Даже Энрике не могло бы прийти в голову соблазнять женщину своей диссертацией. Или как раз только Энрике? В конце концов, это было самым выдающимся достижением его короткой жизни. Нельзя не признать: любая женщина, которую можно привлечь таким образом, – как раз то, что подошло бы эскобарцу, но… но не эта. Не та, в которую влюбился Майлз. А мадам Форсуассон чересчур вежлива. Она, без сомнения, скажет что-нибудь хорошее, в какое бы смятение не привел ее подобный дар. И Энрике, жаждущий хорошего отношения как… как кое-кто еще, слишком хорошо известный Марку, навоображает себе… Побыстрее перевезти все жучиное предприятие на новое место в Округе внезапно сделалось неотложной задачей. Поджав губы, Марк на цыпочках тихо удалился из лаборатории.

Из коридора он все еще мог слышать довольное бормотание Энрике: «Микополисахариды, хм, тут есть свой ритм, ми-ко-по-ли-са-ха-рид…»

В космопорте Форбарр-Султаны продолжался вечерний перерыв в расписании движения. Айвен нетерпеливо оглядел зал и переложил в другую руку приготовленный для встречи букет пряно пахнущих орхидей. Он надеялся, что, несмотря на усталость и скачковый эффект, леди Донна будет не прочь попозже немного с ним пообщаться. Цветы просто сразу задали бы опреденный тон, намекая на его желание возобновить знакомство; букет не был столь громадным и безвкусным, чтобы навести ее на мысль об отчаянности его положения, но достаточно изящным и дорогим, чтобы вызвать серьезный интерес у такой чувствительной к нюансам персоны, как Донна.

Стоящий рядом с Айвеном Байерли Форратьер с удобством оперся на колонну и скрестил руки на груди. Скользнув взглядом по букету, он улыбнулся своей специфической улыбкой – Айвен ее заметил, но проигнорировал. Байерли явно будет влезать со своими остроумными – или не очень – комментариями, но он определенно не соперник Айвену по части амурных интересов его кузины.

Ускользающие обрывки эротического сна, в котором Айвену прошлой ночью явилась Донна, терзали его память. Он предложит взять ее багаж – скорее, что-то из багажа, – и отдаст ей букет. Он помнил, что обычно леди Донна не путешествовала налегке.

Если только она не притащит с собой маточный репликатор, а в нем – клон Пьера. В таком случае ей придется нести его самой – к этой штуке Айвен и палкой не притронется. Упорное молчание Бая выводило его из себя – тот так и не сказал, что же именно с Колонии Бета может помочь леди Донне сделать так, чтобы ее кузен Ришар не вступил в права наследства. Но, вообще говоря, идея воспользоваться клоном носилась в воздухе, и рано или поздно кто-нибудь прибег бы к ней. Все это может вылиться в политические затруднения для его кузенов-Форкосиганов, но он сам – из младшей ветви рода Форпатрилов, и может остаться в стороне. Слава богу, у него нет голоса в Совете Графов.

– А, – Бай пристально оглядел зал, и коротко помахав рукой, шагнул вперед. – Теперь пойдем.

Айвен проследил направление его взгляда. К ним приближались трое. В мужчине справа, махнувшем рукой в ответ на приветствие Бая, Айвен даже в штатском костюме узнал старшего оруженосца покойного графа Пьера – как же его зовут? – Сабо. Отлично, значит все время своего долгого путешествия леди Донна находилась под опекой и защитой. Высокий мужчина слева, тоже в штатском, также был из гвардейцев Пьера. Как младший по положению – и возрасту – именно он вел за собой плавучую платформу, на которую были сложены три чемодана. Айвен узнал на его лице выражение своего рода тайного смятения, обычного для барраярцев, которые возвращаются из своего первого путешествия на Колонию Бета: парень сам не знал, то ли ему упасть на землю и поцеловать бетон, то ли развернуться и убежать обратно на челнок.

Человека в центре Айвен никогда раньше не встречал. Он выглядел атлетичным, среднего роста, скорее гибким, чем мускулистым, хотя гражданский китель весьма его плотно обтягивал плечи. Он был одет в неброский костюм черного цвета с крайне скромным бледно-серым кантом – легкий намек на псевдо-военный барраярский стиль. Изысканная одежда подчеркивала его худощавую привлекательную внешность: бледная кожа, широкие темные брови, коротко подстриженные черные волосы и щеголеватые иссиня-черные борода и усы. Он шел энергичным шагом. В его искрящиеся карих глазах, оглядывающих все вокруг, было такое выражение, будто он видит это место впервые – и доволен тем, что видит.

О, дьявол, Донна что, завела себе любовника-бетанца? Было бы досадно. И это был не просто мальчишка; подойдя к нему вместе с Баем, Айвен увидел, что тому уже далеко за тридцать. В нем было что-то странно знакомое. Черт возьми, он выглядел настоящим Форратьером – эти глаза, волосы, насмешливая и самодовольная манера держаться… Неизвестный сын Пьера? Наконец вышла на свет тайная причина, почему граф так и не женился? Тогда Пьер стал отцом этого парня лет в пятнадцать… но в этом нет ничего невозможного.

Бай с улыбающимся незнакомцем сердечно кивнули друг другу, и Бай обратился к Айвену: – Вы двое, думаю, не нуждаетесь во взаимных представлениях.

– А мне кажется, очень даже нуждаемся, – возразил Айвен.

Белозубая улыбка мужчины сделалась шире, и он протянул руку, которую Айвен машинально пожал. Пожатие было крепким и сухим.

– Лорд Доно Форратьер к вашим услугам, лорд Форпатрил, – у него был приятный тенор, и акцент совсем не бетанский – скорее выговор барраярца из форов.

Улыбающиеся глаза, яркие, как тлеющие угольки, оказались последним штрихом…

– Ах, черт, – прошипел Айвен, отпрянув и выдернув руку. – Донна, ты не… – Бетанская медицина, о да. И бетанские хирурги. Они там на Колонии Бета могли сделать – и делали – что ни пожелаешь, лишь бы у тебя были деньги и ты бы мог подтвердить, что ты совершеннолетний и добровольно идешь на это.

– Если в Совете Графов мне удастся добиться своего, то скоро я буду называться графом Доно Форратьером, – продолжила Донна – Доно – кто бы это ни был.

– Или тебя пристрелят на месте, – Айвен глядел на… на него с постепенно тающим недоверием. – Ты что, серьезно думаешь, что такое может сработать?

Дернув бровью в сторону оруженосца Сабо, чуть выпятившего подбородок, Донна / Доно сказала: – О, поверь мне, мы детально оценили все варианты, прежде чем взялись за это дело.

Тут она / он / неважно-кто заметила орхидеи, которые Айвен все еще стискивал в руке. – О, Айвен, это мне? Какой ты милый! – проворковала она, вырвала у него букет и поднесла его к лицу. Ее черные ресницы с деланной застенчивостью подмигнули ему из-за букета, и, прикрыв бороду, она внезапно и ужасно снова стала похожа на прежнюю леди Донну.

– Не на людях, – процедил оруженосец Сабо сквозь зубы.

– Извини, Сабо – в голосе вновь прорезались низкие мужские нотки. – Невозможно было устоять. Я имею в виду, это же Айвен.

Сабо пожал плечами, уступая – в этом моменте, но не в вопросе в целом.

– Даю слово, отныне я буду держать себя в руках, – лорд Доно перехватил букет, словно копье, и развернул плечи будто по стойке «смирно».

– Так лучше, – рассудительно произнес Сабо.

Айвен с изумлением уставился на него, не в силах отвести глаз. – Так бетанские доктора тебе еще и роста прибавили? – Он опустил глаза; нет, ботинки лорда Доно были с обычными каблуками.

– Я того же самого роста, что и всегда, Айвен. Мне изменили кое-что другое, но никак не рост.

– Да нет, ты теперь выше, черт возьми. Сантиметров на десять.

– Только на твой взгляд. Я узнал, что у тестостерона есть еще много очаровательных психологических побочных эффектов – и в том числе поразительные колебания настроения. Когда мы доедем до дома, я измерю свой рост, и ты убедишься.

– Да, – сказал Бай, оглядевшись вокруг, – предлагаю продолжить этот разговор в более уединенном месте. Как вы и приказали, лорд Доно, ваш шофер и лимузин ждут вас, – он отвесил своему кузену слегка иронический поклон.