Пока деревня держалась, в ближнем бою чудовища были слабее людей, но и у них было чем удивить защитников. Раздался чудовищный удар – и ворота вылетели. На всем скаку в деревню ворвался огромный зверь, покрытый шерстью, с огромными клыками, на манер кабаньих выпирающими снизу.

– Имрик-зверь, – ахнул Аким, – вот же проклятье, его-то они где взяли?!

Сквозь пролом в поселение вваливались медведи, с этими сладить было уже труднее, чем с яггами. На крышах засели северные охотники, они меткими залпами стрела за стрелой накрывали нападающих, но медведь, даже с десятком стрел в толстой шкуре, продолжал оставаться опасным. В пробитые ворота втекали толпой новые ягги и медведи, ситуация становилась критической.

По счастью, у защитников тоже оказалось чем ответить: жрец сумел развеять чары, наложенные на имрика, и зверь, очнувшись, начал ломиться назад, в пробитые ворота, через толпу чудовищ, которых он давил и разбрасывал своими огромными бивнями. А Морозко сотворил лед там, где чудища прорывались, и ягги, нелепо скользя на ледяной корке, поскальзывались и падали, становясь легкой добычей охотников.

Наступление чудовищ замедлилось; еще недавно казалось, что деревня обречена, но теперь для защитников снова забрезжил луч надежды. С громким криком мужики устремились на чудищ, пытаясь вытеснить тех за частокол.

По всей длине забора кипело сражение, ягги и медведи бились с мужиками, охотники засыпали врагов стрелами. Пока гораздо больше потерь было у нападавших, но они значительно превосходили защитников числом. Имрик снова развернулся и с ревом понесся на охотников: похоже, колдуны ягг вместе пересилили одного Акима, зверь ворвался в ряды обороняющихся, воздух наполнился многочисленными криками умирающих. Мороз создал под ногами имрика корку льда, но получилось не очень удачно, скользящий массивный зверь влетел на всей скорости в дом, обрушив его. Охотники, засевшие на крыше, попадали вниз, их давило падающими бревнами и досками, но что было хуже всего, места стало больше, и чудища тут же воспользовались ситуацией, обтекая разрушенный дом и создавая новые очаги боя. Селяне не были воинами, и держать строй, не давая прорваться врагу, они не умели. Все больше врагов прорывались в центр деревни. Оттуда уже давно слышались крики женщин и детей, часть мужиков была вынуждена отвлечься, чтобы устранить угрозу прорыва. Прекрасно себя показывали оленеводы, их стрелы разили без промаха, и прорвавшихся было не так много, как могло бы. К сожалению, проскочить удалось и нескольким медведям. Одурманенные звери, утыканные стрелами, ревели, но не умирали: они врывались в дома, устраивая там форменный погром.

– Держим строй! – рявкнул Малюта и грустно добавил, уже тихо, себе под нос: – Как умеем…

Особенно помогали рогатины, только они могли сдержать лесных исполинов, под мощными ударами лап которых полегло уже много народу.

Ворота остались за чудищами, теперь они оттесняли защитников к центру деревни. Также в бой вступили ягги, которые были в воздухе. Ступы пикировали на крыши домов, сбивая стрелков с их позиций, ситуация становилась все хуже и хуже. Никто не пытался сдаться, с таким противником это было бессмысленно, мужики молча бились с врагом, но все же линия защитников пятилась назад.

Чудовище в ярко-красных одеяниях прошло через ворота, на сцену вышла сама Великая Ягга. Морозко поежился, увидав ту, которую он столько времени считал матерью, перед лицом снова всплыло лицо настоящей мамы, вид ее смерти наполнил юношу яростью. Напрягшись, он заморозил воздух перед собой, острая сосулька возникла в руке как копье, но как ее куда-то запустить, было непонятно. Обычно знание волшебства само приходило к нему, но сейчас ничего не получалось. Возможно, и вовсе такого волшебства не было, кто знает. Пришлось кинуть сосульку руками, получилось не очень удачно, далеко снаряд не пролетел, упав на землю, однако внимание фигуры в красном он сумел привлечь.

– Вон он, – закричала Ягга, вытянув в его сторону когтистый палец, – главное – его схватите!

Ягги и зачарованные животные усилили натиск, но у защитников оставался еще один неиспользованный козырь.

– Выпускайте свору, – распорядился запыхавшийся Малюта. Тут же по его команде из открытых ворот на нападающих вырвались сотни злющих собак. Свора с бешеным лаем ворвалась в порядки чудовищ, остановив начавшийся прорыв. Псы рвали зубами лютых врагов; почему собаки так не жаловали волшебных соседей, никто не знал, но факт оставался фактом: собаки ненавидели яггов всей своей звериной сутью.

Многие чудища побежали, но медведи устояли. Лесные исполины, даже облепленные со всех сторон собачьей сворой, продолжали сражаться. Мощные лапы с когтями наносили огромный урон несчастным псам, которые с визгом отлетали от громадных противников. Стойкость околдованных хозяев леса и решила исход собачьего натиска. Еще недавно ягги уже думали бежать, но теперь снова собрались с силами и пошли в очередной натиск.

– Не удержим! – крикнул Акиму Малюта, одежда воина уже вся была в крови.

Словно услышав этот крик, и без того нестройная шеренга защитников развалилась под натиском врагов, ягги устремились внутрь деревни.

– Мальчика живым взять! – крикнула предводительница чудовищного воинства.

Морозко похолодел от ужаса.

Печать Даниила Галицкого, несмотря на смерть самого князя, по-прежнему творила чудеса. Ахмат никогда не мог бы подумать, что конный отряд вооруженных горцев стража будет пропускать беспрепятственно, но так все и выходило. Горлик, доверенный человек бывшего галицкого владыки, показывал стражам бумагу, перекидывался парой слов – и кавалькаду воинов пропускали. Сто сорок семь воинов вел с собой горский вождь, с вожаками – почти полторы сотни. Много это или мало на Святогора? Горлик боялся, что недостаточно, Ахмат считал, что даже много. Святые горы возвышались впереди, где-то там, недалеко от вершины, стоит твердыня богатыря. Положа руку на сердце, горский князь признавал, что вершины Кавказа производили куда большее впечатление, а тут не гора, одно название.

– А вот кого в честь кого назвали? – поинтересовался Ахмат у едущего рядом Горлика, – богатыря в честь горы или наоборот?

– Да кто его знает, – задумался галичанин, – так давно все было… Святогор живет на Святой горе, а что первей было, я даже как-то и не думал. Гора, конечно, раньше была, но название… могли и гору в честь великого воина назвать.

– А я вот думаю так, что, когда родители увидели, какой большой ребенок у них родился, в честь горы его и нарекли. Или у него предки тоже такие же большие?

– Вот ты вопросы задаешь… – вздохнул провожатый, – я же не книжник какой, не знаю я. Моя задача его убить, а не изучать, должен он заплатить за смерть князя. Должен.

– Убить – не родить, – усмехнулся горец, – сделаем. Не впервой с гигантами сражаться.

– С такими – впервой, ты уж мне поверь. Он в одиночку напал на лагерь галицкого войска, да еще и живой ушел.

– Мы не галицкое войско, мы горцы. И в горах нам равных нету.

– На то и уповаю, – по виду Горлика было трудно понять, поверил ли он в силу своего воинства или просто других вариантов все равно не было.

Деревенька стояла у самого подножия горы: небольшое поселение, ничем не примечательное. Святая гора возвышалась над поселком немым исполином. На завалинке у дома сидел пожилой уже человек, он внимательно следил за приближающейся кавалькадой горцев. Следов стражи было не видно, ни постов, ни застав.

Как обычно, первым спрыгнул с коня верный вождю горцев Мага: здоровяк умел достаточно сносно говорить на русском языке, что поднимало его до уровня помощника вождя.

– Эй, человек, – грубо обратился горец к сидящему, – где дорога на Святую гору?

– Так вот же она, – показал рукой себе за спину местный, – дорога до самой вершины.

– Твердыня Святогора там?

– Говорят, так, – усмехнулся пожилой, глаза его сузились.