо, — пригорюнился он.

— Несправедливо? — вспыхнула я. — Как Вы можете говорить мне о справедливости?

— Потому что я остаюсь рациональным, а ты нет?

Мне бы хотелось сказать, что я ответила блестящей репликой, поставившей его на место и заставившей задуматься над своей бесчувственностью. Но я просто вышла из дома, громко хлопнув дверью, только полностью укрепив его точку зрения.

Уверена, у меня более близкие отношения с капитаном Стоттлмайером, чем у Шароны. Но не могу сказать, что это сильное утешение.

Первоначально с капитаном нас объединял лишь уход за Монком. Но его развод все изменил. Нет, мы не стали ходить на свидания — просто он начал делиться со мной переживаниями.

Думаю, ему больше не на кого их излить. Он не может жаловаться лейтенанту Дишеру, поскольку это подорвет непререкаемый авторитет Стоттлмайера в профессиональных отношениях. А кроме Монка у него не так уж и много друзей. По крайней мере, я о них не знаю.

Мне лестно его доверие и то, что он посвящает меня в сокровенные чувства, но, до появления Шароны, сама я не решалась рассказывать ему о своих проблемах.

В тот день я из дома Монка направилась прямо в офис капитана и вывалила на него все, что произошло. Меня даже не смутило присутствие Дишера.

— Честно признаться, я не ожидал, что она вернется, — поднял бровь Стоттлмайер, откинувшись на спинку рабочего кресла.

— Между мной и Шароной постоянно был некая эротическая напряженность, — поделился Рэнди. — Вроде «сойдутся / не сойдутся».

— Больше похожий на «никогда не будут вместе», — хмыкнул капитан.

— Но это было осязаемо, — возразил Дишер.

— Не сомневаюсь, — кивнул Стоттлмайер.

— Значит, у тебя с ней отношения, как со мной, — усмехнулась я.

— Правда? — заинтересовался он.

— «Никогда не будем вместе».

— Ну да, — не расстроился лейтенант. — Но это так обжигает! Даже окружающие могут почувствовать жар.

— Я сочувствую тебе, Натали, — сменил тему капитан, — но даже не знаю, что посоветовать. Монк сам должен выбрать, а сделать это нелегко.

— Вы можете помочь мне.

— Я не собираюсь принимать ни одну из сторон, — отрезал он. — Я очень уважаю Шарону. Она с Монком прошла через ад.

— Знаю и не требую, чтобы Вы принимали чью-то сторону, — успокоила я.

— Тогда что ты от меня хочешь?

— Хотелось бы узнать подробности убийства, в совершении которого Тревор обвиняется в Лос-Анджелесе.

— Тут я могу помочь, — Стоттлмайер взглянул на Дишера. — Позаботься, Рэнди.

— Вы же только что сами собирались заняться этим!

— Так и есть, — подтвердил капитан, — с твоей помощью. Одна из привилегий капитанства.

— Тогда Вам стоило сказать: «Я спрошу у Рэнди, сможет ли он помочь», — обиженно пробубнил Дишер. — А я сверился бы со своим графиком.

Стоттлмайер уставился на него.

— Что и произойдет прямо сейчас, — Дишер направился к своему столу.

Капитан повернулся ко мне. — Могу я угостить тебя чашечкой кофе?

— С удовольствием!

Мы отправились в кофейню через дорогу, поболтали о детях и его романе с успешной женщиной-риелтором, с которой он познакомился, когда я безуспешно пыталась переквалифицировать Монка в частного детектива, но это длинная история.

У детей все шло хорошо, с подругой отношения складывались прекрасно. Капитан впервые за долгое время казался счастливым и расслабленным.

— Жизнь прекрасна, — мечтательно вздохнул он.