– Да, – произнес Грегор, – и да, и нет. Гм…

– Гм – что?

Леди Элис вздохнула: – Граф и графиня Форбреттен, решив, что пришло время выполнить свой семейный долг, очень разумно решили использовать маточный репликатор для своего первого сына и откорректировать все возможные дефекты ещё в зародышевой клетке. Для чего они, разумеется, полностью прошли генсканирование.

– У Рене обнаружили мутацию? – удивлённо спросил Майлз. Высокий, привлекательный, атлетичный Рене, который в совершенстве говорит на всех четырёх языках, чей прекрасно поставленный баритон заставляет таять женские сердца и располагает к нему мужчин, который прекрасно владеет тремя музыкальными инструментами и обладает великолепными способностями к пению? Рене, заставляющий Айвена скрипеть зубами от явной белой зависти?

– Не совсем, – сказала леди Элис, – если не считать дефектом одну восьмую крови цетагандийских гем-лордов.

Майлз так и сел. – Ой, – переварил он эту новость. – Как это случилось?

– Ты, конечно, можешь подсчитать, – прошептал Айвен.

– А по какой линии?

– По отцовской, – сказала леди Элис. – К несчастью.

Правильно. Дед Рене, седьмой граф Форбреттен, действительно родился в середине периода цетагандийской оккупации. Форбреттены, как и многие барраярцы, делали что могли, чтобы выжить… – Значит, прабабушка Рене сотрудничала с оккупантами. Или… нечто ещё омерзительнее?

– Вряд ли, – сказал Грегор, – поскольку Имперская Безопасность раскопала некоторые сохранившиеся документы; из них явствует, что это была скорее всего добровольная и длительная связь с одним – или несколькими – высокопоставленными гем-офицерами, находящимся в их Округе. В этом случае нельзя сказать, была ли это любовь, личный интерес или попытка расплатиться за покровительство её семье той единственной монетой, какая у неё была.

– Может быть, и все три причины сразу, – сказала леди Элис. – Жизнь в оккупированной зоне нелегка.

– В любом случае, – сказал Грегор, – кажется, это не было насилием.

– Слава богу. И, э-э, вы узнали, кто из гем-лордов был предком Рене?

– Теоретически можно послать его генетическую карту на Цетаганду и выяснить это, но насколько я знаю, они пока на это не решились. Это скорее академический вопрос. Что… что имеет практическое значение, так это то, что седьмой граф Форбреттен – не сын шестого.

– На прошлой неделе в Генштабе его обозвали Рене ГемБреттен, – ляпнул Айвен. Грегор скривился.

– Я изумлён, что Форбреттены позволили этой информации просочиться наружу, – заметил Майлз. – Их предал доктор или медтехник?

– М-м, всё случилось так же, как бывает со сплетней, – сказал Грегор. – Они и не собирались раскрывать это. Но Рене сказал своим сёстрам и брату – решил, что они имеют право знать, – а молодая графиня сказала своим родителям. И оттуда… ну, в общем, кто знает. Но этот слух в конечном итоге достиг ушей Сигура Форбреттена – потомка по прямой линии младшего брата шестого графа, и, кстати, зятя графа Бориса Формонкрифа. Сигур неким образом – уже подан встречный иск относительно его методов – получил копию результата генсканирования Рене. И граф Формонкриф выступил перед Советом Графов с иском в пользу своего зятя, требуя отставки Форбреттена и передачи графства Сигуру. Вот таково сейчас положение дел.

– Ого! Так… но ведь Рене всё ещё граф, не так ли? Его кандидатура представлена и одобрена Советом, по всей форме – чёрт, я же был там, если подумать. Граф не обязан быть сыном своего предшественника – бывают племянники, кузены, переход титула к другой ветви, полное прерывание линии наследования из-за измены или войны – любой вспомнит лорда Полуночника, лошадь пятого графа Фортала, ведь так? Если лошадь может унаследовать графство, я не вижу, какие могут быть теоретические возражения против цетагандийца. Частично цетагандийца.

– И я сомневаюсь, кстати, что отец лорда Полуночника был женат на его матери, – недвусмысленно заметил Айвен.

– Как я недавно слышал, обе стороны приводили этот случай в качестве прецедента, – указал лорд Фортала, прямой потомок печально знаменитого пятого графа. – Одни – потому, что лошадь была утверждена наследником, другие – потому, что это решение впоследствии отменили.

Галени, заворожёно слушавший этот разговор, покачал головой с удивлением или чем-то вроде. Лаиса откинулась на спинку стула и мягко покусывала сустав пальца, напряжённо сжав губы. Её глаза лишь слегка поблескивали.

– И что Рене говорит обо всём этом? – спросил Майлз.

– В последнее время он, кажется, сделался затворником, – озабоченным тоном произнесла Элис.

– Я… возможно, мне стоит позвонить ему.

– Это было бы неплохо, – серьезно сказал Грегор. – Сигур пытается в своём иске претендовать на всё наследство Рене, но дал понять, что мог бы согласиться только на графство и родовое имение. Также, полагаю, есть некоторая небольшая собственность, унаследованная по женской линии – она не поставлена под вопрос.

– В то же время, – сказала Элис, – Сигур прислал мне в офис требование обеспечить его законное место в свадебной процессии и принесении присяги как графа Форбреттена. А Рене прислал требование запретить Сигуру участвовать в церемонии, пока этот иск ещё не решён в его пользу. Так как же быть, Грегор? Кто из них вложит свои руки в руки Лаисы, принося ей присягу как вновь утверждённой Императрице, если коллективный разум Совета Графов к тому времени не примет никакого решения?

Грегор потёр переносицу и на секунду зажмурился. – Я не знаю. Нам, вероятно, придётся иметь дело с обоими. Временно.

– Вместе? – сказала леди Элис, её губы тревожно скривились. – Страсти накаляются, как я слышала. – Она посмотрела с негодованием на Айвена. – Некоторые ограниченные люди, кажется, находят особый юмор в том, что на самом деле исключительно болезненная ситуация.

Айвен попытался было улыбнуться, но явно отказался от этого намерения.

– Надо надеяться на то, что они не захотят потерять из-за этого достоинство, – сказал Грегор. – Особенно, если их попытки воззвать ко мне пока дают осечку. Полагаю, мне нужно тем или иным способом мягко дать им это понять. Я теперь вынужден буду избегать их,… – его взгляд упал на Майлза. – А, лорд Аудитор Форкосиган. Это похоже, задача как раз для Вас. Пожалуйста, напомните обоим щекотливость их положения, если покажется, что это дело в чём-то начнёт выходить из-под контроля?

Вот это и есть по сути официальное описание работы Имперского Аудитора; Как Вы Скажете, Сир; Майлзу трудно было бы с этим спорить. Ладно, могло быть и хуже. Он содрогнулся при мысли о том, сколько поручений мог бы получить к текущему моменту, будь он столь глуп, чтобы пропустить это совещание.

– Да, сир, – вздохнул он. – Я постараюсь.

– Скоро мы начнем рассылать официальные приглашения, – сказала леди Элис. – Дайте мне знать, если будут какие-то изменения. – Она перевернула последнюю страницу. – А твои родители, Майлз, сообщили, когда именно прибудут?

– Наверное, вы узнаете об этом раньше меня. Что скажешь, Грегор?

– В распоряжение вице-короля предоставлены два имперских корабля, – ответил Грегор. – Если ему не помешает какой-то внезапно случившийся на Cергияре кризис, граф Форкосиган намеревается прибыть сюда заблаговременно, а не как в последний Зимнепраздник.

– Они приедут вместе? Я думал, мама могла бы снова приехать пораньше, чтобы помочь тёте Элис, – сказал Майлз.

– Я нежно люблю твою мать, Майлз, – вздохнула леди Элис, – но сразу после помолвки, когда я уговаривала её прилететь домой и помочь мне с этими приготовлениями, она предложила Грегору с Лаисой просто тайно сбежать.

Грегор и Лаиса выглядели глубоко задумавшимися над этой мыслью и держались за руки под столом. Леди Элис тревожно нахмурилась при подобном опасном дыхании мятежа.

Майлз усмехнулся. – Да, конечно. Она и сама так поступила. В конце концов, у неё это сработало.

– Не думаю, что она это всерьёз, но с Корделией никогда нельзя сказать наверняка. Просто ужасно, как вся эта тема обнаруживает в ней бетанку. Я могу быть только благодарна, что она сейчас на Cергияре. – Леди Элис с негодованием посмотрела на свои бумаги и добавила: – Фейерверк.