Энрике обернулся от экрана комма и поглядел на новое лицо. – Эта органика земного происхождения?

– Да, – ответила женщина.

– Бесплатно?

– Наверное. Этот кустарник принадлежит лорду Форкосигану.

– Мы возьмем немного попробовать. – Он снова погрузился в спутанные цветные схемы, как он заверил Карин, ферментных реакций.

Женщина с любопытством оглядела лабораторию. Карин с гордостью следила за направлением ее пристального взгляда. Помещение уже смотрелось вполне прибранным, наукообразным и выглядело привлекательно для потенциальных клиентов. Они выкрасили стены в кремово-белый цвет; Энрике выбрал такой оттенок, потому что он в точности соответствовал цвету жучиного масла. Энрике со своей комм-консолью занял нишу в другом конце комнаты. Лабораторный стол для «влажных» операций был полностью оборудован подводом воды и сливом в бывшую ванную. Сухой лабораторный стол с опрятным набором инструментов и сверкающим освещением простирался вдоль стены от одного конца комнаты до другого. Дальний угол был занят стойками, каждая на четыре новых, размером по квадратному метру, специально заказанных улья для жуков. Как только Карин соберет последний комплект, они смогут переселить оставшиеся королевские семейства из тесных дорожных коробок в просторное и гигиеничное новое жилье. На высоких полках по обе стороны располагались разрастающиеся ряды их оборудования. Большой пластиковый бак для мусора был полон подручного запаса жучиного корма, другой – служил для временного хранения гуано. Жучиный помет был вовсе не таким вонючим или обильным, как того опасалась Карин, и это оказалось безусловным плюсом, поскольку ежедневная чистка ульев стала ее задачей. Не так уже плохо для работы, сделанной за первую неделю.

– Я хотела спросить, – сказала женщина, взглянув на нагромождение кленовых обломков в первом баке. – Для чего ему все эти щепки?

– О, заходите, я вам все покажу, – заявила Карин с энтузиазмом. Темноволосая женщина ответила Карин дружеской улыбкой, так контрастирующей с ее очевидной сдержанностью.

– Я в этой команде Главный Жучиный Пастух, – начала Карин. – Меня хотели назвать помощником лаборанта, но я считаю, что как акционер по меньшей мере имею право сама выбрать название моей должности. Я знаю, у нас нет других пастухов, которыми я могла бы руководить, но немного оптимизма никогда не помешает.

– Действительно, – в легкой улыбке этой женщины совсем не было форской надменности; черт, она даже не сказала, мадам она или леди Форсуассон. Некоторые форы были весьма придирчивы в плане упоминания их титула, особенно если кроме этого титула они ничего в жизни не добились. Нет, будь Катерина из этих, она в первое же мгновение указала бы на то, что она Леди.

Карин отперла стальную решетку сверху одной из клеток с насекомыми, запустила туда руку и нащупала одного рабочего жука. Она больше не испытывала неприятных чувств, держа в руках этих крошечных тварей, они даже не вызывали у нее тошноты – если только не задерживать взгляд на их бледном, пульсирующем брюшке. Карин протянула своей собеседнице жука и принялась почти дословно зачитывать рекламную речь Марка о Безупречных Масляных Жуках для Блестящего Будущего Барраяра.

Хотя госпожа Форсуассон и приподняла бровь, но все же не завопила, не упала в обморок и не убежала при первом знакомстве с масляным жуком. Она с интересом выслушала лекцию Карин и даже захотела подержать насекомое на ладони и скормить ему кленовый лист. Карин не могла не признать, что в кормлении живых существ есть что-то очень притягательное; стоит на будущее запомнить этот прием для презентаций. Энрике, чей интерес пробудили первые же слова разговора на его любимую тему, запутался в объяснениях, пытаясь украсить упрощенное объяснение Карин длинными и утомительными техническими подробностями. Интерес садовницы явно подскочил, когда Карин принялась рассказывать, как они собираются открыть предприятие по исследованиям-и-разработкам и вывести новую породу жуков, способных поедать барраярскую растительность.

– Если бы вы могли научить их есть опутывающую лозу, фермеры Южного Континента покупали бы и разводили их только за одно это, – объяснила Энрике госпожа Форсуассон, – не важно, производят они что-то съедобное или нет.

– Правда? – сказал Энрике. – Я не знал. Вы близко знакомы с местной ботаникой?

– Я не дипломированный ботаник… пока… но у меня действительно есть кое-какой практический опыт.

– Практический, – повторила Карин. Неделя в обществе Энрике заставила ее переоценить это качество.

– Давайте посмотрим удобрение, которое дают ваши масляные жуки, – предложила садовница.

Карин отвела ее к баку и открыла крышку. Женщина поглядела на кучу темного, рассыпчатого материала, склонилась, принюхалась, запустила в него руку и просеяла через пальцы. – Боже правый…

– Что? – спросил Энрике с тревогой.

– Эта штука на вид, на запах и на ощупь – самый прекрасный компост, какой я когда-либо видела. Какой у него химический состав?

– Ну, это зависит от того, чем питались мои девочки, но… – и Энрике пустился в странствие по периодической таблице элементов. Карин в лучшем случае понимала значение половины из них.

Однако на госпожу Форсуассон это вроде бы произвело впечатление. – Я могу взять немного, попробовать на растениях у меня дома? – спросила она.

– О, да, – сказала Карин с благодарностью. – возьмите сколько хотите. Здесь этого добра достаточно, и я всерьез начала задумываться, в какое бы надежное место все это сплавить.

– Сплавить? Если эта штука хоть наполовину столь же хороша, как кажется, расфасуйте ее по десятилитровым мешкам и продавайте! Каждый, кто разводит у себя земные растения, захочет ее испробовать.

– Вы так думаете? – сказал Энрике, довольный и заинтригованный. – Там, на Эскобаре, мне никого не удалось этим заинтересовать.

– Это же Барраяр. Здесь сжигание и внесение в почву компоста очень долго было единственным способом терраформирования, а уж самым дешевым оно осталось и до сих пор. Компоста на основе земной органики вечно не хватало, чтобы одновременно и сохранять плодородие старых почв, и осваивать новые территории. Раньше, в Период Изоляции, у нас были даже войны за лошадиный навоз.

– О, да, помню, нам рассказывали об этом на уроках истории, – усмехнулась Карин. – Небольшая война, но тем не менее, очень… символичная.

– Кто с кем воевал? – спросил Энрике. – И почему?

– Полагаю, вообще-то эта война шла за деньги и традиционные форские привилегии, – объяснила ему госпожа Форсуассон. – Если в Округе квартировала Имперская кавалерия, то по обычаю в конюшни мог прийти любой простолюдин и бесплатно забрать оттуда навоз, лишь бы ему было на чем его вывезти. Один из наиболее материально стесненных Императоров решил, что этот навоз нужно использовать лишь для его собственных земель либо продавать. Эта проблема как-то наложилась на конфликт наследования Округа, и началась война.

– И чем кончилось дело?

– При жизни того поколения победили графы. При следующем – Император забрал все назад. А при следующем поколении… ну ладно, теперь-то у нас больше нет столько кавалерии. – Она направилась к раковине, чтобы помыть руки, и добавила через плечо. – В Форбарр-Султане еще сохранился церемониальный кавалерийский отряд, и пока что по традиции продолжаются еженедельные раздачи. Можно приехать на автомобиле и получить один-два мешка удобрений для своих цветников, в память о прежних временах.

– Госпожа Форсуассон, я прожил в жучиных отходах четыре года, – искренне поделился с ней Энрике, пока она вытирала руки.

– М-м.., – неопределенно ответила она, моментально покорив сердце Карин тем, что сумела сдержать смех и лишь широко распахнула глаза в непроизвольном порыве веселья.

– Нам действительно нужен на глобальном уровне кто-то вроде здешнего консультанта по видам эндемичной растительности, – продолжил Энрике. – Как думаете, вы не могли бы нам помочь?