- Они убили моего отца. И...

  - И прадеда распяли, и деда сожгли. И тебе пулю в затылок. Что ты от них хочешь? Люди, наше тварение. Твари... божьи. Кусачие муравьи. По образу и подобию.

  - Но ведь бога убить нельзя! Какой же он тогда бог?

  - Слишком любящий свои творения. До такой степени, что пожелал стереть грань между собой и игрушками. И умер за други своя.

  - ...

  - И нечего на предков наговаривать. Ты поживи сначала, сам попробуй.

  - Какой-то ты странный бог. Не похож.

  - Похож, похож, когда надо. Это я с тобой по-родственному. Так что, домой? У меня сейчас времени нет. Вот был же хомяком, такой лапочка. За палец меня укусил. Давай домой, потом, клянусь, разберемся, не так все и сложно. Научу.

  - Нет. Сам.

  - Ты мне здесь все разнесешь, сам! Нет уж, в гостях изволь быть как все. Дома учись, на своих. Там такой бардак!

  - Иди ты!

  - Сам пошел! Ладно, считаем - не получилось. Перерыв. Но - ты думай!

  - Шиза...

  - Ага. Ты думай. Загостился, свой мир бросил. Я, что ли, за твоими присматривать буду? Ты пойми, некогда мне сейчас. Потом - сколько угодно.

  - Сумасшедший дом.

  - Вот и поговорили. Ладно, забудь.

  - Ваша светлость, у меня создается впечатление, что заслугу вашего чудесного избавления вы склонны целиком приписать нашей святой матери-церкви. Вы верите в чудеса?

  - А вы - нет? Это ересь, ваше превосходительство.

  - Я этого не говорил. Конечно, верю. Не стоит со мной играть словами подобным образом, не люблю.

  Прибывший с небольшим опозданием сеньор Мигель Бермудес, секретарь его высочества дона Мануэля Годоя, премьер-министра, читает мне курс внутренней и внешней политики. Заодно - нотации, жизни учит, в спорах рождаем истину. Спорить не любит, предпочитает добиваться своего исподтишка, приходится мушшину подзаводить.

  Кто не успел - тот опоздал. Всего на два дня - но слава моего освободителя из тюремных застенков досталась не ему - в порыве благодарности я уже полностью подпал под церковное влияние, под абсолютный духовный контроль аббата дона Диего. Кстати, маркиз де ла Вега Инклан - первый камергер двора ее величества королевы. Был, до недавнего времени. Откуда инфа? Мыши нашептали. Разделяй и властвуй, вот так.

  Третьим в наш кружок освободителей, допущенных к тайне узника и за мой обеденный стол, вошел присланный мачехой ее личный врач, доктор Хоакин Пераль. Типа - родственники не пожелали остаться в стороне. Курирует мое здоровье, следит, чтобы не кашлял, и вносит ноту вольнодумства в мое окружение, что поощряется франкофилом сеньором Бермудесом, как уже сказано - предпочитающим действовать чужими руками, исподтишка. Именно Пераль негласно в народе считается убийцей герцога, моего здешнего отца. В награду от плюющей на всех и вся с их мнениями и пониманием приличий высокородной мачехи Хоакин получил Мадонну Рафаэля, картину-святыню, национальное достояние Испании. Мыши не дремлют, конкретные мыши (в этом случае) обе сидят за моим столом и сходятся во мнении, что только огонь инквизиции сможет пролить свет на это дело.

  - Уф, освободился. Я на минуточку. Вспомни. Ну, что ты решил? Домой?

  - .... Нет.

Релиз Книжного трекера

Попаданцы, вселенцы, засланцы

Автор Vakloch

http://booktracker.org

http://http://booktracker.org/viewtopic.php?t=12657