– Лейтенант Форсуассон, – оживленно заговорил Грегор, – боюсь, что в столице царствуют сплетни и слухи. Отделять правду от лжи – этой работой постоянно и целыми днями занято удивительно много сотрудников моей СБ. Думаю, они с ней справляются. Согласно профессиональной оценке моих аналитиков СБ, клевета на лорда Форкосигана выросла не на основе комаррских событий – о которых я полностью осведомлен, – но была позднейшим изобретением группы, гм, … нет, «недовольных» – слишком сильный термин… раздосадованных лиц, объединенных некой политической программой, которой, по их убеждению, его трудности пошли бы на пользу.

Дав Хьюго с Василием мгновение переварить сказанное, Грегор продолжал, – Ваша паника преждевременна. Даже я не знаю, чем закончится сегодняшнее голосование. Но можете быть уверены, лейтенант, моя защитная длань простерта над вашими родственниками. Я не позволю причинить никакого вреда членам семьи Лорда Аудитора Фортица. Ваше беспокойство похвально, но в нем нет нужды. – В его голосе послышался оттенок холода. – А вот ваше легковерие не столь похвально. Потрудитесь его исправить.

– Да, сир, – проскрипел Василий. К этому моменту глаза у него вылезли на лоб. Никки застенчиво улыбнулся Грегору. Ответом Грегора было не что-то столь заметное, как подмигивание, а лишь чуть расширенные глаза. Довольный Никки заерзал на стуле.

Стук в дверь, ведущую в вестибюль, заставил Катерину подпрыгнуть на месте. Ливрейный слуга подошел ответить. Переговорив вполголоса, он сделал шаг в сторону, пропустив в комнату очередного офицера СБ, на этот раз майора в зеленой форме. Грегор поднял глаза и жестом велел ему подойти. Тот окинул взглядом странных гостей Грегора и склонился к уху императора, что-то ему зашептав.

– Хорошо, – произнес Грегор, и снова – Хорошо, – а затем, – Давно пора. Отлично. Проводите его прямо сюда. – Офицер кивнул и поспешно вышел.

Грегор улыбнулся всем присутствующим. Ответная улыбка госпожи Фортиц была радостной, а Катерины – застенчивой. Хьюго тоже беспомощно улыбался, но выглядел оцепеневшим. Да, именно такой эффект производит Грегор при первом знакомстве, вспомнила Катерина.

– Боюсь, – сказал Грегор, – какое-то время я буду довольно занят. Никки, ручаюсь тебе, сегодня никто не заберет тебя у матери. – При этих словах он на мгновение стрельнул взглядом в Катерину, сопроводив их микроскопическим, специально для нее, кивком. – Я с удовольствием послушаю еще о твоих делах после этой сессии Совета. Оруженосец Жерар найдет вам места для обозрения на галерее; Никки может найти это поучительным. – Катерина не была уверена, приглашение это или приказ, но противиться было, естественно, невозможно. Грегор приподнял руку ладонью вверх. Все вскочили на ноги, кроме тети Фортиц, которой по всем правилам приличия помог подняться оруженосец. Жерар вежливо указал им в сторону двери.

Грегор склонился вперед и вполголоса добавил Василию, уже собравшемуся повернуться и уйти, – Госпожа Форсуассон пользуется моим полным доверием, лейтенант; рекомендую предоставить ей и ваше.

Василий сумел выдавить из себя что-то вроде «иик, Сир!». Волоча ноги, они выбрались в коридор. Хьюго таращился на свою сестру с таким изумлением, словно у нее выросла еще одна голова.

На полпути по узкому коридору им пришлось вытянуться в цепочку – навстречу им попался возвращвшийся майор. Катерина была поражена, увидев, что тот ведет Байерли Форратьера, с виду – отчаянно взвинченного. Бай был небрит, а его дорогого кроя вечерний костюм – помят и испачкан. Глаза у него были покрасневшие, под глазами мешки – однако, проходя мимо Катрионы, он узнал ее, приподнял бровь и ухитрился отвесить ей небольшой ироничный полупоклон, прижав руку к сердцу, но не сбившись с шага.

Хьюго повернул голову, уставившись на удаляющуюся долговязую фигуру Бая. – Ты знакома с этим странным типом? – спросил он.

– Один из моих ухажеров, – немедленно ответила Катерина, решив обратить случайность в свою пользу. – Байерли Форратьер. Кузен обоим – и Доно, и Ришару. Безденежный, безрассудный, невосприимчивый к любой критике, зато очень остроумный… если тебе нравятся грязные шуточки.

Оставив Хьюго разгадывать намек, что с беззащитной вдовой могло случиться и нечто худшее, нежели внимание некоего низкорослого графского наследника, она проследовала за оруженосцем и оказалась в скрытой лифтовой трубе. Лифт доставил группу на второй этаж, где очередной узкий коридор привел их к двери на галерею. Возле входа стоял охранник СБ; еще один занимал аналогичную позицию в дальнем конце галереи, обеспечивая возможность перекрестного огня.

Выходившая в Палату Совета галерея была где-то на на три четверти полна, и над ней стоял гул негромких бесед, которые вели изысканно одетые женщины и мужчины в зеленой армейской форме или прекрасно пошитых костюмах. Катерина внезапно ощутила, что ее потрепанное черное траурное платье бросается всем в глаза, Особенно когда оруженосец Грегора освободил им места в центре переднего ряда, вежливо, но без объяснений, попросив пятерых молодых джентльменов пересесть. Никто не посмел возразить человеку в этой ливрее. Она виновато улыбнулась, когда они протискивались мимо нее; в ответ они взглянули на нее с любопытством. Катерина усадила Никки между собой и тетей Фортиц; так безопасней. Хьюго и Василий сели справа от нее.

– Вы здесь уже бывали раньше? – прошептал Василий, пялясь по сторонам такими же широко открытыми глазами, как и Никки.

– Нет, – ответила Катерина.

– Я был здесь как-то раз со школьной экскурсией, много лет назад, – признался Хьюго. – Конечно, не во время заседания Совета.

Только тетю Фортиц это окружение вроде бы не страшило, но она-то, будучи историком, частенько посещала архивы замка Форхартунг еще до того, как дядю Фортица назначили Имперским Аудитором.

Катерина нетерпеливо окинула взглядом зал Совета, раскинувшийся прямо под ней, словно арена. При полном сборе зрелище это было красочным до чрезвычайности, учитывая, что каждый граф был одет в наиболее элегантный вариант мундира своего Дома. Она поискала в радужной какофонии маленькую фигурку в мундире таких сдержанных и изысканных – по сравнению с некоторыми другими – цветов, коричневого с серебром… вот! Майлз только что поднялся со своего места, в переднем ряду справа от Катерины. Она вцепилась в балконные перила, приоткрыв рот, но он не взглянул наверх.

Окликнуть его отсюда немыслимо, пусть даже в Спикерском Круге сейчас никого нет: во время заседания Совета выкрики с галереи запрещены, и никто, за исключением графов или тех свидетелей, которых они могут вызвать, не допускается на нижний этаж.

Майлз, легко пробираясь среди своих могущественных коллег, направился к столу Рене Форбреттена о чем-то посовещаться. Какой бы хитростью ни заставил Эйрел Форкосиган это собрание много лет назад утвердить в правах своего искалеченного наследника, к сегодняшнему дню они явно к нему привыкли. Перемены все же возможны.

Рене, кинувший взгляд на галерею, заметил Катриону первым и привлек внимание Майлза к происходящему наверху. Майлз поднял лицо, и глаза его распахнулись в смешанном чувстве восхищения, смятения и – стоило ему заметить Хьюго с Василием – озабоченности. Катерина осмелилась на успокаивающий жест – просто помахала перед грудью открытой ладонью и тут же спрятала руку на коленях. Майлз ответил ей своим странным ленивым салютом, в который обычно вкладывал поразительно много оттенков; в данном случае это была осторожная ирония, прикрывающая глубокое уважение. Его взгляд сместился в сторону и встретился во взглядом тети Фортиц; он с надеждой вопросительно приподнял бровь и приветственно ей кивнул, она кивнула в ответ. Уголки губ Майлза приподнялись в улыбке.

Ришар Форратьер, беседовавший с каким-то графом в первом ряду, заметил приветственный кивок Майлза и проследил за направлением его взгляда на галерею. Ришар уже нарядился в сине-серые цвета своего Дома, в полный графский мундир – наверное, считает дело решенным, с резким негодованием подумала Катерина. Мгновение спустя в его глазах мелькнул огонек узнавания, и он поглядел на нее недоброжелательно и хмуро. Она ответила ему холодным сердитым взглядом – он был как минимум одним из соавторов ее нынешнего кризиса. Знаю я твой тип. И не боюсь тебя.