— Они бы сказочно смотрелись у меня в гостиной. Хотя, скорее всего эти шедевры мне не по карману.
— Эти плакаты? — спросила она. — Думаю, их прислали вместе с заказом стоматологического оборудования.
Монк улыбнулся. — Нет, правда. Я серьезен.
— Да они халявные, — засмеялась она. — Их бесплатно раздают.
— Понятно, доктор не желает, чтобы все знали, сколько она заплатила, — Монк понизил голос до шепота. — Выставление доходов напоказ перед пациентами обычно вредит бизнесу. Я восхищен вашей предусмотрительностью.
Монк направился за мной в смотровую. Коридор украшали рамки с фотографиями улыбающихся пациентов доктора Дэлмас. Некоторые с брекетами, некоторые — без. Монк медленно шел мимо них, внимательно разглядывая. По выражению лица читалось, что он впечатлен.
Смотровая представляла собой большую комнату с четырьмя стоматологическими креслами перед окном с видом на холмы.
В креслах сидели две девочки. Одна чистила зубы гигиенической щеткой, ротовую полость второй осматривала женщина-врач. Я предположила, что это и есть доктор Дэлмас, поскольку халат был только на ней.
Высокая и стройная, с завязанными в хвост волосами, она выглядела почти так же молодо, как и ее пациентки.
— Выглядит неплохо, Маришка, — похвалила она. — Но фиксатор придется надевать чаще, а то вернемся к тому, с чего начинали.
— Но фиксатор выглядит ужасно противно, — скривилась девочка.
— Не так противно, как твои зубы раньше, — сняла перчатки доктор Дэлмас.
— Вам стоит слушаться ее, юная леди, — горячо поддержал Монк. — Она делает Божью работу!
Доктор Дэлмас улыбнулась. — Очень приятный комплимент от человека, которого я раньше не встречала.
— Вы превращаете хаос в порядок и спасаете жизни людей!
— Я лишь выпрямляю зубы.
Монк покачал головой и посмотрел на меня. — Смотри, какая скромница!
Она с трудом поднялась со стула и неловко проковыляла к контейнеру с опасными отходами, куда выбросила перчатки.
Монк наблюдал за ее передвижением. Его, вероятно, обеспокоила ее неровная походка. Баланс и симметрия для него много значат. Но выражение лица босса вызвало у меня недоумение. В глазах — нежность, но щеки гневно натянуты.
Врач вымыла руки, повернулась к нам, и Монк убрал гримасу. Но я видела, какие усилия ему пришлось приложить. Ему не хотелось, чтобы она заметила его чувства.
— Значит, у вас есть ребенок, нуждающийся в помощи ортодонта? — спросила она.
— Да, — ответила я. — Но мы сейчас пришли по другому поводу.
Доктор Дэлмас сконфузилась. — Тогда что я могу для вас сделать?
— Мы хотели поговорить с Вами о Рональде Вебстере, — пояснил Монк.
— А это кто? — удивилась она.
— Человек, отправлявший Вам конверты с деньгами, — растолковал босс.
Она уставилась ему в глаза. Монк не дрогнул. — Пройдемте в мой кабинет, — предложила она.
Она захромала мимо нас, показывая дорогу. У Монка снова появилось странное выражение лица.
В ее светлом и просторном кабинете в вазах благоухали свежие цветы, на диване лежали подушки в цветочек, а на столе — фотографии мужа и маленького сына. Все регалии доктора развешены в рамках на стене вместе с семейными фотографиями. Очень гостеприимное и женственное пространство. Она села за стол, а мы заняли кресла для гостей.
— Вы не похожи на налоговых агентов, — констатировала она. — Вы детективы?
— Он, — подтвердила я. — Это Эдриан Монк, а я его помощница Натали Тигер.
— На кого вы работаете?
— Я консультант Полицейского Управления Сан-Франциско, — сказал босс. — Помогаю в расследовании убийства Рональда Вебстера.
Она мгновение обдумывала услышанное. — Он сбил меня и скрылся с места происшествия?
Монк кивнул. — Откуда Вы знаете?
— Я всегда считала, что это «повинные» деньги, — вздохнула она. — И лишь один человек настолько виновен передо мной.
— Когда деньги начали приходить? — поинтересовалась я.
— Точно не помню. Вроде, через год или два после трагедии. Я долго лечилась в больнице и вне ее стен. И потеряла счет операциям, которые потребовались, чтобы собрать меня буквально по частям. Врачи отлично потрудились.
— Вы прекрасно выглядите, — выдал комплимент Монк.
Я опешила. Не припомню случая, когда он хвалил женщину за внешний вид. Меня-то он никогда не хвалит.
— Вы просто не видели мои шрамы, — погрустнела доктор Дэлмас. — Я их скрываю.
— У каждого есть шрамы, и все их скрывают. Вам это удается лучше других.
— Я говорила не метафорически. Мои шрамы реальны.
— Как и другие, — поддакнул он.
— Однажды, когда я еще жила в Окленде, по почте прибыл толстый конверт с написанным от руки моим именем, — начала она печальное повествование. — Без обратного адреса, лишь штемпель Сан-Рафаэля.
— Сколько в нем было денег? — живо полюбопытствовала я.
— Пара сотен долларов. Конверты стали приходить каждый месяц, всегда со штемпелями разных почтовых отделений в районе залива.
— Он не хотел, чтобы его выследили, — закивал Монк.
— Через несколько лет после аварии я уехала из Окленда и поступила в училище в Сан-Диего. Более по старому адресу деньги не присылали. Зато конверт уже ждал меня в Сан-Диего. И повсюду, где бы я ни жила с тех пор, приходили переводы.
— Значит, он наблюдал за Вами, — слетело у меня с языка. — Жутковато, наверное.
— Ну да, — согласилась она.
— Но в полицию Вы так и не обратились, — констатировал босс.
— Я не была уверена, что деньги от него.
— Но это не помешало их тратить, — брякнула я.
Ее глаза вспыхнули гневом. — Никакие деньги не компенсируют мои утраты. Мое лицо реконструировали. Мои бедра разрушены, и я лишилась способности рожать детей. Нам пришлось усыновлять. Скажите, как я могла потратить хоть копейку из его денег? Даже мысль об этом приносит мне боль!
— Тогда что Вы делали с деньгами? — смутилась я.
— Через некоторое время я перестала вскрывать конверты, просто кидала их в коробку. Они так и лежат мертвым грузом.
— Зачем же Вы их храните? — удивился Монк.
Она пожала плечами. — Для сегодняшнего дня.
— А что происходит сегодня? — осведомилась я.
Она снова пожала плечами. — Где он жил?
— В Сан-Франциско, — ответила я. — Он работал продавцом обуви и каждое утро посещал церковь.
— Приятно знать, что он занимался чем-то другим, а не только посылал мне деньги, облегчая свою совесть, — вздохнула доктор Дэлмас. — У него есть семья?
— Могу сказать лишь, что он жил одинокой и намеренно скучной жизнью, — развел руками Монк. — Он всегда боялся, что его поймают.
— Тогда он тоже страдал, — вздохнула она.
— Полагаю, да. Но кто-то хотел, чтобы он страдал сильнее. Его убили особо жестоким способом.
— Каким?
— На него напал аллигатор, — поделился босс.
Она посмотрела на него. — Вы уверены?
— Я понял по укусу.
— Одинаковые зубы, — сказала доктор Дэлмас.
— Одинаковые зубы, — подтвердил Монк. — Красота!
Она склонила голову и взглянула на Монка в новом свете. — Да, соглашусь с Вами.
— Где Вы находились вечером в четверг? — встряла я.
— Тогда его убили? — переспросила она.
— Предположительно.
— Думаете, я скормила его аллигатору?
— У Вас отличный мотив.
— У меня нет аллигатора, а если бы и был, я не знала, кто он и где проживает. Но я видела его.
— Где? — оживился босс. — Когда?
— Один раз в камере хранения; потом, пару лет спустя, у кинотеатра, — поведала она. — Еще раз встретила его на трибуне во время матча Окленд Атлетикс, куда муж меня затащил.
— Но Вы так и не вызвали полицию? — уточнила я.
— Всего лишь лицо, смотрящее на меня из толпы. И я узнала его не по лицу, а по глазам. Никогда не забуду их. Все происходило быстро. Я моргну, отвернусь или передо мной кто-нибудь мелькнет, и он сразу исчезает. И вообще, я никогда не была уверена, что это не галлюцинации.
— Но знали, что их у Вас нет, — заметил Монк.
