Нур Ан мгновенно вставил прут на место, и девушка ничего не заметила. Стена оставалась наполовину поднятой и девушка обратила внимание на взгляд, устремленный туда.

— О, не нужно лелеять напрасных надежд, — сказала она, улыбнувшись. — Этажом ниже стоят охранники.

— Почему ты здесь, Шару? — спросил я.

— Меня послал Грон. Ему не терпится узнать ваше решение.

Я задумался. Наша единственная надежда была связана с этой девушкой, которая относилась к нам с сочувствием и симпатией.

— Если у нас будет кинжал и игла, — шепотом сказал я, — то мы дадим ответ Грону послезавтра утром.

— И как я объясню ему эту задержку? — спросила она после недолгого раздумья.

— Скажи ему, — ответил Нур Ан, — что мы разговариваем со своими предками и что от их совета будет зависеть наше решение.

Шару улыбнулась, она вынула кинжал из ножен и положила его на пол, затем она достала из кошелька иглу и положила радом с кинжалом.

— Я скажу Грону, что лучше всего подождать, — сказала она. — Сердце мое надеется, Хадрон из Хастора, что ты решишь остаться со мною, но я буду рада, если не ошибусь в оценке твоего характера. Ты умрешь, мой Хадрон, но ты умрешь как смелый и честный человек. Прощай! Я вижу тебя в последний раз, но пока я не уйду к своим предкам, твой образ всегда будет передо мною.

Она ушла. Стена опустилась — и теперь у нас было то, чего я так страстно хотел иметь: кинжал и игла.

— К чему нам это? — спросил Нур Ан, с интересом глядя на меня.

— Увидишь, — коротко ответил я и сразу принялся за работу: начал быстро срезать ткань со стен и потолка нашей камеры.

План, конечно, был сумасшедший, но все же он казался мне вполне реальным.

Всю ночь и весь следующий день мы с Нур Аном работали без перерыва. Мы сшили огромный мешок, а также заготовили много длинных веревок. К вечеру работа была окончена.

— Пусть везение не оставит нас, — сказал я.

— Твой план настолько безумен, что достоин родиться в голове Грона, — сказал Нур Ан. — Но в нем есть какое-то зерно.

— Ночь наступила, — сказал я. — Медлить нельзя. Единственное, в чем мы можем быть твердо уверены, так это в том, что, если план не провалится, мы избежим смерти от огня и наши предки с любовью и симпатией должны будут хранить Шару, чья дружба позволила нам попытаться бежать.

— Не дружба, а любовь, — поправил меня Нур Ан.

Затем я снова совершил опасный подъем на крышу, захватив с собой одну из веревок. Оттуда я спустил веревку Нур Ану, который прицепил к ней наш мешок и вскоре он лежал рядом со мною на крыше. Мешок был легким, как паутинка, и крепким, как хорошо выделанная шкура цитидара. После этого я помог Нур Ану забраться на крышу, причем он аккуратно поставил прут на место.

К открытой части нашего мешка было привязано множество веревок с петлями. Через петли мы пропустили длинную веревку и закрепили ее на балконе, причем эту веревку можно было обрубить одним ударом.

Мы подняли мешок, и горячий воздух из трубы начал заполнять его. Я распределил петли равномерно по окружности мешка, и мы с Нур Аном закрепили на петлях свои абордажные крючья. Такие крючья являются необходимой частью снаряжения каждого воина Барсума и используются в воздушных боях при перескакивании на палубы вражеского флайера.

Наш мешок, сначала вялый и обвисший, постепенно стал надуваться, рваться вверх; я ждал с кинжалом в руке, готовый обрубить веревку, которая держала шар. По счастью ночь была безветренной, что несколько облегчило нам задачу. При сильном ветре мы не смогли бы удержать шар.

Он уже стал большим, как наша камера. Он рвался вверх, стараясь освободиться от веревок. И я решил — пора!

Я дал сигнал Нур Ану и ударил ножом по веревке. Освобожденный шар мгновенно взмыл в воздух. Мы держались за веревки, прикрепленные к шару. Подъем происходил с огромной скоростью. Через несколько мгновений долина Хор уже казалась нам только точкой.

Ветер подхватил нас, и мы от всей души поблагодарили богов, когда увидели, что он нас несет прочь от проклятого города Гаста. Ветер нес нас к северо-востоку, но нам было все равно — лишь бы подальше от реки Сил и долины Хор.

Под нами проплывала местность, где когда-то свирепствовал вулкан. Застывшие потоки лавы, нагромождения камней, ни клочка растительности — все это производило безотрадное впечатление. Теперь мне было понятно, почему долина Хор почти необитаема. Немногие по своей воле решатся пуститься в путешествие по этим пустынным и унылым краям.

Ветер усиливался, мы летели с большой скоростью, но было видно, что шар начинает терять высоту по мере того, как воздух в нем остывает. Сколько времени это продлится, я не знал, но надеялся, что мы успеем добраться в более гостеприимные места.

К рассвету мы уже летели всего на высоте нескольких сотен футов. Вулканическая страна была позади, и под нами теперь простирались древние поля с остатками ирригационных сооружений. Вскоре мы перелетели через гряду пологих холмов, на склонах которых паслись стада софадов, и увидели внизу белые здания.

Как и все изолированные города Барсума, этот город был окружен стеной. Однако он существенно отличался по архитектуре от известных мне городов. Обычно города Барсума венчаются высокими башнями, минаретами, и лишь в последние годы марсиане стали строить здания с плоскими крышами для посадки лайнеров.

В этом же городе высота самого большого здания не превышала четырех этажей, и у всех домов были плоские крыши. Улицы и площади города были засажены деревьями и цветущими кустами. В общем, этот город производил весьма благоприятное впечатление. Однако в нашей памяти еще свежи были воспоминания о прекрасных девушках, заманивших нас в проклятый город Гасту, где мы едва не погибли ужасной смертью. Поэтому видимая красота города совсем не внушала нам доверия. Нам нужно постараться пролететь над этим городом и приземлиться где-нибудь подальше от него.

Но судьба распорядилась иначе. Ветер стих, и мы стали быстро снижаться. На улицах мы увидели людей, которые, заметив нас, вероятно, испугались, так как быстро попрятались. Мы сели на плоскую крышу одного из домов. Как только мы освободились от петель, в которых сидели, порыв ветра подхватил заметно уменьшившийся шар и сбросил его с крыши. Он так и остался лежать, как живое существо, пожертвовавшее собой, чтобы спасти нас.

Однако у нас не было времени для сентиментальных переживаний, так как на лестнице, ведущей на крышу, появилась голова человека. Мужчина, на котором почти не было одежды, старый, с большим черепом, покрытым редкими седыми волосами, подошел к нам.

Физическая старость на Барсуме весьма редкая вещь и поэтому всегда привлекает внимание. Продолжительность жизни марсиан — тысяча лет, но в течение этого времени их внешность почти не меняется. Нужно сказать, что большинство марсиан погибает, не достигнув преклонного возраста. Пожалуй, единственные, кого можно считать по-настоящему старыми, — это те, кто не принимает участия в бурной общественной жизни марсиан. Видимо, этот старик был именно таким.

Увидев его, Нур Ан издал удивленный возглас:

— Фор Так!

— Хей-хо! — проскрипел старик высоким фальцетом. — Неужели пришедшие с небес знают имя Фор Так?

— Я — Нур Ан! — воскликнул мой друг.

— Хей-хо! — снова заскрипел старик. — Нур Ан… один из придворных Тул Акстара?

— Каким и ты был когда-то.

— Но не теперь… не теперь, — почти прокричал старик. — Тиран выжал меня, как лимон, а затем выбросил прочь, как ненужную кожуру. Хей-хо! Он думал, что я уже пуст, но я молю богов, чтобы они позволили мне доказать ему, что он ошибся. Нур Ан, должен предупредить тебя, что ты — в моей власти и не имеешь права сообщить Тул Акстару, где я нахожусь теперь.

— Не бойся, Фор Так. Я сам пострадал от коварства тирана. Тебе было позволено жить в Джахаре, а меня приговорили к смерти и конфисковали все имущество.

— Хей-хо! Значит ты тоже ненавидишь его!

— Ненависть слишком слабое слово, чтобы передать мое отношение к нему.