- Знаю, что ваш король потерял дочь. А вот про то, что статуя повинна в ее слепоте, слышу впервые.

- Увы, это так.

- Давай не станем нарушать правил. Выйдем наружу, а по дороге ты расскажешь мне, как все было, предложила незнакомка.

- Да. Так будет лучше. Вы из дальних краев?

- Из очень дальних.

- А откуда у вас наш символ? Медальон у вас на груди?

- Он не только ваш символ.

- А точно. Мой отец говорил, что это карта.

- Твой отец знаток символов?

- Мой отец - хранитель архива.

- Неужели? В ваш дом пускают гостей?

- Только очень именитых. Вы кто?

- Как минимум принцесса…

***

Повозка застряла в грязи. Перекосило ось. Он пытался поднять ее, но тяжесть была явно не по плечу. После трехдневного перехода в непогоду все устали. Он шел рядом с повозкой, чтобы животному было не так тяжело. В повозке ехало три женщины, следовало бы им идти рядом с ним, но он не посмел просить их шагать по осенней грязи. Повозка принадлежала ему, однако, он давно не считал ее своей.

Год назад он прибился к бродячей труппе певцов, привязался к ним, была и другая причина, так и ходил с ними. Зачем-то их влекло из более благополучных краев сюда - в край холодного ветра и слякоти.

Он не возражал. Он только хозяин повозки.

Тут он понял, что с его рук сама собой сошла тяжесть, повозка крякнула, животное, почуяв свободу, дернуло ее со всей силы, и колесо освободилось из плена осенней жижи. Он не видел больше колеса, зато в грязи по щиколотку стоял кто-то в черном, выше колена сапоге.

- Толкай или снова застрянем. Еще немного в гору, - заговорил он с черным сапогом.

Кто-то без возражений толкнул повозку снова.

Грязь кончилась, дорога пошла ровней, и он мог, наконец, посмотреть на своего помощника.

Молодой человек, весь в черном, с тонкими чертами лица сдвинул назад капюшон своей куртки, очевидно, давая себя рассмотреть.

Ничего не осталось, как вежливо поблагодарить его поклоном. Ни единого слова невозможно было произнести. Какой странный он!

- Ты онемел? - спросил черный.

- Нет. Ты откуда взялся?

- Оттуда. - Он мотнул головой в сторону ближайшего поворота дороги.

Полог его крытой повозки откинулся, и Мирра высунула свое личико, морщась от холодного ветра.

- Бродяга! Кто здесь?! - оживленнее, чем обычно воскликнула она, прислушиваясь к окружающему. - Я слышала какой-то звук или звон.

- Силы небесные, - прошептал человек в черном и остолбенел, глядя на девушку.

Лицо его так переменилось, что стало неузнаваемым. Оно вспыхнуло радостью. Улыбка заиграла на губах, глаза расширились, точно он увидел чудо. Он глядел на Мирру с восхищением и обожанием.

А Мирра невидящими глазами глядела в его сторону. Бродягу пронзила стрела ревности. Ему хотелось оттолкнуть незнакомца от повозки, прогнать его.

- Это только прохожий. Он помог толкнуть мне повозку, - сказал он намеренно равнодушно.

Мирра протянула ему руку, хотела коснуться незнакомца, искала возможность коснуться его. Он благоразумно не посмел сделать шаг к столь откровенному знакомству. Он только не сводил глаз с нее!

- Я звук слышала. Красивый звук. Редкий. Ну, дайте же мне сойти тогда.

И Мирра скользнула через край, зацепилась за выступ повозки и должна была упасть прямо лицом в лужу на дороге. Они оба кинулись на помощь, но человек в черном оказался ловчей, устал меньше. Он подхватил Мирру у самой земли, она даже не ушиблась. Нужно отдать ему должное, он был ловок.

- Что у вас тут?! - к ним с грозным окриком подходил Жеймир. - Ну? Застряли, что ли?

Повозка встала и это заметили остальные певцы, три другие повозки тоже остановились.

- Нет. Уже нет. Вот он помог нам.

Он указал Жеймиру на незнакомца, и сердце опять кольнуло. Он стоял перед Миррой, высокий и статный, хорошо одетый, а она с беззастенчивостью ощупывала его руки и лицо, волосы и одежду, прильнула к его груди щекой, вдыхала его запахи.

Мирра рассмеялась заливистым смехом.

- Бродяга! Ой, умора! Простите его, добрая странница. Он спутал вас с юношей! Не злитесь только.

Она продолжала хохотать.

- Это не кажется мне ни забавным, ни смешным. Меня иногда путают из-за одежды, - она обратилась к Жеймиру, как к старшему. - Можно мне пройти с вами некоторый путь?

- Вам что? Скучно господ… госпожа? Ни слуг при вас. Ни стражи. Потерялись?

- Нет.

Она не стала объяснять.

- Ну, право ваше. Можете не говорить, - отмахнулся Жеймир. - Лезьте что ли в повозку. Что вам сапоги грязью мазать?

- Ничего. Они хорошо отмываются, - вежливо отказалась она.

- Поторапливайтесь. Засветло нужно встать у торга, чтобы место было получше, - поторопил Жеймир и ушел вперед.

- Как ваше имя? - спросила она, плохо скрывая усмешку.

- Бродяга, - фыркнул он.

- Я не сержусь за ошибку. Это бывает.

- Ваше право.

Она приблизилась, улыбнулась и сказала едва слышно, только ему:

- Ну, нет же больше повода ревновать. Я не парень.

От этой улыбки у него отлегло от сердца, а потом его захватила тревога. Он знает это лицо!

Прошло два дня. Незнакомка прижилась в их труппе. Ее привечали тетушки, Жеймир опекал ее, справлялся, что ей угодно, а Мирра прилипла к ней, словно ее приковали цепью. Тетушки находили, что она исхудала и прикармливали самым вкусным из запасов. А как радовались, что она не отказывается от их забот! Жеймир опасался, что нагрянет обязательно какой-нибудь брошенный жених, потому что такой красоты девица не может бродить по дорогам в одиночку. Она представилась, как Эл, никаких титулов, приставок к имени, что заставило Жеймира подозревать ее высокородное происхождение. Бродяге она постепенно тоже понравилась, но сердце начинало гореть огнем, если он вглядывался в ее лицо украдкой. Черты эти словно были выжжены в его памяти, до этого момента он не мог достоверно утверждать, что помнит что-то, кроме этого лица. Где же он мог видеть ее?

Они встали на торге, чтобы к началу занять лучшее место и поменять разные украшения да безделицы, не нужные скитальцам, на еду, одежду и вещи, которые всегда нужны. Этот промысел затеял Полага, нанятый Жеймиром всех охранять. Полага разживался по дороге странными, диковинными вещицами, ему то дарили, то отдавали их за ненадобностью встречные люди, селяне, горожане, торговцы. Полага обходился с приобретениями по своему разумению, придумывал истории о том, что эта вещь оттуда-то, а эта, например, волшебная. Так безделушка превращалась в предмет значимый и обменивалась. Жеймир не возражал против невинного вранья, поскольку всем была от этого только польза. Полага бескорыстно, без жадности, делился всем добытым во время обмена с другими членами их компании.

Закавыка вышла, когда он попытался выменять что-то у Эл. Его предложение было строго отвергнуто, а Полага явно затаил обиду, сочтя ее жадной. Он стал недолюбливать новую знакомую. В пути он старательно сгонял всех вместе, поругивал, когда кто-то отставал, отходил в сторону от дороги. С Эл у него не получалось ладить. Она брела в хвосте, в стороне, могла отлучиться и вернуться, вызывая тем самым недовольство охранника. В дополнение она посоветовала совсем не охранять ее. Полага обиделся.

С началом большого осеннего торга Эл просто исчезла. Бродяга думал, что больше не увидит ее, но Мирра была совершенно уверена, что Эл возвратиться, что она яко бы пришла именно к ним. Тут он не всегда доверял словам Мирры, она хоть и обладала способностью прорицать, но ошибалась, когда увлекалась слишком своими мыслями. Эл очень понравилась ей, потому Мирра не хотела верить, что Эл добралась с ними только до торга, а дальше у нее своя дорога.

Несколько дней пролетели незаметно. Певцы развлекали пением и представлениями всех желающих. Мирра по обыкновению практиковалась в предсказаниях. Ей поставили отдельную палатку, и она распевала предсказания на манер старинных песен, строфы потоком лились из ее уст, голос был чудесным, звонким, проникновенным. Ее слепота делала ей славу святой, которая видит не глазами.