Запад на российской нефтяной игле. Мусульманская нефть идет в Китай. США и Западная Европа полностью зависимы от поставок нефти из России, Закавказья и Центральной Азии.

Взаимовыгодная любовь. В противостоянии Китаю и его союзникам Россия бесценна для Запада – и протяженностью границ с главным противником, и еще сохранившимся контролем над центрально-азиатскими нефтью и газом. Россия поддерживает антикитайских повстанцев в Тибете, Монголии; ее без проволочек принимают в НАТО.

На Пекин! Преодолев Великую Китайскую стену, российско-натовские военные силы движутся по территории Китая. Хотя сохраняется опасность, что противник в отчаяньи пойдет на применение ядерного оружия, вероятнее, что он не решится на такой самоубийственный шаг.

Те, кто был в стороне, подсчитывают выигрыш. Глобальный центр мощи сместился на юг. Война пошла на пользу тем, кто в ней не участвовал: Латинской Америке и Индонезии.

На Иран приходятся 9 процентов мировых разведданных запасов нефти и 15 – газа. Он быстро наращивает свою военную мошь: иранские военные расходы только в 1998 году выросли почти на четверть и утроились с 1990 года. В новом веке Иран начинает пятнадцатилетнюю программу перевооружения с особым упором на военно-воздушные силы, стремясь превратиться в безусловно крупнейшую силу Залива; здесь ежегодно выделяется 2 миллиарда долларов на закупку новейших вооружений.

Согласно западным источникам, Иран вскоре испытает ядерное устройство. Закупка подводных лодок и дальней авиации, грозяшей авианосцам, – явный прицел на контроль в будущем над Ормузским проливом. Именно здесь может разразиться один из наиболее острых кризисов начала XXI века. Ведь здесь Ирану противостоят США, провозгласившие себя гарантом безопасности региона и пролива и предоставившие ядерный зонтик местным режимам.

Стоя на страже Ормуза, США предложили соседним странам (ни одного демократического режима) программу из четырех пунктов: 1) создать общее военное планирование; 2) укрепить военные связи с США; 3) обеспечить американское военное присутствие в регионе; 4) привлечь в регион таких своих союзников, как Британия и Франция.

Здесь, на подходе к Ормузу, будет находиться одна из самых болевых точек XXI века. Кризис в Заливе немедленно выплеснется в мировой экономический (нефть) и политический кризис, который расколет арабский мир по отношению к США.

Сценарии порой противоречат друг другу. У С. Хантингтона, почитающего наиболее серьезными противоречия между западной и не западной цивилизациями, Россия выступает на стороне Запада (США, Западная Европа, Индия), а противостоят им Китай, Япония и большинство стран исламского мира. А у британского футуролога С. Пирсона Россия, раздраженная потерей статуса сверхдержавы и неуклонным продвижением НАТО на восток, вступает в альянс с исламским миром и противостоит Западу. С. Пирсон полагает вполне возможным, что США, как ни странно, подвергнут ядерно му обстрелу своего нынешнего союзника на Ближнем Востоке – Израиль.

В этом сценарии (400-страничный том, где шаг за шагом прослежены путь основных участников к новой мировой войне 2006 года, ход этой войны и ее последствия) много неожиданных, но вполне реалистичных поворотов. Вот один из них: уязвимость военно- воздушных сил Запада – в необходимости дозаправки самолетов топливом; потому «Исламскому союзу», с которым ему предстоит воевать, нет нужды уничтожать весь военно-воздушный флот противника, достаточно сделать невозможной эту самую дозаправку. Удар, нанесенный по авианосцам и самолетам-танкерам, по сути, обеспечивает победу в воздухе.

Как видим, есть «болевые» регионы и «болевые» точки международных отношений, чреватые конфликтами, каждый из которых, в принципе, может перерасти в новую мировую войну. Это невосполнимые ресурсы, прежде всего энергетические, возможность их контролировать. Это. как и много десятилетий и столетий тому назад, территории (особенно богатые невосполнимыми ресурсами). Это, наконец, культурная гегемония в мире, за и против которой люди готовы воевать, отдавать жизни – в основном, конечно, чужие…

Вячеслав Шупер

Последние увлечения западных интеллектуалов могут ослабить саму основу современного западного общества – его идеологию, мировоззрение, мироощущение.

В общественном сознании рационализм и веру в Разум, свойственную эпохе Просвещения, потеснил постмодернизм. Он не предлагает новых ценностей, но подвергает ироническим сомнениям все прежние.

Его терпимость граничит со всеядностью. Это своеобразное проявление декаданса, упадка, часто сопровождавшего не расцвет, а закат цивилизаций.

Джордж Сорос протянул нам руку помощи тогда, когда мы больше всего в ней нуждались. Его фонды поддерживали нашу научную работу и само наше существование в самые тяжелые годы реформ. Однако он сделал для нас еще больше не в качестве финансиста и филантропа, а в качестве одного из самых ярких учеников и последователей сэра Карла Поппера. Его книги «Сорос о Соросе» и «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности» указывают то направление, в котором мы должны искать выход из нынешнего духовного кризиса.

Новая историческая эпоха, наступившая 11 сентября, требует от нас не только мужества и воли, но и серьезнейших интеллектуальных усилий, необходимых для понимания изменившегося мира. Запад уже давно впустил к себе терроризм с черного хода, а потому оказался совершенно морально не подготовленным к бескомпромиссной борьбе с ним, когда угроза стала смертельной.

Ренн, 1994 год. Протестующие рыбаки сожгли старинную ратушу.

Французские Арденны, 2000 год. Протестующие рабочие слили в реку 3000 литров серной кислоты.

Таких примеров множество, и Западная Европа к ним терпима – это вполне логичное продолжение терпимости к уличным буйствам молодежи, блокированию транспортных магистралей и нефтеперерабатывающих заводов. Увы, отношения с людьми, не уважающими закон и права других людей, могут строиться только на основе принуждения. Не желая понимать и принимать это, западное общество стало разделять террористов на «плохих» и «хороших». Но не разобравшись с теми, кто забрасывает полицию камнями и бутылками с зажигательной смесью, едва ли легко будет одолеть тех, кто использует бомбы.

Трудно отделаться от мысли о влиянии философии постмодернизма, распространившейся на Западе как тяжелое инфекционное заболевание, на подобное поведение наиболее активной части народных масс. Методологический анархизм в теории в стиле П. Фейрабенда симметричен «практическому анархизму» противников глобализации, что вполне соответствует установленному К. Поппером тождеству теории познания и социальной теории.

Именно исходя из этого тождества К. Поппер писал вставшем классическим труде «Открытое общество и его враги», что идеалом открытого общества можно считать Большую Науку, воплотившую великие принципы критического рационализма, очищенную от корысти, карьеризма и игры мелких честолюбий, полностью посвященную поиску истины.

Однако до какой степени реально существующее на Запале либеральное общество вообще может соответствовать этим великим принципам? Может, это пока – незавершенная и искаженная форма открытого общества?

Печальная истина заключается в том, что современный капитализм в наиболее развитых странах Запада (он же – либеральное общество) в принципе нельзя рассматривать как деформацию открытого общества, как весьма несовершенное осуществление его идеалов. «Реально существующий капитализм» принципиально не может соответствовать этим идеалам. Прежде всего, потому, что принцип эгалитарной демократии «один человек – один голос», на котором зиждется либеральное общество, уравнивает умных и просвещенных с глупыми и невежественными, которых всегда много больше, а это практически исключает механизмы рациональной критики. Истина – то, за что проголосовало большинство избирателей.