- А что значит - духовное?

  - Значит, в своих поступках должен советоваться с папой. Видишь, какие люди служат нашей революции?

  - А потом?

  - А потом на нас напали пруссаки. Они хотели захватить наш город и сделать, чтобы все было по-старому. Но генерал Дюмурье вместе с твоим отцом их разбил и прогнал. Твой отец погиб в сражении в Бельгии. А короля Людовика за это казнили.

  - Он изменил революции?

  - Нет, малыш. Он никогда не хотел революции, он же король. Казнили за измену родине. Потом были разные времена - хорошие и плохие. Было голодно, были войны, роялисты опять готовили мятеж, но генерал Наполеон их всех победил и наша республика жива, это главное. У нас есть будущее.

  - Мама, а ты знаешь генерала Наполеона?

  - Его все знают, Поль. Его фамилия Бонапарт. Но я горжусь тем, что генерал знает меня. Это он устроил меня в наш ресторан, когда ты только родился. Меня взяли посудомойкой, а он посоветовал хозяину посмотреть, как я варю кофе. Теперь я готовлю кофе для всех.

  - А он приходит сюда? Как гражданин Талейран?

  - Нет, деточка. Он не любит кофе. И он долго командовал нашими армиями, редко бывал в Париже.

  - А откуда ты знаешь генерала? Ты знаешь всех генералов?

  - Не говори глупостей. Тогда он еще был капитаном. Твой отец служил под его началом в Оксонне.

  - А почему тебя называют Маленькая Жанна? Ты же большая и взрослая.

  - Ну и хитрец ты, Поль. Ты же уже спрашивал, я тебе говорила.

  - А еще - Красная Жанна.

  - Кто тебе сказал?!

  - Ну мамочка, ну скажи!

  - До твоего рождения я была очень худенькой, маленькой. Тогда я не была поварихой. Совсем еще молодая. Маленькой Жанной меня прозвали во времена штурма Бастилии. Когда свергали короля, я носила красную шапочку, как многие из нас - это был отличительный знак для своих. Кое-кто называл меня Красной Жанной, но это было давно. Была в повстанческой коммуне, когда пруссаки стояли на подступах к городу. Там я встретилась с твоим отцом. Твоя мама командовала баррикадой, Поль. Кто-то из защитников меня узнал и с тех пор иногда меня зовут Маленькой Жанной. Защитники... Мои солдаты меня так прозвали. Гвардейцы твоего отца. Мы все боролись за наше будущее, и я горжусь!.. Я гражданка своей страны, я боролась вместе со всеми! За нашу свободу, за равенство, братство, за лучшую судьбу для наших детей! Потом я познакомилась с генералом, это было еще до Тулона. А когда родился ты, мне нужно было молоко для тебя, и генерал Наполеон устроил меня сюда. И Жан был с нами...

  - Хромой Жан?

  - Он не всегда был хромым. Он сражался на батарее капитана Бонапарта в Тулоне.

  - А потом, мамочка, потом?

  - Что потом, Поль? Суп с котом! Не считай свою мать дурочкой, тебе давно пора быть у мастера Паскаля.

  - Ну, мама, ну пожалуйста, расскажи! Ты же так редко мне рассказываешь. Расскажи - и я сразу побегу к мастеру Паскалю.

  - Потом у нас была директория, Поль. Богатые оттеснили народ от власти, мы много воевали, а народ голодал. Генерал Наполеон всегда побеждает, его подолгу не было в Париже. Но три года назад он приехал и узнал, как богатые притесняют народ. И он изменил правительство. Теперь нашей республикой правят три консула: Бонапарт, Комбасерас и Лебрен, избранные на десять лет, а их имена записаны в конституции. Гражданин Бонапарт - первый консул, всеми победами наша страна обязана ему. За эти три года он разгромил всех врагов и принудил их к заключению мира. Сейчас представители всех стран обсуждают его условия с нашим генералом. А гражданин Талейран ему помогает. Голода нет, и больше не будет, скоро ты пойдешь в школу, генерал издал закон о всеобщем образовании для всех. Выучишься, и, может быть, станешь офицером, будешь защищать нашу родину. В нашей республике ты можешь им стать. Вот подумай, могло быть такое при короле?

  Жанна спохватилась, хитрый мальчишка ее совсем заговорил. Посетители же идут, пора опять варить кофе.

  - Ну, хватит, Поль! Твои хитрости больше не пройдут.

  - Уже бегу, мамочка.

  - Погоди. Расскажи, что было между графом и англичанами? Почему ты решил, что это англичане?

  - Они недавно к нам заходили, разговаривали между собой. Могут и по-нашему, но с акцентом. Слова тянут. Ну, как все англичане. А к графу - по-немецки, как будто они французы. Граф по-нашему плохо, только понимает. Стали издеваться, обзывать, что он нашу страну ругает.

  - Он ругал?

  - Нет, мамочка, не ругал. Он ничего не знает, расстраивался, со своим швейцарцем говорил.

  - А почему ты решил, что старик - швейцарец?

  - Так у него акцент швейцарский, ты же сама показывала.

  - И что англичане?

  - Англичане стали нас хвалить, как будто они сами французы. Один про другого сказал, что тот - маркиз. Я бы на месте графа разозлился на французов, если бы они все были такими. Потом они русских ругали. У нас же мир с русскими?

  - Да, генерал хочет мира со всеми. Помнишь того русского, который на день останавливался у нас на прошлой неделе? Он приехал забирать по стране всех русских пленных, гражданин Бонапарт отдает их без выкупа.

  - Ну вот, мамочка. А англичане сделали так, что мы русских не любим. Ругали их короля.

  - И что было потом?

  - Ничего, мамочка. Граф отвернулся и сидел, как будто их не слышит. Он трус, мамочка! Они его еще недолго поругали, посмеялись и ушли. Испанец, который вместе с графом в зале сидел, хотел пойти за ними, но граф его остановил.

  - Как остановил?

  - Что-то ему сказал. Подозвал и тихо на ухо, я не слышал. И испанец сел к себе на место.

  - Поль, если ты еще раз увидишь, что обижают наших постояльцев, то обязательно сразу позови Жана. Или скажи мне. Эти дворяне могли устроить дуэль и убить друг друга. В нашем городе такое недопустимо, гражданин Фуше следит за порядком. Тем более - в нашей гостинице. Будь умницей, если опять их увидишь - скажи мне.

  - Но, мама, ведь гражданин Талейран все видел! Он сам мог позвать гвардейцев.

  - Ну, хорошо. Беги к мастеру Паскалю. Стой! А испанцы что вечером говорили?

  - Ничего, мамочка. Они редко говорят с графом.

  - Ладно, беги. И не задерживайся там! Я знаю, что мастер тебе предложит кружку молока с плюшкой. Здесь поешь, скоро обед. Не перебивай аппетит.

  - Хорошо, мамочка.

  Вот такой сорванец. Метеор, ишь как рванул!

  Сижу как оплёванный. В душе словно кошки насрали. Именно - в душе. Говно эти французы. Умом понимаю, что в каждой нации встречаются разные люди, есть и хорошие. Но мне постоянно попадаются... За всю дорогу двух слов с французами не сказал и - надо ж, чтобы именно эти прицепились. Видят же, что - иностранец, гость, чужой на их празднике жизни. Никого не знаю, никого за мной нет. Так надо еще - в спину! Харкнуть! Именно - харкнуть, физически ощущал их плевки! При всем сбежавшемся народе, даже прислуга в дверях скопилась. Горящими ушами, вспотевшей спиной ощущал! В полнейшей, в мертвенной тишине, эти даже говорить стали потише - чего кричать? Каждое слово разносится по всем углам. Иронично, элегантно, словно танцуя в фехтовальном поединке - порезали меня на ленточки. И так! И сяк! Если перевести с их вежливо-издевательского на наш посконный, то я - невежественный болван, врун, пустомеля, трус и полнейшее ничтожество. Хам, не достойный носить звание дворянина! Без единого прямого ругательства.

  Сволочь французская! Мало их якобинцы резали! Мало!!! И они якобинцев мало! Все они, гады, одним миром мазаны: одни издеваются, другие с удовольствием слушают этот спектакль.

  А что?! Что было делать?!!! Я свою шпажонку толком и достать не могу. Действительно, только как кочергой по ним ею врезать. Дуэльного кодекса не знаю, вызвать не умею. А дал бы просто по морде - ну, вызвали бы меня, кутенка с прутиком. Тут бы уже не на словах - прострогали бы в лапшу, протыкая любое место, по выбору. С поленом - и то бы лучше управился. А получить сантиметров двадцать в кишки и сдохнуть после недельных мучений от перитонита? О! Это по-нашему? Это бы я их здорово расстроил, испереживались бы, как наказал!