Заклеймив Твардовского, Демичев тут же переключился на кино. Мол, это самый слабый участок. «Я думаю, – заявил Демичев, – что настала пора освободить Романова от этой работы. Он очень умный и подготовленный человек, но большой либерал». Демичев намекал на то, что именно Романов ещё с хрущёвских времён, когда «оттепель» сменилась «заморозками», не позволял партаппарату взгреть по первое число Твардовского и вновь вернул в «обойму» Симонова.

Однако Демичева тут же одёрнули Брежнев и Суслов. Они отказались немедленно принимать кадровые решения. «Мне тоже непонятно, – отметил Суслов, – почему, например, Твардовский, если мы его освободим, уйдёт сейчас героем. Что это за концепция? Если нельзя его освободить, давайте мы туда дадим настоящего партийного товарища в качестве заместителя». А Андропов напомнил, что и Твардовский и Симонов – коммунисты, а значит, должны подчиняться партийной дисциплине.

В контексте рабочей записи заседания Политбюро можно сделать вывод, что настроил Брежнева против Симонова скорей всего начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал Епишев, которому новый советский вождь безгранично доверял.

Как выяснилось, Епишев, когда узнал о записках Симонова, пришёл в ярость. Он в отличие от Главлита и отделов пропаганды и культуры ЦК выжидать не стал, а сразу потребовал, чтобы своё заключение на рукописи писателя дали подчинённые ему военные историки.

Некто В.Лаврентьев, представлявший военно-мемуарную группу отдела печати управления пропаганды и агитации ГлавПУРа уже 19 ноября представил подробные – на семь машинописных страниц – замечания на первую часть записок Симонова. Он отметил:

«Автора меньше всего интересуют беспримерный героизм и самоотверженность воинов, многие из которых в тяжелейших условиях, отступая под натиском превосходящих сил противника, попадая в окружение, мужественно сражались с врагом. Известно, какие ожесточённые бои вели наши войска в районах Борисова, Орши, Могилёва и других городов, сколь напряжённым было Смоленское сражение.

Но автор, бывший в этих местах, зафиксировал, в основном, лишь теневые моменты: бесчисленное множество бойцов, не знающих куда идти и что делать; сошедших с ума людей; идущих на призывные пункты парней, которых расстреливают и немцы, и наши, и т.д. и т.п.

В воспоминаниях настойчиво подчёркивается сумятица, неразбериха везде и всюду, отсутствие руководства. Вот, например, что говорится о г. Борисове: «...Три часа метались по городу в поисках какой-нибудь власти. Ни комендант станции, ни комендант города ничего не могли сказать» (стр. 5). А это об Орше: «В городе не было никаких властей...» «...На сумасшедшего парня мы написали сопроводительную записку и всё-таки заставили коменданта принять его и посадить в одну из подвальных комнат с часовым впредь до выяснения того, где же всё-таки находятся в Орше трибунал, НКВД иди хоть что-нибудь» (стр. 14–15).

В этом же духе изображается и военное командование. Никто не знает, где штаб фронта или армии, никто никем не руководят, отсутствует связь между соединениями и частями.

Многие советские офицеры показаны с отрицательной стороны. Так, автор рисует несколько образов политработников с единственной целью подчеркнуть их неспособность руководить людьми. Начальник политотдела дивизии хвастун (стр. 43), начальник политотдела корпуса производит впечатление «ничего не знающего толком человека» (стр. 51), комиссар дивизии струсил и убежал из дивизии (стр. 58). А вот как изображается политрук:

«На дамбе, перед мостом, стоял совершенно растрёпанный человек с двумя наганами в руках. Он останавливал людей и машины и вне себя, грозя застрелить, кричал истерическим голосом, что он – политрук Петров – должен остановить здесь армию (?) и он остановит её и будет убивать всех, кто попробует отступить. Этот человек был искренен в своём отчаянии, но всё это вместе взятое было нелепо, и люди равнодушно ехали и иди мимо него. Он пропускал их, хватал за гимнастёрки следующих и опять грозил застрелить» (стр. 6–7).

Конечно, мы далеки от того, чтобы упрекать автора в недостоверности тех или иных фактов. Но взятые в одном плане, они слишком односторонне освещают положение дел на фронте. Вне поля зрения остались боевые действия войск, многочисленные примеры стойкости и героизма бойцов, командиров и политработников. (Непоколебимость же командира полка Кутепова и его воинов стоять насмерть изображается как исключение.) Тем самым бросается тень на наших людей, которые, отступая с боями, встречали врага на новых рубежах, или умирали, до конца выполнив свой воинский долг.

Записки посвящены автором памяти погибших в сорок первом. Но, к сожалению, воспоминания плохо увековечивают их память.

Как уже говорилось, в столь же негативном плане написаны и комментарии к запискам.

По автору получается, что Красная Армия совершенно не была подготовлена к войне. Но тогда кто же остановил бешеный натиск немецко-фашистских оккупантов, а затем в ожесточённых сражениях наголову разгромил их?

Комментарии односторонне объясняют неудачи наших войск в первый период войны. Всё сводится к Сталину, его ошибкам, репрессиям 1937–1938 годов. Конечно, было и то, и другое. Но ведь не только это определило наше тяжёлое положение в первые месяцы вооружённой борьбы.

Были и другие обстоятельства, определявшие преимущества гитлеровской Германии в начальный период войны: отмобилизованность фашистской армии, накопленный ею боевой опыт, огромные экономические возможности фашистского блока, опиравшегося на экономику всей континентальной Европы. Нельзя не учитывать, что наша страна была ранее одним из самых отсталых государств в промышленном отношении, и Коммунистической партии, советскому народу стоило огромных усилий осуществить в тридцатых годах социалистическую индустриализацию.

Экономические достижения СССР в период 1929–1941 годов позволили значительно укрепить Вооружённые Силы. Так, известно, что за это время в 7 раз возросла лёгкая, средняя и тяжёлая артиллерия, в 17 раз – противотанковая и танковая. С 1934 года по 1939год численность танковых войск увеличилась в 2,5 раза, а количество самолётов с 1930 по 1939 год возросло в 6,5 раза. К 1941 году Военно-Морской флот получил около 500 новых кораблей. Но, конечно, в столь жёсткие сроки не всё удалось сделать.

Забывать о таких общеизвестных фактах и сгущать краски вокруг неподготовленности армии и флота к началу Великой Отечественной войны – значит проявлять необъективность, бросать тень на Коммунистическую партию, советский народ и Вооружённые Силы. Конечно, были допущены и ошибки, которые привели к серьёзным недостаткам в обороноспособности страны и повлияли на начальный период войны. Но нельзя только ими объяснять неудачно сложившийся для нас этот период.

Кстати, о Сталине. Автор призывает к тому, чтобы «наиболее полно раскрыть перед историей все стороны и все факты деятельности Сталина, но именно все». Однако сам же нарушает свою рекомендацию, характеризуя деятельность Сталина только с отрицательной стороны, считая его чуть ли не врагом номер один. По автору получается, что в наших огромных жертвах в начальный период войны не столько виноваты немецко-фашистские оккупанты, сколько Сталин.

Критикуя Сталина, автор обвиняет и всё советское общество:

«...Существует ещё и ответственность общества, когда оно по ходу своей истории вручает слишком обширную власть в руки одного человека.

И, не снимая с этого человека ни единой доли ответственности за все его деяния, праведные и неправедные перед лицом истории, нельзя забывать и об ответственности общества за то положение, которое занял этот человек» (стр. 72).

В неверном свете представляет автор заключённый в 1939 году пакт с Германией. Он утверждает, что на чаше исторических весов «выгоды временной передышки» уступали по значимости тем необъятным моральным потерям, которые мы якобы понесли в результате пакта и вне нашей страны, и внутри её. Автор совершенно сбрасывает со счёта, что этот договор лишал империалистические державы возможности создать единый антисоветский фронт и давал СССР выигрыш во времени, так необходимом для укрепления обороны. Что касается моральной подготовки наших людей к войне, то все четыре годы ожесточённых боёв с фашистскими ордами во всём величии показали несгибаемый боевой дух советского народа и его воинов.