- Владыка может не отпустить тебя в миры.

- Я больше не слуга. Я не в миры собираюсь. Я уйду совсем. Навсегда.

Браззавиль остолбенел.

- После всего? - недоумевал он.

- Угу,- промычала она. - Я не намерена выставлять себя тем, чем я не являюсь. Довольно уже. Я не хочу вмешиваться в раздоры владыки с каким-то советом. Меня притащили сюда по другому поводу. Что обещала, то и сделала. Попрощаться вовремя будет самым разумным выходом из щекотливой для всех ситуации.

- А как же сила? Ты приобрела ее здесь, благодаря покровительству владыки, своей способностью чувствовать окружающее. Что будет с тобой вне миров? Может статься, ты утратишь свои способности.

Эл усмехнулась, но не стала отвечать. В галерее возник владыка. Она отошла от Браззавиля на пару шагов. Они стояли близко друг к другу, что противоречило местному этикету. Эл смекнула, что его лучше соблюсти.

Браззавиль был удален властным жестом.

- Я слышу речи об уходе. Тебе следовало говорить со мной, а не рассуждать со слугой о своих намерениях. После всего, что произошло.

Эл вздохнула.

- Отпустите меня, - попросила она с надеждой в голосе. - Отпустите.

Она не могла долго смотреть на него, отвела глаза и не слышала отзыва.

- Твои убеждения и устремления ошибочны. Ты желаешь развеять в пыль все свои достижения, ради мнимой свободы. Свободы в твоем представлении. Ты связана с этими мирами глубокими узами родства. Высшими обетами, которыми связаны те, кто создал тебя. Ты не мне слуга. Ты слуга всему здесь. Ты нигде больше не достигнешь ни свободы, ни славы, ни величия.

- Отпустите, - твердила Эл.

- Что это? Как не позорное бегство, - продолжал он. - Ты мудра достаточно, чтобы знать - невозможно сбежать от своей судьбы. Бросишь себя в пучину нового круга, как сделал твоя мать и вернешься с опустошенной душой, чтобы умереть.

- Она умерла? - Эл затаила дыхание.

- Разумеется. Существо подобное ей не создано для тягот. Легкая и невинная. - Он указал на Эл. - Ты - совсем иное. Тебе ли сокрушаться о силе. Тебя не сломили ни плен, ни насмешки, ни потери. Ты заключаешь в себе то, чего не доставало ей. Сама поймешь. Дитя мое. Когда я предлагал тебе место рядом со мной, я не имел виду ничего, что ты понимаешь под браком. Ты создана для целей более высших, чем привязанности смертных и притязания на предмет обожания. Ты - существо высшего порядка.

Его речь проникала в самую ее душу. Эл, как завороженная, слушала его.

- Отпустите меня! - это был выкрик почти бессильного протеста.

Как в былые дни около обители она начала переживать ощущение, что она две или три Эл. Та, что была судьей, наблюдателем и потребовала ухода.

- Не теперь, - возразил он.

- Отдайте меня на волю моей судьбе. Я вернусь, если мне суждено вернуться.

- Не теперь.

- Я хочу уйти! Вы не можете удержать меня. Отпустите. Или я уйду сама.

- Не вынуждай меня, - предупредил он.

- Я? Вас? К чему я могу вас вынудить?

Он промолчал. Эл ощущала, что он смотрит на нее.

- Ты не способна на измену, - успокоительным тоном сказал он.

- Способна, - усмехнулась Эл. - Я жалею, что не присягнула Совету Одиннадцати.

Он рассмеялся. Смех, не смотря на напряжение межу ними, был добрым.

- Я не отпущу тебя. Твоя жизнь станет пустой.

- Это мне решать. А я решила уже. Я не стану владычицей, как угодно вам, потому что мое сердце протестует против этого. Я не полюблю здешних мест, поскольку мое сердце занято другими людьми и местами. Я не смогу здесь служить, потому что способна изменить ради ухода. Мои устои не так крепки, как прежде. Скажем так, мой кодекс стал несколько гибок. Поэтому, я ухожу. Немедленно. Не уговаривайте. Не сулите. Не настраивайте меня против вас. Оставьте наши отношения такими, какие они теперь. Простите меня.

Эл развернулась, чтобы уйти.

- Стоять! - Его тон заставил ее обернуться. - А как же три условия? Разве добродушный Радоборт не огласил тебе их? Три условия!

Он не увидел испуга. Она посмотрела с удивлением. Ей пришлось закрыть глаза, она, как долго смогла, выдерживала его взгляд и паузу.

- Вы так сильно желаете владеть мной, иметь меня в распоряжении? Я не хотела бы. Но я исполню. Правда Радоборт сказал, что я уже умерла. Угодно, чтобы я умирала еще? - Она смотрела с печалью. - Этого не будет. Два условия. Династия и дверь из миров.

- Ты обещала вернуть сына Браззавилю. Это и станет третьим условием.

- Вы потерпите здесь его сына?

- Элли, тебе не снять забвения, которое наложено мной. Мне дано карать и прощать.

Эл уже глядела из-под бровей. Ее глаза превратились в два горящих огня. И она обнаружила, что, пылая гневом, способна выдержать взгляд владыки дольше обычного.

- Пусть так и будет. Не берусь снять забвение, но отыщу. Итак, династия, наследник Браззавиля и выход. Цена - моя свобода.

- Цена - твоя жизнь. Твои слова по поводу кодекса вразумили меня. Мне не нужен предатель среди близких. Я уничтожу тебя.

- Так тому и быть, добрейший владыка.

Глава 1 Бродяга

День клонился к вечеру. Из храма уходили последние посетители. Шелизет подбирала развеянные по полу сквозняком лепестки цветов. Последние цветы в этом году. Ей было жаль выбрасывать их, и она складывала их в маленькую корзинку.

За своим занятием она задумалась о предстоящих холодах, сезоне ветров. Припомнила рассказы о том, как строили этот храм. Говорят, что его начинали строить великие в эпоху смертельных ветров. И король был среди них.

Шелизет вздохнула, вспоминая, что король вдруг ушел. Она молилась ежедневно о том, чтобы он вернулся. Где сыщется еще один великий, чтобы поселиться среди глупых людей? Она подняла голову, чтобы обратиться к статуе. Едва различимо в сумерках ей привиделась темная фигура. Мгновение Шелизет колебалась, принимая ее за призрак. Коленопреклоненная фигура не шелохнулась. Шелизет набралась храбрости и заставила себя приблизиться. Это был не призрак. Просто одежда человека была черной. "Наверное, иностранец", - подумала она. Девочка раздумывала, как ей поступить. В сумерках храм не принято посещать, и следует сделать чужаку замечание, но, с другой стороны, он мог проделать большой путь, чтобы поклониться святыне, гнать его было несправедливо.

Тут фигура поднялась. Капюшон упал с головы, и Шелизет увидела незнакомого человека.

- Я уже ухожу, - прозвучал мелодичный голос, который показался Шелизет очень приятным и выдал женщину.

- Я помешала вам молиться?

- Я не умею молиться. Я пришла просить о помощи. У нее.

Шелизет переводила взгляд со статуи на женщину и обратно. Она не могла решить: статуя напоминает ту, что говорит с ней или наоборот? Ответом была улыбка гостьи.

- Говорят, что я очень похожа на нее?

Шелизет смутилась.

- Не очень, - она наморщила лоб и сделал строгое лицо. - Я не знаю. Наклонитесь, пожалуйста, в сумерках мне плохо видно.

В ответ гостья рассмеялась.

- Если вы голодны, то у нас любят оказывать гостеприимство.

- Благодарю. Я спешу.

- Мне не чего вам дать. Эти лепестки, - она протянула гостье корзинку, одной рукой, а другой платок.- Возьмите. Это последние цветы в этом году.

Гостья легким движение словно смахнула платок с ее руки, потом опустила руку, обтянутую темной тканью, в корзинку и извлекла пригоршню лепестков.

- Благодарю, - пропел голос.

- Берите все, - предложила Шелизет. - Я не могу их выбросить. Мне жалко.

Гостья опустошила корзинку, ссыпав все лепестки в платок, завернув и спрятав в походную сумку.

- Простите, но я не могу вас здесь оставить одну. Придется уйти до утра. Нельзя смотреть на статую слишком долго. Можно ослепнуть, как ослепла дочка нашего короля.

- Неужели? - удивилась гостья.

- Да. А вы не знаете эту историю?