Роли исполняли народный артист России Александр Дик, заслуженный артист России Виталий Стремовский, заслуженный артист России Игорь Марченко, заслуженный артист Республики Северная Осетия – Алания Антон Морозов, а также Сергей Смирнов, Александр Рожковский и Алёна Фалалеева.

Хочется также отметить профессиональную работу художника по свету Михаила Парчевского: скользящие лучи прожекторов, мягкий полумрак на сцене, чередующийся с красными отблесками войны, стали непосредственными участниками постановки.

Это эмоционально трудный спектакль. Надрывный, болезненный, пронзительный. Требующий сложной душевной работы и максимальной отдачи с обеих сторон. Дающий возможность пропустить через себя такой накал чувств, который не каждому человеку выпадает испытать в жизни…

«Такой театр тоже нужен. Маленький театр», – считает автор спектакля Александр Бурдонский. И под его словами, конечно, подпишутся все, кто приобщился к театральной лирической повести «С тобой и без тебя». Иногда большому искусству, чтобы развернуться, нужны маленькие подмостки.

Нам не нужны посредникиКуда будут стрелять танки, решать читателям

Литература / Литература / Дискуссия

Бондаренко Владимир

Фото: Jonathan WOLFSTENHOLME

Теги: литературный процесс , литературоведение

Этой статьёй мы продолжаем разговор о проблемах литературного пространства, который был начат беседой с писателем Евгением Москвиным в № 42–43

В журнал «День литературы» пришли письма от молодого литератора Евгения Москвина, а вскоре он позвонил с вопросом, как мы намерены на них отреагировать. Я всегда готов поддержать разговор о русской литературе как таковой, о её месте в обществе. Но здесь мне показалось, что разговор в письмах шёл какой-то чиновный. Молодой писатель уже хорошо знаком со всеми людьми, определяющими положение в литературе. Евгений Москвин пишет: «…Я много лет вращаюсь в самых высоких литературных кругах Москвы, взаимодействую с редакторами и литературными функционерами – то есть непосредственно с теми, кто принимает решения о публикациях и присуждении литературных премий (как самых больших, так и остальных, с ними связанных). Знаю также механизмы входа в большую литературу – как это происходит, от кого зависит и т.д…»

Может, он и мне, дураку, подскажет, каков же «механизм входа в большую литературу»? Как стать Львом Толстым или Фёдором Достоевским? Я-то до сих пор считаю, что вход в большую литературу зависит разве что от Господа Бога, природного таланта и собственного трудолюбия. Да и кому и зачем из талантливых литераторов нужно вращение в «самых высоких литературных кругах Москвы»? И что это за круги?

Я понимаю, что главным редакторам и литературным функционерам ещё надо с ними, с этими кругами, знаться по работе, бумагу там пробивать, тираж, гонорары повыше. Но зачем эти «самые высокие литературные круги» сдались молодым писателям? В наше время молодому Юрию Кузнецову или же молодому Анатолию Киму девочки были нужны, горилки побольше да друзей весёлый круг, в секретарское окружение нас не заманить было никаким пряником. Мечты Москвина о новой секретарской литературе мне непонятны. Стать новым Сартаковым или Чаковским никому из моих друзей из реальной литературы никогда не хотелось.

А уж о том, кто принимает решения о присуждении больших литературных премий типа «Большая книга» или же «Букер», писатели, как правило, и не догадываются. Да и к литературе эти самые большие премии отношения нынче никакого не имеют.

То, как этот молодой функционер стремится сообщить высокому начальству «за годы моей работы в этой среде, о людях, которые в ней вращаются; об их образе мыслей и искажённых представлениях о том, что есть добро и справедливость (нравственная ничтожность накладывает большой отпечаток на действия чиновников и культурных кураторов, принятие ими решений и т.д.)», похоже на какое-то доносительство.

И кем же вы работали в этой среде, молодой Евгений Москвин? Естественно, писать стихи, прозу или даже критику – никогда и никем не называлось «работать в этой среде». Пишут всегда вне среды, в полнейшем одиночестве, а лучше всего где-нибудь в лесу, на острове, в тишине. Да и большими писателями становятся тоже, как правило, вне больших кабинетов. Было одно исключение в советское время в секретарской литературе – большой писатель Юрий Бондарев, да и сейчас среди литературных начальников больших писателей не значится.

Дело другое, что подобный разговор о судьбе литературы давно назрел, но зависит он не от мелких литературных кураторов.

В конце концов, это разговор прежде всего идеологический. Пока руководство страны не поймёт, что без идеологии оно ничего не стоит, что его задача – развивать Россию во всех направлениях во вполне определённом русле государственной национальной идеи, это культурное барахтание будет продолжаться. Пора бы по-настоящему брать пример с Америки. Там, я это хорошо знаю, существуют в рамках рынка троцкистские, сталинистские, расистские и какие угодно маленькие журнальчики, газетки и радиостанции. Делай что хочешь. Но если ты замахнулся на большое дело, большой тираж, большой телеэфир, учитывай американскую мечту, американскую национальную идею. Есть там и литературные объединения, ПЕН-клубы, клубы читателей – всё в рамках этой американской мечты.

У нас же вся культурная государственная политика целиком, без исключений, развивается сегодня в антигосударственном, ультралиберальном русле. У меня впечатление, что все чиновники втайне мечтают об Америке и потому поддерживают всё антинациональное. Исключительно все крупные литературные мероприятия, премии, форумы, начиная от молодёжных липкинских семинаров, проводимых столь знакомым нашему Евгению Москвину, но мне неведомым Сергеем Филатовым, и заканчивая и этими большими премиями, поездками за государственный счёт во все концы мира на книжные ярмарки и фестивали, проходят под явно либеральным антирусским углом. Вот явный пример: как государственный сайт «Год литературы» высоко вознёс всю русофобскую ересь Светланы Алексиевич. Как же, великий русский писатель! Правда, она-то себя русским писателем считать не хочет.

Конечно, не хватает мощной государственной руки. Пишут-то все писатели в одиночку по своим сусекам, но чтобы вольно писалось, чтобы было где издавать, надо, как Сталин в 1934 году, собрать все РАППЫ, ЛЕФы, «Кузницы» и прочие «Стойла Пегаса» воедино и реорганизовать тот же Союз писателей в новое всероссийское объединение, некий необходимый всем литературный профсоюз, суть которого заключалась бы во всемерной поддержке талантливой литературы любого направления. Вот недавно скончались Валентин Распутин и Юрий Мамлеев. Оба писатели-державники, воспевающие Россию и русский народ, но сколь же разнится их проза! Так не надо загонять их в один угол. И премии могут быть разными, и издательства могут быть разными. Но подпитывать их государственной поддержкой необходимо. Большая литература всегда убыточна и разорительна, но без большой национальной литературы не будет и большого и могучего народа, развалится и само государство. Кстати, во всех развитых странах существуют те или иные писательские объединения, даже те же дома творчества существуют. Мне довелось побывать в двух из них – на шведском острове Готланд и на греческом острове Родос. Это прекрасные международные писательские дома творчества. Выходит, кто-то их курирует? То же самое и с писательскими издательствами, с писательскими объединениями.