– Нет, Русь – она одна. А ты как себе все представлял?
– То есть как, – удивился богатырь, – ты зря, что ли, такое железное войско наклепала? Бросаем в нужный момент твоих… наших железных воинов в бой, одерживаем победу, устанавливаем свои законы…
– …и живем долго и счастливо, – закончила за него Марья иронично. – Ты умный человек, Вольга, но иногда мыслишь слишком просто.
– Зато ты – слишком сложно, – огрызнулся оборотник неожиданно зло.
– Милый, – хозяйка тайного города тяжело вздохнула, – прошу, не начинай снова.
– Хорошо, – недовольно буркнул богатырь в ответ.
– Послушай, – Марья встала из-за стола и подошла вплотную к богатырю, – мой план тоньше и куда интереснее. И без тебя у меня ничего не получится, потому что ты, как и всегда, в центре моих замыслов.
– Недостаточно в центре.
– Без тебя я как без рук. Тем более не стоит переоценивать железных ратников. Они могут двигаться сами по себе очень недолго. Создать сочленения и суставы просто, но заставить их выполнять твою волю уже сложнее. А придумать то, что будет их двигать, – еще сложнее, и у меня получилось плохо.
– У тебя – и плохо? Так разве бывает?
– Бывает. Лучшее, что я смогла пока придумать, это использовать силу разжимающейся пружины. Но как бы сильно ты пружину ни сжимал, дольше чем горит лучина она не работает.
– Так мало? – опешил богатырь, – а зачем тогда ты их столько сделала?
– Я надеялась, да и сейчас надеюсь, что мне удастся придумать, как заставить их двигаться иначе. Слишком много времени и сил ушло на попытки приспособить пар работать на движение.
– Пар? Как от супа?
– Он самый, пар.
– Очевидная же глупость! Пар не сможет заставить двигаться кусок железа. Это и мне понятно.
– Наоборот, очень неплохо все работает, но… к каждому придется человека приставлять, чтобы следил за давлением. Так что пока у меня здесь неудача. С другой стороны, для того, что я задумала, и того времени, что дают пружины, хватит. Но это потом… пойдем, покажу, что я для тебя приготовила.
Марья подошла к чему-то закрытому занавеской и резко отдернула ее.
– Ну как? Пугает?
– Меня испугать непросто, – усмехнулся Вольга, – но вот этому очень хочется дать кулаком промеж рогов. Кстати, что это?
– Это костюм для тебя.
– Я должен буду вот это надеть? – Вольга опешил. – Зачем? И если уж на то пошло, то сделала ты очередную глупость. Если у этого существа такие рога, значит, оно травоядное. У хищников нет рогов. А ты смотри, какие клыки ему в рот поместила, как у волка… даже нет – в два ряда! Такого вообще не бывает. И копыта еще… точно травоядное животное.
– Тем не менее нужно именно так, – мягко улыбнулась Марья.
– Зачем? Если честно, мне не очень хочется лезть в такой костюм. Им только людей пугать.
– В точку! – рассмеялась мастерица. – Именно для этого. Но не только, есть у него и другая особенность, но с этим мы подождем. Я тебе потом все объясню. Ты мне ответь пока на один вопрос: сможешь ли ты незаметно выкрасть одного человека из стольного Киева?
– Выкрасть? Охрана у нашей княгини слабенькая против меня. Подхватил под мышку девчонку, запрыгнул разом на крыши, вырубил Колывана – и бежать. Выкрасть могу, не так сложно, но вот незаметно… не думаю, что получится.
– Кто тебе сказал, что речь идет о Аленушке? Нет, меня сейчас куда больше интересует ее братец.
– Иван Царевич? Он же пропал…
– Он пропал, а мы нашли. Кто ищет, тот всегда найдет.
– Зачем он нам?
– Забыл пророчество?
– Ты свою птицу Гамаюн слишком много слушаешь. А она тебя дурит пророчествами своими. Меня лучше слушай.
– Так уж и дурит… – улыбнулась Марья лукаво.
– Именно что дурит. Это кем надо быть, чтобы предположить, будто мы со степняками будем в одном государстве дружно жить. Горячечный бред.
– Еще и братьями станем, – улыбнулась Искусница.
– Братьями… С кем? Со степью или с татарами? Испокон веков они нас режут, а мы – их; они работорговцы!!! Вся нация, все поголовно. Вырезать их под корень, таких братьев.
Вольга не на шутку завелся, но Марья его остановила:
– Помнишь, пять сотен лет ты про курских так же говорил?
– То Курск. – Богатырь одернул руку, которую женщина попыталась положить ему на плечо. – Разбойный город был, это верно. Но не татары же! Нет, никогда мы не будем братьями. Брешет твоя волшебная птица.
– Вот и посмотрим, – Марья примиряюще улыбнулась богатырю, – всего-то лет триста осталось, мы же доживем!
– И что будет, когда мы доживем до той поры и ты увидишь, что я прав?
– Ты вначале окажись прав.
Вольга только надул шеки и шумно выдохнул.
– Да это же очевидно. В братство с северными оленеводами я еще могу поверить, там народ не злой. Но с татарами? Ни в жизнь не поверю, хоть режь меня.
– А ты представь, что мы с ними живем рядом и дружно, вместе с бедой справляемся, разве плохо?
– Плохо. – Вольга стукнул кулаком по стене, но плохо соизмерил силу и проделал дыру. – Прости.
– Не ломай мне дом, – рассмеялась Марья озорно.
– Я случайно. Просто татары – работорговцы, понимаешь? Они живут тем, что наших людей угоняют в рабство! Как с ними можно жить в мире? Я не понимаю.
– Я думаю, что они перестанут быть работорговцами.
– Держи карман шире. Они откажутся, как же…
– И все же представь, разве плохо будет?
– Это у тебя фантазия богатая, ты и представляй. А я человек простой, и правило у меня простое: увидел работорговца – убей его. Сколько раз увидел, столько и убивай.
– Вот и предоставь заботиться о судьбе державы тем, кто в этом понимает. И поверь: и оленеводы, и татары, и многие другие станут нам братьями. А мы – им.
Вольга презрительно хмыкнул, выказывая свое отношение без слов.
– Я знаю, ты поворчишь, но мне поможешь, правда?
Вольга молчал в ответ, но от ласкового поглаживания по руке невольно вздрогнул.
– Ты же у меня самый лучший…
Богатырь в который раз растаял от увещеваний – сколько лет ни жил на свете Вольга, а отказать Марье у него не получалось никогда.
– Когда я тебя подводил? Ты просила обеспечить столкновение новгородцев с королевской армией – я разве не выполнил?
– Исполнил в лучшем виде. Два войска, как слепые котята, не видели друг друга, пока не столкнулись. Эта задача была из сложнейших, но я всегда знаю, на кого можно положиться.
– Вот именно, – многозначительно заметил Вольга, – но твои планы меня иногда пугают.
– О, этот превзойдет все предыдущие, уж ты мне поверь, ничего подобного еще не было по своей дерзости. Это будет всем представлениям представление. И тебе, моему герою, достанется в этом грандиозном действе главная роль.
– Почему-то мне кажется, что я об этом еще пожалею. Будет битва? Или все будем делать в тени, как обычно?
– Нет, в этот раз все будет громко. Да, будет битва, еще какая! Таких битв Русь еще не видывала, ты уж мне поверь.
– И почему я должен на это соглашаться? А вот возьму и откажусь, что ты без меня сможешь?
– Ты согласишься, – Марья ласково посмотрела на Вольгу, и тот снова растаял, – ты обязательно согласишься. Уж кому как не тебе знать, что я действую только из интересов Руси. Ты же русский богатырь, как и я.
– Не как ты, – Вольга грустно вздохнул, – к сожалению, не как ты.
– Милый, ну не начинай снова, – Искусница взглянула на Вольгу укоризненно, – да, мы разные, у нас не все получается… чего бы тебе хотелось. Но мы в одной лодке, и мы друзья.
– Друзья… – Вольга произнес это слово так, словно говорил о чем-то ужасно печальном.
– Друзья. Ты знаешь, я люблю тебя всем сердцем. И очень уважаю, без обмана. Хотела бы я, чтобы мы были более похожи. Сколько лет мы были женаты? Двести?
– Двести тридцать пять лет, шесть месяцев и восемнадцать дней.
– Видишь, это немало. Мы же оба поняли, что мы разные и что измениться не можем – ни ты, ни я. Вспомни, пожалуйста.
– Ладно, – махнул рукой Вольга, не желая продолжать неприятный ему разговор, – что мне надо делать?
