Анне Бретонской было не до веселья, когда пришлось принимать французских послов с брачным предложением от короля. Причем предложение это было сделано высокомерно так, как обычно обращаются к вассалу. Выслушав их, Анна-Мария поднялась, дав тем самым понять, что прием закончен. Стоя, она с присущим ей жаром выложила все, что думает о Франции.

— Король Карл — несправедливый правитель. Он пытается отобрать у меня то, что я унаследовала от своих предков. Разве не он разорил мою страну, ограбил ее, разрушил наши города? Разве не он заключил предательские союзы с теми, кто поддерживал нас, с Испанией и Англией, стремясь перехитрить, правдами и неправдами поставить меня на колени? И разве не по вашему настоянию, — она повернулась к своим советникам, ошеломленным откровенностью и смелостью ее речей, — я недавно заключила брачный союз с королем Максимилианом? Вы это недавно одобрили, а теперь советуете прямо противоположное.

Анна-Мария ринулась к двери, полная достоинства и гнева. На пороге она обернулась.

— Если бы я была свободна выбирать, вы отлично знаете, кого бы я выбрала!

И она гордо покинула зал, оставив свой совет и французских послов стоять в неловкой тишине.

Но этим, конечно, дело не закончилось. Вскоре пришло послание от Папы. Оно было кратким. Папа аннулировал брак Анны-Марии и Максимилиана. Теперь девушка опять была свободна. Ей следовало быть благодарной, что ее не наказали за непослушание, а вместо этого Его Величество предлагает ей руку и сердце. Советникам Анны-Марии были хорошо видны все преимущества этого брака, и они не сомневались, что со временем Ее Высочество найдет возможным хотя бы прочесть брачный контракт и внести в него поправки. В общем, первые шаги к этому браку были уже сделаны.

Советники не уставали убеждать Анну-Марию принять предложение французского короля, но она с упорством, удивляющим их всех, отказывалась обсуждать эту проблему. Она продолжала хранить верность Людовику, хотя надежды почти никакой не осталось.

— Нет, — повторяла она снова и снова, — нет, нет и нет! Я не сделаю этого! И слышать об этом больше не хочу!

Де Рью (а он знал ее лучше всех и любил больше всех) тоже пытался убедить ее, что брак с королем Франции — это единственный выход.

— Дитя мое, ты же знаешь, что всего несколько лет назад полным провалом закончился мятеж против Франции. Ты же не хочешь, чтобы все это снова повторилось?

Анна-Мария посмотрела на него со слезами на глазах, что редко с ней случалось.

Де Рью улыбнулся.

— Анна-Мария, я советую тебе только то, что сделал бы твой отец, будь он жив.

— Я знаю… и ценю ваши советы.

— Дитя мое, мы все равно вассалы Франции, называй себя хоть тысячу раз независимыми.

Она протестующе подняла на него глаза, но он продолжил:

— Но это еще ничего. Мы не настоящие вассалы. Вот если ты вынудишь их вторгнуться к нам еще раз, а предлог у них есть — мы ослушались их, нарушив условия мирного договора, когда ты вступила в брак с Максимилианом. Но они вторгаются сейчас к нам мирно, с предложением о браке. И, дорогая моя, во имя нашей Бретани и всех, кто ее населяет, у тебя нет иного выхода, как принять это предложение.

Она молча выслушала эти слова и немногословно отказалась выйти замуж за Карла. Людовика не могут заточить в тюрьму пожизненно. Скоро все может измениться. Надо подождать.

Карла этот отказ больно задел. А Анна воспользовалась этим, чтобы еще больше восстановить его против Людовика.

— Людовик должен сидеть до скончания века. В этом твое спасение. Каждую минуту своей свободы он использует против тебя.

Глаза Карла затуманились грезами о прекрасной Бретонке.

— Но она забудет его, должна забыть!

— Возможно, когда мы пошлем туда армию, она изменит свое решение, — Анна вопросительно посмотрела, ожидая его реакции.

— Да, да, давай пошлем туда армию. Ты сделаешь это, Анна?

— Нельзя позволять Бретани думать, что она может не считаться с нами, — задумчиво произнесла Анна.

Узнав о намерении короля жениться на Анне-Марии, Дюнуа попросил аудиенции и был не очень удивлен, увидев рядом с братом его сестру Анну.

Он смело ринулся в атаку.

— Я так много раз молил об освобождении Людовика и предлагал так много разных условий, что практически исчерпал все свои ресурсы. Но узнав о вашем намерении жениться на герцогине Бретонской, я осмелился предложить еще один вариант.

Анна холодно кивнула.

— Вы отпускаете Людовика, и он разрывает свою помолвку с герцогиней Бретонской. Тогда у нее не останется иного выхода, как повиноваться воле Франции.

Карл сидел нахмурившись. Разве это приятно, когда нежелание герцогини выйти за него замуж обсуждается столь открыто. Анну грубая откровенность Дюнуа изрядно разозлила.

— Мы вовсе не собираемся устраивать здесь торг, — воскликнула она вставая. — Очень скоро герцогиня сама убедится, что для нее хорошо, а что плохо, и примет наше предложение. А Людовик останется там, где он сейчас. Все. Разговор закончен!

Бормоча под нос проклятия, возвращался Дюнуа из дворца. Он направлялся в Руан к Жоржу, который ожидал результатов его переговоров.

— Ты сам виноват, Дюнуа, — недовольно проворчал Жорж, пытаясь поудобнее пристроить в кресле свою круглую талию, — так с ними разговаривать нельзя. Это приносит больше вреда, чем пользы.

— Я сказал только то, что считаю правдой, — возразил Дюнуа.

— Да нет же, дорогой, с мадам Анной мы никогда не договоримся. Понимаешь, никогда. И пытаться больше не стоит. Надо встретиться с королем тет-а-тет.

— Это так же легко, как найти лошадь без хвоста. Уже три года я безуспешно пытаюсь увидеться с ним наедине.

Жорж что-то сосредоточенно обдумывал.

— Значит, вот что. Я не был при дворе уже больше года. Поеду туда (вместе поедем) и постараюсь встретиться с ним. Аудиенции просить не стану, буду выжидать.

И они отправились в Амбуаз. Дюнуа было строго-настрого приказано сидеть тихо и не предпринимать никаких действий, а Жорж тем временем окунулся в дворцовую жизнь. Он много времени проводил в кулуарах, посещал часовню, которую посещает король, не пропускал ни одного вечернего приема, издалека почтительно кланяясь королю и Анне, делая вид, что его интересуют исключительно развлечения. Никаких попыток получить аудиенцию он не предпринимал и ни с кем не говорил о Людовике. Даже имени его не произносил.

Примерно через три недели его терпение было вознаграждено.

Анна и король с небольшой группой придворных направлялись в замок Невер, расположенный всего в нескольких милях от башни Бурже. Жорж присоединился к ним. Следом поехал Дюнуа.

Жорж надеялся, что неразбериха, которая всегда сопутствует такого рода поездкам, даст ему возможность хотя бы несколько минут побыть с Карлом наедине. Так оно и получилось. Почти сразу же по приезде на место Жорж подкараулил Карла, когда тот брел по коридору замка. Настроение у него было хуже некуда. Только что он покинул кабинет Анны, то есть салон, оборудованный под кабинет на те три дня, что они намеревались пробыть здесь.

— Иди и занимайся своими делами, — строго пробурчала она и выставила его за дверь.

— Как будто я дитя какое, — бормотал он обиженно, бессмысленно глядя перед собой.

В общем, сейчас для целей Жоржа он был именно в нужном расположении духа.

После соблюдения формальностей, что предписывал дворцовый этикет, Жорж поправил рясу и предпринял первую атаку. Его круглое розовощекое лицо источало исключительную доброжелательность.

— Надеюсь, вы простите мне то, что я сейчас скажу, — мягко произнес он, — но я озабочен вашим здоровьем.

— Здоровьем? — спросил Карл недоумевая, но искренняя доброжелательность Жоржа была ему приятна.

— Может быть, я излишне навязчив, но я подумал, не позволите ли вы мне помочь вам. У нас в Руане живет один доктор, удивительный человек. Он творит настоящие чудеса. Может, вы позволите мне привести его к вам.